Венедикт Ерофеев - Дневник, Записки сумасшедшего

• Название: Дневник, Записки сумасшедшего
• Автор: Венедикт Ерофеев
• Жанр: Русская классическая проза

---

Дневник

28 янв. - 31 марта 1957 г.

Еще раз продолжение.

И окончания не будет. III

4 февраля

"Да я тебя понимаю, Вениамин, я вообще хорошо понимаю тебя и тебе подобных... Просто - люди, которые обо всем судят из книг... Вас лелеяли мама с папой, заставляли учиться, держали в руках... А теперь, значит, вы предоставлены самим себе, вам все кажется, так сказать, ничтожным, легким и радостным... Заиграла молодость... легкомыслие молодости, если можно так выразиться... хочется оригинальничать, на все плевать, пускать пыль в глаза... А ты вот посмотри жизнь... Ты узнаешь, какой ты был глупый, когда оригинальничал... А все-таки все действительно не так просто, легко... и не так весело, как тебе кажется... Ты даже еще и любовь-то не знаешь, что такое... А порешь такую чушь про семенники... Я вот тебя уверяю, - если ты полюбишь кого-нибудь, то любовь тебя перевернет... Вас всех не так трудно и понять... Вы у меня как на ладони..." "Тебе просто вредно читать Достоевского... Обязательно будешь таким мрачным, если запрешься в комнате... ощущать там всякие ужасы будешь... и тебе все будет казаться мрачным и ужасным... Тебе вот правильно говорили... что в действительности все не в таких мрачных красках... Ты вот ненавидишь смех, на всех смотришь, как зверь, со своей кровати... И на что тебе жаловаться, интересно?.. Насчет девчонок у тебя всегда будет прекрасно... В твоих способностях никто не сомневается, учиться ты можешь замечательно... И непонятный ты, чччорт... Все ведь живут хорошо, как люди... Ты не забывай никогда, что ты живешь в советском обществе... а не в какой-нибудь там..." "В таком случае, о чем ты думаешь вообще?.. Вот ты говоришь - читаю книгу и вдруг бросаю ее и без движения лежу подряд несколько часов... Так интересно все-таки, ты ведь о чем-нибудь думаешь... Ну, не о будущем, предположим... хотя я в первый раз встречаю человека, который совершенно не думает о будущем... Ну, вот хотя бы твое отчисление из университета... Я понимаю, человек, у которого в перспективах - хорошая, трудовая жизнь, человек, жаждущий нового - ну тогда понятно, он может выражать радость или равнодушие... Но ведь ты-то, ччерт побери... не понимаю!! Ты что, насквозь легкомысленный?.. Так это на тебя не похоже... Легкомыслие у тебя показное... Я сразу тебя распознал... Я всю ночь слушал твою беседу с этим... албанцем... и убедился, что ты человек чертовски умный... Что касается твоей лени, так я совершенно ничего не понимаю!.. В жутких семейных условиях быть первым в школе по прилежанию... и тут вдруг... Не понимаю, не понимаю... Я сегодня даже хотел побеседовать с твоей посетительницей... Между прочим: будь более воспитанным в отношениях с женским полом - а то что же это такое - дымить девочке в нос и тут же посылать ее к черту... Удивительная терпеливость... Ты, собственно, к ней ничего... этакого... не имеешь? Нет? Ну, тогда тем более..." "Брось это все, Венидикт! Как-никак жизнь-то ведь она хороша, черт возьми! Солнце... любовь... радость... и остальное... Прославлять веселье надо, Венидикт, - у тебя все к этому данные!.. Читай Кольцова! Бернса! Улыбайся. Хотя бы потому, что тебе слишком идет улыбка! Люби!.. И в старости тебе приятно будет вспомнить молодые годы! А ты... Глядишь на невинную, приятную девочку - а видишь... блевоту, сифилис, животность какую-то... Да я бы на месте этой толстенькой... а-чччорт... Как это вы оба... меланхолика... не понимаете, что ведь жизнь-то! жизнь!.."

