Эрл Биггерс - Китайский попугай

• Название: Китайский попугай
• Автор: Эрл Биггерс
• Издательство: 0dc9cb1e-1e51-102b-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9757-0368-2, 978-5-9713-9272-9

Эрл Дерр Биггерс – американский писатель, автор умных увлекательных детективов.

О том, как благодаря говорящему китайскому попугаю Тони полиции удалось помешать банде мошенников завладеть ценностями одного крупного финансиста, рассказывает эта книга.

Романы Э. Д. Биггерса близки по духу, манере изложения, тщательной отделке деталей и уважением к законам детективного жанра великим творениям Эдгара По, Артура Конан-Дойля и Агаты Кристи.

---

Вот и Вашингтон-стрит. Чарли подошел к четырехэтажному дому – четыре этажа фонариков и веселых украшений. Золотые буквы над главным входом сообщали, что перед ним контора фирмы Чанов. Детектив немного полюбовался домом, затем вывеской, чувствуя, как его переполняет фамильная гордость, и двинулся дальше. Вот и темная, почти безлюдная Беверли-плейс. Отыскав нужный номер, Чарли вошел в темный, неосвещенный подъезд. Поднявшись по полутемной лестнице, он остановился на площадке. Чарли громко постучал в дверь, украшенную красными полосками бумаги с золотыми буквами, охраняющими обитателей квартиры от злых духов.

Дверь отворилась, и в светлом проеме показалась фигура высокого китайца с маленькой седой бородкой. На нем была свободная блуза из черного вышитого шелка.

Какое-то время оба молчали, затем Чан, улыбнувшись, заговорил первым. На чистом кантонском наречии он сказал:

– Добрый вечер, достойнейший Чан Ки Лим, разве ты не узнаешь своего недостойного кузена с островов?

В узких глазках Ки Лима блеснул огонек.

– Поначалу я и вправду тебя не узнал, – ответил он, – ибо на тебе одеяние заморских дьяволов, а стучишь ты так же громко, как и они. Тысячекратно приветствую тебя. Соблаговоли войти в мое убогое жилище.

Маленький детектив вошел в квартиру своего американского родственника. Она отнюдь не была убогой. Стены комнаты, в которую его провели, были увешены картинами на шелку изысканной, тонкой работы, а мебель сделана из тикового дерева и украшена искусной резьбой. Перед алтарем предков стояли свежие цветы, а по всей комнате – бледные ароматные китайские лилии, символ наступающего Нового года. Можно было подумать, что находишься в доме где-нибудь в Кантоне или Шанхае, если бы не американский будильник, который громко тикал на каминной полке.

– Прошу тебя, о двоюродный брат мой, располагайся на этом жалком стуле. Ты нагрянул нежданно, как августовская гроза, но я счастлив тебя видеть, – сказал Чан Ки Лим и хлопнул в ладоши.

В комнату вошла женщина.

– Моя жена, Чан Со, – представил хозяин ее гостю и, обращаясь к женщине, распорядился: – Принеси нам рисовое печенье и вино.

Вернувшись с угощением, женщина села напротив Чарли и разглядывала его через стол, на котором стояла ваза с веточкой цветущего миндаля.

– Я ничего не знал о твоем приезде, – повторил Ки Лим.

– Верно, – согласился Чарли Чан, – но не было смысла предупреждать тебя и доставлять лишнее беспокойство. Я тут по одному делу. Можно сказать, служебному.

Глазки хозяина превратились в две узкие щелочки.

– Да, мне приходилось слышать, чем ты занимаешься.

– Ты считаешь, брат мой, что это плохо?

– Я такого не говорил. И все же мне трудно понять, как китаец может иметь что-то общее с полицией заморских дьяволов.

Чарли Чан улыбнулся.

– Иногда, многоуважаемый брат мой, я и сам не совсем себя понимаю.

Бамбуковая занавеска раздвинулась, и в комнату вошла молодая девушка. Она походила на китайскую статуэтку своей изящной фигуркой и блестящими черными глазами на тонком красивом личике. По случаю праздника на ней были шелковые брюки и блуза с вышивкой, но ее коротко остриженные волосы, резкие движения, свободная манера поведения явно свидетельствовали о том, что она всячески стремится походить на американских девушек. В руках она держала большой поднос, заставленный разнообразным новогодним угощением.

– Моя дочь Роза, – представил ее Ки Лим, – а это наш знаменитый родственник с Гавайев.

И, обернувшись к Чарли, добавил:

– Моя дочь хочет уподобиться американкам, станет такой же бесстыжей, как и все дочери этих ненормальных белых.

Девушка, похоже, привыкла к ворчанию отца и не очень считалась с его мнением.

– Почему нет? – улыбнулась она. – Я родилась в Америке, училась в Америке, сейчас работаю в американской фирме…

– Работаешь в американской фирме? – удивился Чарли.

– Да, работает, – подтвердил ее отец. – И совсем не думает о том, как обязана вести себя молодая девушка, что прилично, а что нет. А работа ее состоит в том, что весь день она сидит на телефонной станции китайского квартала и говорит в трубку, а перед ней мигают красные и желтые лампочки.

– И что же в этом ужасного? – спросила Роза, улыбаясь гостю.

