Нина Васина - Приданое для Царевны-лягушки

• Название: Приданое для Царевны-лягушки
• Автор: Нина Васина
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05446-4

В жизни Платона Омолова, богача, сибарита, холостяка, наступил черный период. При неясных обстоятельствах умер его родной брат, держатель общака по кличке Богомол. У него остались наследники – сыновья Веня и Федор. И вот эти два племянничка поселяются в квартире Платона. К старшему, Федору, должно перейти «дело» папаши после того, как ему исполнится двадцать один год. Но до дня рождения еще надо дожить. Платон неожиданно привязался к шебутным братьям, невзирая на то, что они ввязали его в криминальные разборки. Но тут начинаются чудеса! В его жизни появляется девочка-колдунья, этакая Царевна-лягушка. Она поселяется в доме Платона в качестве жены Федора. Но даже эта прорицательница не спасает Федю. Он погибает. Теперь унаследовать миллионы Богомола должен его младший сын – Веня. Доживет ли он до этой поры? Платон не уверен...

---

Тогда Платон наклонился вперед, надеясь разглядеть хоть что-нибудь под розовым капроном, но ему и это не удалось – Царица лихо катила по паркету, отталкиваясь ладошками в ажурных перчатках. Докатившись до распашных дверей, она выставила руки перед собой, двери легко открылись, она заехала в большую полутемную комнату – на самую середину – и развернулась, притормозив правой ладошкой.

Царица замерла, и Платон застыл в кресле. Слышно было, как Федор позади него постепенно перестает жевать, вот наступило последнее «кляк!», племянник замер, вероятно, в экстазе созерцания своей невесты на полу. И Платон тогда услышал в ватной тишине странные звуки и даже сначала подумал, что это он сам так старчески дышит – тяжело, с подсасыванием воздуха. Но тут пошевелилась Царица – наклонилась, захватила сколько смогла своих юбок и подняла их, обнажив круглые коленки, похожие на две большие сдобные булки. Она медленно и неуклюже поднималась, от ее движений странные звуки изменились, и тогда Платон понял, что Царица так дышит. Он сделал один поворот колеса и подкатился ближе, чтобы разглядеть это чудо как следует. Оказывается, она на чем-то сидела на коленях все это время. И осознание того, что у странного существа, слава богу, есть ноги, не смогло затмить отчаяния перед новым открытием: эта то ли женщина, то ли ребенок с большим трудом справляется со своим тучным телом: ей тяжело дышать.

Тем временем Царица встала, ударив ножкой в красной туфельке по прямоугольной доске на колесах, как это делают скейбордисты, когда останавливаются, и доска подскочила, перевернулась в воздухе и после ловкого движения полных ручек оказалась у нее под мышкой.

Платон быстро осмотрел Царицу снизу, от красных туфелек на низком каблуке, вызвавших у него ностальгические воспоминания о сменной школьной обуви для девочек. Пышные розовые юбки кончались чуть ниже колен, руки Царицы были обнажены, начиная с локтей, – именно туда доставали рукава-фонарики. Короткие ажурные перчатки не скрывали три ряда складочек у каждого запястья, шея тоже была открыта, ее Платон старался не разглядывать. Лицо – вот что его больше всего пугало и притягивало. Он обшарил его одним взглядом, с поспешностью юного лакея, который должен склонить голову при появлении Царицы. Лицо его разочаровало. Оно было никаким. Нездоровая отечность, которая появляется у слишком полных людей, лишала его индивидуальности, и даже живые веселые глаза не могли исправить этого. Не было на этом лице ничего, хотя бы специально оттеняющего его черты, – ни подкрашенных губ, ни подрисованных бровей, более того – создание с короной на голове оказалось почти альбиносом: белесые ресницы, невидимые брови и легкие жиденькие кудряшки бесцветных волос.

Сама она тоже жадно разглядывала Платона – внимательно, с пристрастием, и он вдруг подумал, что совершенно не представляет себе, как выглядит. Смутно он помнил, как Вениамин менял ему перед отъездом рубашку и носки, но факт остается фактом – к такому торжественному моменту в своей жизни он совершенно не подготовился. Не было ритуала перед зеркалом – золотой заколки для галстука в противостоянии пальцам-сарделькам, не были отрепетированы посадка головы, взгляд, усмешка с налетом надменности – безотказно усмиряющая забывшихся собеседников.

Маленькая толстушка тем временем подошла совсем близко. Платон только тут осознал, насколько она мала ростом. Взявшись руками за поручни коляски и не наклоняясь, она прошептала ему в самое лицо, обдав запахом карамели:

– Привет, Кукарача!

На фоне тяжелого, почти астматического дыхания Платон расслышал еще один звук – совершенно необъяснимый и потому особенно неприятный. Глухие постукивания во рту у толстушки.

Вероятно, на лице Платона отразилось все, что он испытывал в этот момент. А если учесть, что самым приемлемым был вариант с выпавшей вставной челюстью... Царица снисходительно улыбнулась, прихватив передними зубами красную льдинку и показывая ее Платону. Леденец. Перекатывая во рту конфетку, она стучала ею по зубам. Платону от разгадки происхождения звуков легче не стало – все так же страшно и муторно было на сердце.