13 февраля

Дева Ночная Романтика жаждет приять меня в свои объятия. А мне гораздо более по вкусу рослый армянин Ночлег. Дыхание закавказской силы выбивает из меня половые откровения, и тешит мои взоры светолюбивый член, почерневший от нежности... Все духовное заглушается во мне единением с армянской нацией... Все дофевральское растворяется в привокзальной атмосфере... И я совсем не намерен спохватываться или приходить в сознание. Что касается сознания, - так теперешнее мое горизонтальное состояние - высшее из всех 18-летних проявлений моего практического разума. Хотя само горизонтальное состояние несколько неразумно. В этом смысле, - я готов отдать должное практичности инвалидов. Им гораздо теплей; у них еще есть желание оставаться вертикальными и отдавать оставшиеся конечности в фонд национального фольклора. А я не намерен поддаваться агитации заводов Главспирта. Меня вполне удовлетворяют каменные ступени и вокзальные сквозняки. Я с наслаждением запахиваюсь в пальто и пытаюсь переключить внимание на что-нибудь более двуногое. Двуногое нарочно меня избегает. А инвалидный грохот переполняет черепную коробку. Что бы ни олицетворяли грохочущие костыли - объемистость жизненности или пролетарскую неумолимость - мне важен сам факт соприкосновения шести символов с транзитным паркетом... Голове моей, жаждущей торможения, в данный момент ненавистны все соприкосновения, убивающие замкнутость шумовыми эффектами... Моему горизонтальному положению несимпатично массовое падение пролетарских костылей... Мне нужен сон хотя бы с точки зрения гигиенической. Однообразие ощущений убеждает меня в рентабельности гигиены... Я засыпаю... И не массовое падение раздвигает теперь подо мной отходы деревообрабатывающей промышленности. Не инвалиды, а самые заурядные двуногие стряхивают с себя опилки и ковыряют в пальцах нижних конечностей, сопровождая беспрецедентное ковыряние оглушительным грохотом... Грохот не возбуждает. Грохот слетел ко мне вместе с источником шума и трупного запаха. Оба они убеждены в непогрешимости мозговой биологии - и предпочитают ненужное мне усыпление. Я слишком хорошо понимаю их... От моих восприятий не скроется искривление белорусского лика, в который преображается источник... Оно мне давно знакомо, это искривление... И физиономии всех сбегающихся на шум давно уже опостылели мне, - только испуг, начертанный на знакомых лицах, скрашивает однообразие... "Как отвратительно пахнет!" Толпа окружает страдальца, и каждый высказывает внутреннее раздражение. "Как отвратительно пахнет!" Каждому хочется еще раз дотронуться до пострадавших конечностей, зафиксировать размеренные движения хозяина трупного запаха, раздразнить, убежать... "Ничего не поделаешь... Придется... отрезать". И толпа не шарахается, не выражает удивления. Толпа продолжает следить за вычищением пальцев, которым уже не суждено быть пальцами... И лицо снискавшего людской интерес освещается виноватой улыбкой... "Ничего не поделаешь... Придется... отрезать". Неизвестно, для чего нужно было выражение сострадания, но на минутные улыбки толпы оно возымело желаемое действие. Никто не жаловался "Как отвратительно пахнет!" Никто не оспаривал у соседа права на лучший костыль. Всех объединило склонение к пальцам собственных ног. И каждый убеждал другого в неповторимости своего уродства, ощупывал забытые травмы, плакал, нюхал базарный чеснок... Никто не верил, что существуют двуногие.

12 ч. - 1.30

14 февраля

"Извините... Это вам кажется, что я пьяный... Я уже давно... протрезвел... Ну, раз вы говорите, - я пойду... уберусь... Меня ждут комфортабельные канавы... Еще раз - извините".