– Я тоже не считаю это ужасным, – улыбнулся тот в ответ. – Просто хорошая работа.

Тут начался разговор об общих родственниках, о далекой молодости Чарли Чана и Ки Лима, когда они были еще так молоды и неопытны, вспомнили и свои детские годы, когда вместе играли на далекой, незабываемой родине. Время пролетело быстро. Бросив взгляд на будильник, стоящий на камине, Чарли спросил хозяина:

– Эти часы говорят правду?

– Это часы заморских дьяволов, и они наверняка лгут, – в своей обычной манере ответил Ки Лим.

Чарли сверился со своими часами и поднялся:

– К огромному моему сожалению, я вынужден покинуть этот гостеприимный дом. Уже сегодня вечером дела заставят меня отправиться в очень далекие места – в пустыню, простирающуюся на юге этой огромной страны. Не испросив предварительно твоего согласия, мой мудрейший и благороднейший брат, я осмелился посоветовать моей жене пересылать важнейшую корреспонденцию для меня на твой адрес. Если что-нибудь придет на мое имя, будь добр, сохрани это до моего возвращения. Я вернусь через несколько дней, но поскольку все это время со мной практически будет невозможно связаться…

– Почему же невозможно? – совсем не с китайской бесцеремонностью Роза перебила своего почтенного родственника. – Ведь даже в пустыне есть телефоны.

– Вот как? – Чарли Чан с удивлением и интересом взглянул на нее.

– Ну да, в пустыне. Дня два назад у меня как раз был заказ на междугородный разговор с одним ранчо в Эльдорадо. Ранчо не в самом Эльдорадо, а в пустыне недалеко от него. Оно называется… Ой, забыла, как называется ранчо…

– А кому оно принадлежит, ты помнишь? Случайно, не Мэддену?

– Вот-вот, именно Мэддену! – обрадовалась девушка. – Я запомнила этот разговор, так как он был необычный.

– А заказал его кто-то, живущий в китайском квартале Сан-Франциско?

– Да. Заказали его из фарфорового магазина Вонг Чинга с Джексон-стрит. И разговаривал хозяин магазина со своим двоюродным братом Ли Вонгом, управляющим ранчо Мэддена.

Чарли Чан постарался скрыть впечатление, которое произвело на него это сообщение. Теперь он снова был полицейским детективом.

– А ты случайно не слышала, о чем они говорили? – спросил он как можно более спокойным голосом.

– О том, что Ли Вонг должен немедленно приехать в Сан-Франциско. Здесь его ждут большие деньги и прекрасное место, а…

– Эй, – прервал девушку отец, который уже давно с неудовольствием прислушивался к их разговору. – Ты не имеешь права выдавать служебные тайны никому, даже членам семейства Чанов.

– Ты совершенно прав, мой мудрый брат! – согласился Чарли. – А с тобой, розовый бутончик, мы еще увидимся! Хотя в пустыне и есть телефоны, со мной связаться будет невозможно: ведь я же поселюсь не на ранчо Мэддена, так что пусть мои письма приходят к тебе.

Ки Лим проводил Чарли до дверей и, поглаживая свою жиденькую бородку, произнес на прощание:

– Прощай, мой благороднейший, отягощенный важными служебными делами брат! Желаю тебе всяческого успеха на твоем нелегком пути.

– Прощай и ты, великодушный и гостеприимный! Да снизойдет благополучие на твой дом и в новом году, – ответил Чарли Чан в традиционном китайском стиле, а затем совсем неожиданно добавил по-английски: – Ну, пока! – И быстро сбежал по лестнице.

Оказавшись на улице, Чарли Чан значительно снизил скорость и медленно брел в праздничной толпе, о чем-то размышляя. Видимо, придя к какому-то выводу, он спросил у прохожих, как пройти на Джексон-стрит. Ее он нашел без труда. Узкая улочка круто взбиралась вверх. Поднявшись по ней, Чарли нашел магазин Вонг Чанга. И это тоже было нетрудно, ибо его ярко освещенная витрина была заметна издали.

Чарли постоял перед ней, рассматривая в изобилии представленные образцы прекрасного китайского фарфора. По случаю праздника магазин был закрыт, о чем свидетельствовали опущенные жалюзи на входной двери.

Чарли несколько раз подергал за ручку, но никто не появился. Тогда он перешел улицу и укрылся в подъезде дома напротив лавки Чанга. Где-то на соседнем балконе играл китайский оркестр: взвизгивали флейты, гудели барабаны, им вторили звуки цимбал. Все это создавало мелодию, полную диссонансов. Через некоторое время оркестр умолк, и вечернюю тишину нарушал только стук каблуков американских ботинок да шарканье войлочных подошв китайцев.

Чан решил ждать, будучи уверен, что рано или поздно двери магазинчика должны отвориться.

И в самом деле, прошло не более десяти минут, как из лавки Вонг Чанга вышел какой-то мужчина. Внимательно оглядевшись по сторонам, он начал спускаться вниз по улице. Чан пошел следом за ним на некотором расстоянии, пытаясь рассмотреть мужчину. Низко надвинутая на лоб шляпа и темные очки исключали возможность увидеть лицо, ясно было только, что он небольшого роста, худощавый. Дойдя быстрым шагом до жалкой гостиницы «Киларни», человек в пальто скрылся за ее дверью.