Анджей Сапковский - Свет вечный

• Название: Свет вечный
• Автор: Анджей Сапковский
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-055953-4, 978-5-403-00675-0

«Божьи воины» – гуситы – огнем и мечом доказывают истинность своей веры. Но столь же верно огонь и меч служат их кровным врагам – крестоносцам, защищающим веру от еретиков. Кто прав? Кто виноват?

Магу Рейневану, волею судьбы ставшему одним из лучших гуситских шпионов, не до вопросов. Слишком много вокруг крови. Слишком много зла – адского, колдовского и вполне человеческого… И жертвами этого зла в любую минуту могут стать не только сам Рейневан и его друзья, но и его возлюбленная Ютта, оказавшаяся заложницей Инквизиции…

---

В этот раз, покинув «Мельницу» и валлонский vikus, около полуночи отец Фелициан брел вдоль плетней, бормоча литанию и время от времени поддувая фитиль, чтобы не погас. Было полнолуние, луга все еще белели от снега, таким образом, светло было настолько, что можно было идти быстро без опасения влететь в какую-то рытвину или упасть в клоаку, что с отцом Фелицианом случилось осенью прошлого года. Уменьшался также риск нарваться на грабителей или разбойников, которые в такие светлые ночи обычно прерывали свой промысел. Так что отец Фелициан вышагивал все быстрее и смелее, и вместо того, чтобы молиться, начал напевать какую-то достаточно светскую песенку.

Громкий лай собак возвестил о близости мельниц и мельничных усадеб над Олавой, а это означало, что от ведущего прямо в город моста его отделяет всего лишь сто шагов. Он прошел плотину вдоль мельничных и рыбных прудов. Чуть сбавил ход, поскольку среди сараев и сеновалов сделалось темнее. Но искрящуюся в лунном сиянии реку он уже видел. Вздохнул с облегчением. Но, видимо, рано.

Зашелестел хворост, в темноте под сеновалом замаячила тень, не понятно на что похожая. Сердце отца Фелициана поднялось вверх и стало комом в горле. Несмотря на это алтарист схватил ружье под мышку и приложил тлеющий фитиль. Однако темнота и недостаток сноровки привели к тому, что он приложил его к своему большому пальцу.

Он завыл, как волк, запрыгал, как заяц, опустил оружие. Взяться за меч не смог. Получил чем-то по голове и рухнул в сугроб. Когда его вязали и волочили по снегу, он был ошеломлен и весь обмяк, но вполне в сознании. Сомлел он чуть позже. От страха.

* * *

У Рейневана не было никаких причин, чтобы в последнее время жаловаться на избыток фарта и счастливых случаев. Во всяком случае, с этой точки зрения судьба его не баловала. Как раз наоборот. С декабря прошлого года у Рейневана бывало определенно больше причин для огорчений и печали, чем для веселья и восторженной радости.

Оттого он с большей радостью приветствовал перемены. Начало все хорошо получаться. Счастье вдруг решило ему способствовать, события стали выстраиваться в весьма симпатичную последовательность. Вспыхнула вполне обоснованная надежда, перспектива стала вполне лучезарной, а будущее, как его, так и Ютты, вырисовывалось в более живых и приятных для глаза красках. Угнетающе голые и уродливые деревья на вроцлавском тракте, казалось, покрыла свеженькая зелень листвы, понурая и заснеженная пустошь подвроцлавских лугов и пойм украсило, казалось, разнообразие пахнущих цветов, а карканье долбящих груды земли ворон превратилось в сладкое пение птиц. Короче, могло показаться, что пришла весна.

Первой ласточкой этой ошеломляющей перемены стал Вилкош Линденау, раненный вроцлавский армигер, не без труда доставленный в родные края. Трудность, естественно, состояла в пробитом боку. Рана, хоть и перевязанная, кровоточила, армигер пылал от горячки и трясся в лихорадке, не удержался бы в седле, если бы не помощь Рейневана. Если б не лекарства и заклинания, с помощью которых Рейневан останавливал воспаление и боролся с заражением, у Вилкоша Линденау были бы небольшие шансы, чтобы увидеть городские стены и возвышающиеся над ними, вонзающиеся в серое февральское небо медные купола башен Святой Эльжбеты, Марии Магдалины, Войцеха и других церквей. Мало имел бы он шансов порадоваться близости Свидницких ворот, ведущих в город. И вздохнуть с облегчением.

– Вот мы и дома, – вздохнул с облегчением Вилкош Линденау. – И это все, благодаря тебе, Рейневан. Если б не ты…

– Да не о чем говорить.

– Есть о чем, – сухо возразил армигер. – Без тебя я бы не доехал. Я в долгу перед тобой…

Он осекся, глядя на церковь Тела Господня, откуда как раз отозвался малый колокол.

– За что тебя прокляли, за то прокляли, – сказал он. – Пускай тебе Бог грехи прощает. Но я жив благодаря тебе, и что в долгу пред тобой, так в долгу. И долг отплачу. Видишь ли, я тебя слегка обманул. Тебя и твоих гуситов. Знай они правду, они так бы просто меня не отпустили, дорого бы мне свобода стоила. Линденау – это родовое имя, я ношу его на честь рода и отца. Но отец умер, когда я был еще маленьким ребенком, а мать вскоре повторно вышла замуж. Так что единственный отец, которого я действительно имел и имею, это господин Варфоломей Эйзенрейх. Тебе это что-то говорит?