15-16 февраля Ни голода, ни эмоций, ни воспоминаний, ни перспектив, ни жажды папиросного дыма... Одно сплошное ощущение холода. Вокзальный пол леденит позвоночник, сквозняки преследуют и в тоннеле, и в багажных кассах, колебания атмосферы проникают за ворот и обшлага, ожесточают нервы, заставляют нескончаемо измерять шагами просторы холодных опилок... Улица срывает пальто, низвергает массы мокрого снега за воротник куртки и в сотый раз вышвыривает на холодные опилки багажных касс... В глазах - не жареные котлеты и не дамские прелести. Обычнейшие радиаторы водяного отопления.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

19 февраля

Минутку внимания!

Вы меня не совсем правильно поняли! Я - не оригинал! Я ничего не отрицаю, хоть и сознаю, что отрицать все - и заодно отрицать нигилизм - чрезвычайно увлекательно и не требует мозговой изощренности! Человеческие действия могут меня волновать, но никогда не вызовут во мне ни одобрения, ни протеста! Я не признаю разделения человеческих действий на добродетельные и порочные! Если мои действия удовлетворяют меня - и людей, внушающих мне чувство удовлетворения самим фактом своего существования - в этом случае в их, и в моей власти признать удовлетворительными для нас порочность или добродетельность моих действий! Если же оценка моих действий проистекает от человека, мне незнакомого и, следовательно, порочного в силу незнакомства со мной ("он позволяет себе наглость не знать меня!") - я не премину доказать обратное! Если мои убеждения - логически верные, я торжествую! В противном случае без промедления отрицаю логику! Я - человек дурного вкуса и животного обоняния! Я никогда не бываю счастлив, в обычном понимании! Я могу только иметь вид человека, напуганного счастием! Я даже не разграничиваю понятия "счастие" и "несчастье", точно так же как не различаю вкуса голландского и ярославского сыра! В лучшие минуты - я могу преследовать цель, но непременно - цель, убегающую от меня ленивым галопом! Рысь и аллюр меня не прельщают! Общечеловеческие понятия красоты ввергают меня в состояние недоумения! Мне понятно наслаждение мелодичностью звуков! Мелодичность - выражение грусти! А грусть не может не быть красивой! Мне понятно восторженное восприятие природных красот! Но чем более привлекательны для человеческих восприятий произведения искусства, тем более они искусственны! Немногие произведения искусства могут и во мне разливать удовлетворение! Так же, как может восторгать меня вынужденная грациозность в движениях человека, скованного ревматизмом! Красиво уложенный навоз может услаждать мои взоры! Но созерцание мраморных апофеозов итальянской красоты не может вызвать во мне ничего, кроме отвращения, в лучшем случае - равнодушия! Я - человек относительно нравственный! Незнакомые люди вызывают во мне чувство равнодушного озлобления, а все прочие относятся мною к разряду любимых или презираемых - в зависимости от степени лестности их собственного мнения обо мне! Для меня не существует предательства просто! Я отвергаю предательство, одухотворенное благородными целями! И считаю совершенно естественной способность человека к предательству ради удовольствия быть предателем! Мне безразличны половые проблемы! Но я с восторгом приемлю любой намек на бисексуальность! Всякое половое откровение вызывает во мне отвращение! Но половые извращения всегда будут значиться в моем сознании как высшее проявление прогресса человеческой психики! Я - оптимист! И склонен полагать, что все мне не нравящееся - комплекс моих капризных ощущений! Я восторженно приветствую любое отклонение от нормально человеческого! Но я не могу понять, почему отдается предпочтение "возвышению", если "верх" и "низ" - однородные отклонения от общечеловеческого уровня! К тому же возвышение - временно! А быть "ниже" - по свидетельству физических законов - гораздо более устойчиво! Я не верю в существование людей искренних и принципиальных! Можно уверить себя самого в своей принципиальности! Можно быть принципиальным из принципа! (Бык - упрям, а, следовательно, принципиален!) Но ведь гораздо легче - не менять своих мнений, вовсе их не имея! Что же касается взглядов, то "собственное мировоззрение" - так же банально, как "коран толпы" и "огнь желанья"!