«Не упасть бы в обморок», – подумал он. И тут у его плеча выплыло лицо Авроры – можно было и не поворачиваться, чтобы в этом убедиться: удушливый запах парфюма окутал его голову. Аврора жадно оглядела Царицу, резко выпрямилась, два раза повернулась вокруг себя и упала на пол, раскинув в стороны руки и ноги.

«А вот и обморок», – подумал Платон, сцепив перед собой руки. Чтобы не смотреть на Аврору и на толстую лилипутку, весело разглядывающую рухнувшую даму, Платон стал вспоминать по запаху изо рта Царицы, как называются леденцы.

– Тони, – наклонился к нему сзади Федор. – Облом получается. – Он кивнул на раскинувшуюся на полу Аврору.

В этот момент Царица пнула ту в бок носком туфельки и объявила с уважением в голосе:

– Настоящий обморок!

– Мы ошиблись с ее впечатлительными нервами, – прошептал Федор. – Давай, ты один работай.

– Работать?..

– Ну, все, как полагается – у вас товар, у нас – купец!.. Что ты сидишь, как истукан парализованный?.. Ой, Тони, извини, это вырвалось случайно. Я понимаю, – зашептал он ему в самое ухо, – она тебе с первого раза может показаться странной.

– Странной?..

– Она одна такая на всем свете, поверь!

– Барбарис! – вспомнил Платон, и это придало ему силы. – Она любит барбарис. Федор, помоги мне встать, я не могу вести такие важные разговоры, когда женщина... девушка стоит передо мной, а я – сижу.

– Вот и отлично, Тони, – Федор с радостью просунул ему сзади свои руки под мышки.

– Не надо! – звонко попросила Царица. – Не трогай Кукарачу, он сам встанет. На счет два. Хорошо?

– Да встать-то я встану, а вот сколько продержусь на ногах?.. – забормотал Платон, кляня свою беспомощность и чувствуя, как лицо заливает горячая волна. И даже судорожные попытки сообразить, откуда она знает его прозвище, не помогли ему справиться со стыдом.

– Да ты у нас сейчас бегать будешь! – радостно заявила Царица, встала на цыпочки и обняла Платона за шею. Он почувствовал, как ей неудобно тянуться к нему, и наклонился, и еще подумал: «Ну и цирк!» Царица тем временем провела пальчиками по затылку Платона, потом – пониже, он почувствовал на позвоночнике довольно болезненное надавливание и даже ожог.

– Ты меня обожгла, – сказал Платон шепотом в легкие щекочущие кудряшки у своего лица. И так просто и буднично далось ему это «ты», так бездумно!..

– Это не ожог, – прошептала девчонка (теперь Платон точно понял, что она молода – очень молода: так пахнуть могут только девочки, еще не испытавшие себя во взрослых радостях). – Это укус. Сиди тихо. После второго ты встанешь. Два-а-а...

– Укус?.. – Платон блаженно вдыхал ее запах. – Укус?! – очнувшись, он быстрым движением сжал руки Царицы и силой развел их, и перед его лицом оказались два кулачка, а в каждом – по маленькой серой змейке с зеленоватой головой.

– Змеи! – не закричал, а выдохнул Платон, вскакивая и роняя Царицу на пол.

– Тони, сиди, тебя сейчас вылечат сразу от всего! – уговаривал его Федор. Бегать, однако, за дядюшкой не стал, устроился на маленьком диванчике и с удовольствием наблюдал, как это делает Царица. Он пожалел, что с ними нет Веньки, ведь не поверит же, что Тони такое вытворяет!

– Я согласна, согласна я! – кричала Царица, уже не столько бегая за Платоном, сколько просто подпрыгивая в ритм одной ей слышной музыки.

Платон остановился, не понимая.

Задыхаясь, девчонка прошептала ему:

– Я согласна жить с тобой! Ты мне нравишься.

Федор от неожиданности встал и глупо, по-мальчишечьи срывая голос на писк, спросил:

– А я?..

– Да, а он?.. – опешил Платон. – Понимаете, мой племянник пришел просить вашей руки, а я, так сказать, представляю его интересы, и вот...

– Да согласна я, согласна! Пусть берет руку, и ногу, и все остальное, если захочет! Поехали скорее к тебе!

– Он добрый парень, – забормотал Платон, совсем растерявшись. – Он много чего умеет, у него хорошее здоровье и чувство юмора... – А я – вообще подарок судьбы! – весело заявила Царица, выволакивая из-под кровати огромный тяжелый чемодан.

Услыхав позади себя скребущие звуки, Платон резко развернулся, ожидая нападения какой-нибудь экзотической рептилии. А это всего лишь Аврора, вставшая на четвереньки, тихонько отползала к двери.

Платон топтался на месте, не зная, что делать. Федор, насупившись, поднял с пола чемодан Царицы и растерянно посмотрел на дядю.

– Поехали, что ли?..

И у Платона не хватило силы духа попросить у Царицы паспорт, чтобы убедиться хотя бы в том, что она – совершеннолетняя. Потом он подумал, что в загсе должны обращать внимание на такие вещи, и кивнул.

– Поехали.

– Кукарача, возьми меня на ручки! – вдруг раздался звонкий голосок где-то внизу.

Опустив голову, он смотрел несколько секунд на поднявшую вверх руки Царицу и совсем заблудился в себе – до невесомости отчаяния.