Рейневан кивнул головой, фамилия одного из самых богатых вроцлавских патрициев действительно говорила много. Вилкош Линденау наклонился в седле и сплюнул кровью на снег.

– Преступнику, гуситу и врагу я бы это не сказал и не предложил, – продолжил он, вытерев губы. – Но ведь ты не как враг направляешься во Вроцлав. Тебя ведь, думаю, потребности более личные сюда привели. Следовательно, рассчитаться могу. В дом не возьму и приюта не дам, поелику наложено проклятие на тебя… Но помочь способен.

– В действительности…

– Чтобы во Вроцлаве что-то начать, – не дал ему закончить армигер, – надо иметь деньги. Без денег ты здесь никто. А когда деньги имеются, можно уладить любое дело, пусть самое трудное. Управишься с Божьей помощью и со своей проблемой, брат. Потому что у тебя будут деньги. Я дам тебе их. Не обижайся, что расплачиваюсь воистину, как Эйзенрейх. По купечески. Иначе не могу, потому что…

– Знаю, – Рейневан слегка улыбнулся. – Потому что я проклят.

Второй проблеск счастья выпал Рейневану вскоре после полудня. Он не вьехал в город вместе с Линденау, небезосновательно побаиваясь, что выходящие на опасный юг Свидницкие ворота находятся под пристальным наблюдением стражи и других городских служб. Едучи берегом Олавы, он добрался до Миколайских ворот, там смешался с сельскими жителями, тащившимися в город с разнообразным предназначенным для продажи товаром и инвентарем, преимущественно живым. В воротах проблем не было, большинство стражников скучало и ленилось, немногие активные обращали всю свою активность на то, чтобы выцыганить взятку в виде курицы, гуся или куска грудинки. Вскоре после того, как в церкви Святого Миколая зазвонили на сексту, Рейневан уже оставил позади Щепин и шагал, ведя коня за узду, в сторону предместья, смешавшись с толпами других путников, движущихся в ту сторону.

А как только миновал Колбасную, счастье широко улыбнулось ему. Во весь рот.

– Рейневан? Ты ли это?

Опознавшим его оказался юноша в черном плаще и фетровой шапке такого же цвета. Плечистый и румяный, как сельский парень, и с широкой улыбкой сельского парня. Под мышками у него было два больших свертка.

– Ахиллес… – Рейневан поборол вызванный неожиданным окриком спазм в горле. – Ахиллес Чибулька!

– Рейневан, – похожий на сельского парня юноша, осмотрелся, улыбка вдруг исчезла с его румяного лица. – Рейневан из Белявы. Во Вроцлаве, в двух шагах от Рынка. Кто бы подумал… Давай не будем стоять здесь, зараза, у всех на виду. Пойдем ко мне, в аптеку. Это недалеко. Держи, поможешь мне нести… Осторожно!

– Что это там?

– Банки. С мазями.

Аптека действительно была недалеко, находилась тут же на Колбасной около Соляной площади. Висящая над входом вывеска представляла собой что-то, напоминающее клыкастую морковь, однако вымалеванная ниже надпись «Мандрагора» выводила из заблуждения. Вывеска в целом была не слишком импозантной, помещение небольшое и скорее всего не часто посещаемое. Во времена, когда они с Чибулькой поддерживали частые и оживленные отношения, у того не было ни вывески, ни помещения. Работал он у господина Захарии Фойгта, собственника именитой аптеки «Под золотым яблоком». А теперь явно доработался до собственного дела.

– Прокляли тебя, – заявил Ахиллес Чибулька, расставляя банки на аптекарской стойке. – Наложили анафему. В соборе. В Старозапустное воскресенье.[35] Недели три тому.

Знакомство Рейневана с Ахилессом Чибулькою началось в 1429 году, вскоре после того, как Рейневан вернулся из Праги, прервав учебу после дефенестрации[36] и вспышки революции. В то время Чибулька был ассистентом «Под золотым яблоком», причем ассистентом специализированным. Он был унгентарием, то есть спецом в приготовлении мазей. Почти все, что Рейневан знал о мазях, он научился у Чибульки. Мази втирал как отец, так и дед Ахиллеса, причем оба втирали в Свиднице, а сам Ахиллес был вроцлавцом в первом поколении. Сам себя он привык представлять как «родовой силезец чистой крови», и делал это так гордо, что кто-нибудь мог бы подумать, что одетые в шкуры прародители Чибулек обживали пещеры под Силезией задолго до того, как в эти края пришла цивилизация. Гордость собственными корнями вместе с тем сопровождалась временами непереносимым презрением к другим нациям, которые Чибулька характеризовал как «пришлые», прежде всего, к немцам. Рейневана часто возмущали взгляды Чибульки, однако сегодня он понял, что шовинизм аптекаря может быть ему на руку.