Виктор Бурцев - Вечное пламя

• Название: Вечное пламя
• Автор: Виктор Бурцев
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-35160-2

Первые, самые страшные недели Великой Отечественной войны. Немцы стремительно движутся на восток, отрезая от основных сил отдельные соединения Красной Армии и оставляя в тылу деморализованных солдат противника. Здесь, в партизанских белорусских лесах, оставшихся за линией фронта, происходят загадочные и страшные события, противоречащие историческому материализму. Похоже, фашистская Германия испытывает на оккупированных территориях новое чудовищное оружие, поднимающее мертвых и наделяющее их невероятной силой и кровожадностью…

Правду предстоит выяснить попавшему в окружение и присоединившемуся к партизанскому отряду военному корреспонденту Ивану Лопухину, обладателю загадочного талисмана, который достался ему от старого колдуна в болотах Финляндии.

---

Все цело. Окна не разбиты. Заборы не повалены. Только в одном месте разбит горшок… Черепки раскиданы вокруг.

Но будки пусты. Окна закрыты. Тишина. И неотступное, давящее ощущение, что в спину смотрят внимательные злые глаза.

Несколько раз Иван даже оборачивался.

Наконец, не пройдя и середины пути, он понял, что больше не может вот так топать, делая вид, что ничего не происходит. Иван остановился. Дома, окружавшие его, были ничем не лучше и не хуже других.

Осторожно, словно боясь нарушить эту невероятную тишину, боясь разбудить кого-то, Лопухин толкнул ближайшую калитку. Вошел во двор… Черные окна без занавесок пялились на него, словно заглядывая в душу. Иван осторожно обошел пустую собачью конуру, будто опасаясь, что там, внутри, все еще сидит огромный страшный зверь.

Почему-то сейчас каждая деталь казалось значимой. Таинственной. Топор-колун, вбитый в огромное бревно. Веревка, болтающаяся на заборе. Ржавый гвоздь, торчащий из стены. Все было наполнено злобой, жестокостью. Неодушевленные предметы будто ожили.

Иван долго не решался взяться за ручку, чтобы открыть дверь.

– Что за наваждение… – Лопухин потряс головой.

Петли пронзительно взвизгнули. Дом раззявил черную пасть…

Пусто.

Никого. И только опрокинутое ведро лежит поперек прохода.

Иван, превозмогая себя, шагнул внутрь. Прошел в комнату. Печка. Остановившиеся часы на стене.

Образцовый порядок. Такого не бывает в домах, где живут люди.

Иван прошелся по комнате. Толкнул дверь в спальню и замер.

Посреди комнаты стояла кровать. Вид разорванных, залитых кровью простыней резко ударил по глазам. Посреди порядка и тишины эта жуткая кровать кричала, орала на все голоса.

Лопухина будто отшвырнуло назад, он запнулся о скамью, упал, не чувствуя боли, ударился о дверь и вывалился на улицу.

Он выскочил на дорогу, завертелся, не понимая, куда нужно идти и откуда он пришел. Наконец, как ему показалось, сориентировавшись, он кинулся к лесу.

Иван вломился в кусты, как медведь в чащу, и в тот же миг что-то твердое и жесткое врезалось ему под дых.

– Кха… – Лопухин согнулся, ловя ртом остатки воздуха. Крепкая ладонь зажала ему рот. Над Иваном нависла злая физиономия капитана.

– Ты что?! Одурел?!

Но Лопухин только дергался, пытаясь освободиться из цепкой хватки пограничника.

Капитан в сердцах плюнул.

– Я только… – прохрипел Иван. – Только… в один дом… А там… Там все чисто.

– Ну и чего?

– А кровать… кровать вся… вся в крови… И разодрана вся… И никого. Ни собак, ни кошек. Ничего… – Он перевернулся на четвереньки и принялся тяжело кашлять.

– Тише ты… – Капитан утер лоб. – Чертова канитель. Ладно! Выходим. Мартынов и Лобачевский по центру, остальные огородами. В темпе. Понятно? Вопросы?

Вопросов не было.

– Парховщиков, по домам, вихрем! А ты, военкор, с ним пойдешь. Одевайся… боец.

20

В деревню вошли осторожно. По центру улицы двигались капитан и еще два красноармейца. По сторонам, перемахивая через заборы и топча огороды, шустрили остальные бойцы. Зазвенели стекла. Где-то загрохотала отодвигаемая мебель.

Парховщиков с красным лицом выскочил из дома.

– Что там? – спросил капитан.

– Пусто! Вообще никого-ничего, только по полу яйца раскиданы.

– Какие такие яйца?

– Дык куриные, товарищ капитан. – Парховщиков только руками развел. – Едрена Катерина. И все целые. Ни одного битого.

– Дальше, дальше… Куда они все делись, черти?!

Везде что-то было не так. Где-то разорванная кровать, залитая кровью. Где-то целые яйца, раскиданные по полу, где-то в печку засунута вся утварь, кастрюли, чугунки и даже кружки. На фоне порядка это выглядело жутко, пугающе. Будто резвился какой-то псих…

– Нашел!

От этого крика вздрогнул не только Лопухин. Даже капитан остановился посреди дороги, нервно поправив фуражку.

– Где?

– Там… – Солдатик, прибежавший с дальнего конца деревни, был бледен как мел. По лицу катились крупные капли пота. – Там… все. Всех… Сарай… У реки.

Капитан вздохнул.

В сарай Иван не зашел. Сил не хватило. Он слышал только, как гудят мухи. И как блюет за дверью Парховщиков, залетевший внутрь первым.

И запах. Жуткий, ни с чем не сравнимый запах крови. Большой крови, разлитой по полу, впитавшейся в бревна стен, вытекающей наружу тягучей, густой рекой…

Когда в дверях сарая показался капитан, его лицо больше всего напоминало восковую маску. Неживое. Тусклое. Белое.

– Возвращаемся… Продуктов наберите… – Голос его прозвучал хрипло.

Но почему-то сразу запели птицы. Ветер зашумел в кронах деревьев.

– И запалите сарай к чертовой матери.

Когда они уходили в лес, в небо медленно поднимался густой, черный, будто бы жирный дым.

21

Разведка, вернувшись в лагерь, обнаружила пополнение.

Еще человек пятнадцать красноармейцев вышли к лагерю утром. Из разговора выяснилось, что это часть гарнизона многострадального Слонима, которая удерживала мосты через Щару. По их словам, на переправу был сброшен десант. При этих словах Болдин брезгливо сморщился, но сержант, который вел группу, клятвенно уверял, что сам видел парашюты.

– Так чего ждали-то? Стрелять надо было, пока немец в воздухе.

– Мы стреляли… – уныло пожал плечами сержант.

– И чего? Плохо стреляли?

– Плохо… Нас с воздуха так придавили… Пулеметами…

– А укрытия на что?

– Врасплох застали…

– На войне?! – Болдин выпрямился, портупейные ремни противно заскрипели. – В другой ситуации, товарищ сержант, вы были бы уже арестованы. Вместе с вашим командиром. Где он, кстати?

– В плену…

– Где?! – По лицу генерала пробежала судорога.

– Контузило его. – Сержант вытянулся в струнку, но командира не сдавал. – Контузило!

Болдин помолчал, а потом буркнул под нос:

– На себе надо было выносить, если контузило… Ладно! Обустраивайтесь покамест. Кострище, место для ночлега. Шалаши. Все как положено. Раненые есть?

– Никак нет!

– И то ладно. Выделишь пару человек, за ранеными смотреть. Медикаменты?

– Нет.

– Патроны хоть имеются?

– То, что в обоймах и по сумкам… – Сержант опустил голову.

Болдин кашлянул и как рыкнул:

– Можете идти!

Сержант развернулся на каблуках и поспешил к своим, сбившимся в кучу, грязным и перепуганным… бойцам.

– Хорошо немец работает. – Генерал посмотрел на пограничников остановившимся взглядом. – Мосты берет в первую очередь. Колонны бомбит. По отдельным группам не разменивается. Конечно, чего они ему без припасов, горючки и патронов сделают? – Он постоянно крутил в пальцах пуговицу кителя, словно это незамысловатое действие помогало ему думать. – А ведь нас тут много таких… По лесам да по болотам. Просто так нас не оставят. Тоже понятно. Но пока примутся эти дебри вычесывать, время пройдет. Как вы полагаете, товарищ политрук?

Лопухин вздрогнул. Все это время у него в ушах гудели сытые зеленые мухи и запах… Этот тошнотворный запах…

Иван потряс головой.

– Простите, товарищ генерал, в голове каша.

– Каша – это плохо. – Болдин покачал головой. – Каша – это плохо. Ну, давайте, докладывайте, капитан.

Пограничник вышел вперед.

– Население ближайшей к нам деревни полностью уничтожено. Женщины, старики, дети. Даже собаки и кошки. Скотина и птица исчезли. Следов тяжелой техники на дорогах нет. Работала относительно небольшая, мобильная группа пехоты.

– Почему небольшая? – Лицо Болдина напряглось.

– Не натоптано. Это раз. А еще… нет значительных разрушений. Вообще разрушений нет. Все прибрано. Чистенько. Ни окон выбитых, ни дверей… Будто в гости пришли. Но везде какая-нибудь дурость.

– Не понял.

– Ну, странность какая-то. Вроде как все белье в доме сложено в подпол. Или вся утварь в печке. Или все чисто, а простыни в крови. И больше следов крови нет нигде, хотя кровать выглядит так… будто на ней свинью прирезали.

– Что с жителями?

– Все согнаны в один сарай… – Капитан запнулся. – И уничтожены. Разорваны.

– Как?.. – Болдин не понял.

– Ну, в клочья. Руки-ноги, кишки… И собаки там же. И кошки. И дети…

Лопухин почувствовал, как у него обильно пошла слюна и как тугой мерзкий комок подкатил к горлу. Иван задышал чаще и глубже, стараясь унять тошноту.

– Какие-нибудь надписи?

– Виноват, не понял, – теперь растерялся капитан.

– Ну, надписи на сарае? Или бумаги приколотые? Листовки? Просто… кровью, например?

– Не заметил… Не было.

– Не заметил или не было?

– Снаружи ничего, – подал голос Лопухин. – Я долго смотрел.

– А внутри не разобрать. Все залито, – добавил капитан. И успевшая отпустить Ивана тошнота снова поднялась к горлу.

– Понятно. Какие были ваши действия?

– Сожгли сарай. Хоронить там… нечего было. Какую смогли еду найти, ту собрали. Принесли вот…

– Хорошо. Сдайте дежурному по кухне. И отдыхайте. Завтра поутру снимаемся с лагеря. Пойдете впереди.