Оливер Джонсон - Последняя Утренняя Звезда

• Название: Последняя Утренняя Звезда
• Автор: Оливер Джонсон
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1999
• ISBN: 0-45-145645-9

ПАВШАЯ ИМПЕРИЯ

Великий город Тралл уничтожен. В течении семи лет он лежал под властью Лорда Фарана Гатона, слуги Вечной Ночи, сила солнца убывала с каждым днем. Чтобы спасти умирающее солнце, слуги Бога Света — ведомые Джайалом Иллгиллом — раздобыли два из трех артефактов, необходимых для того, чтобы помешать тьме поглотить мир. Но без третьего талисмана пророчество о Светоносице не исполнится…

НОВЫЙ РАССВЕТ

Три воина Бога Света ведут свою изнеможенную армию к древнему городу Искьярду. Именно в нем, так утверждает пророчество, можно будет опять зажечь солнце. Джайал Иллгилл и Уртред, Жрец Огня, должны привести Талассу — Светоносицу — к Теневому Жезлу. Тогда она сможет выполнить свое предназначение. Но в туннелях под Искьярдом их ждет Двойник Джайала, а также пылающий местью Фаран, страстно желающий Талассу, даже несмотря на то, что она умрет, когда на мир упадет вечная ночь…

---

Оливер Джонсон Последняя Утренняя Звезда

Дейву Моррису — другу, советчику, вдохновителю

Перевод: А. Вироховский

НЕЧЕСТИВЫЙ РИТУАЛ

Фаран отвернулся от него и подошел к ближайшему смертному ложу, на котором лежало тело первой жертвы, ее сморщенное лицо выглядывало из изорванного, скомканного савана. Он поставил Чашу и свой драгоценный груз на ложе и на секунду снял кожаные перчатки. Открывшиеся руки были мертвенно-белыми, с черными венами. Он опустил указательный палец в Чашу, зачерпнул капельку крови и стряхнул ее на зык мертвеца. Внезапно тело выгнулось дугой, как если бы в него ударила молния. Голон, удивленный, отпрянул назад. Тело опять содрогнулось, но потом улеглось на ложе. Фаран внимательно оглядел труп, легкая улыбка перекосила уголок рта. Голон подошел чуть-чуть ближе, пораженный тем, что видел. Синяя вена на шее трупа дрогнула, потом еще и еще, и наконец начала медленно пульсировать: четыре раза в минуту.

— Скоро он встанет, — сказал Фаран. Он махнул рукой, приказывая Голону перейти к следующему ложу. Князь указал на кинжал, который Голон все еще держал в руке. — Открой им рты, всем.

Волшебник подошел к следующему телу, одной рукой прижав рукав своего плаща ко рту. В другой он держал обсидиановый нож. Неловко орудуя ножом, он заставил закрытые челюсти трупа открыться…

Ссылка на карту: http://oldmaglib.com/book/j/Johnson_Oliver__The_Last_Star_Of_Dawn(Lightbringer-3)_map.jpg

Подписи к карте(в алфавитном порядке)

Astragal Астрагал

Attar Аттар

Bardun Бардун

Forest of Lorn Лес Лорн

Forgeholm Форгхольм

Galastra Галастра

Goda Деревня Года

Gorvost Горвост

Grate Ice Lake Великое Ледяное Озеро

Hangar Parang Хангар Паранг

Imblewick Имблевик

Iskiard Искьярд

Maligar Малигар

Morigar Моригар

Nush Нуш

Ossia Оссия

Perricod Перрикод

Scalprock Скалпрок

Segron Hight Пик Сегрон

Shandering Plain Сияющая Равнина

Srain Desert Пустыня Срейн

Supperstion Mountain Гора Преданий

Surrenland Суррения

The Astardian See Астардианское море

The Black Mines Черные Копи

The Broken Hines Сломанные Вязы

The Dragon's Back Спина Дракона

The Dry River Сухая Река

The Fire Mountains Огненные Горы

The Inland See Внутреннее Море

The Iron Gates Железные Ворота

The Lake of Lorn Озеро Лорн

The Land of Clouds Страна Облаков

The Last Star at Dawn Последняя Утренняя Звезда

The Nations of the Night Полунощная Чудь

The Niasseh Range Кряж Ниассе

The Old Father Старый Отец

The Palisade Палисады

The Turnament Plain Турнирное Поле

Thrull Тралл

Thrullland Тралланд

Tire Gand Тире Ганд

Valeda Валеда

Wizard's Tower Башня Волшебника

Waterfalls Водопад

ПЕРВАЯ ГЛАВА Закат в башне

Он будит меня, этот юный писец, которого я больше не в состоянии видеть. Весь день я проспал, и сейчас уже вечер. Я был далеко, видел сны о землях, которые лежат далеко от моей башни, о тех землях, по которым я путешествовал в годы юности.

Но сейчас я просыпаюсь и опять становлюсь Аббатом Форгхольма. Я встаю с кресла. Даже через покрытые бельмами глаза я вижу оранжевое сияние: солнце садится над Огненными Горами. Я поднимаю к нему ладони и благословляю писца. — Пускай наш лорд Ре найдет золотую нить Галадриана в лабиринте ночи. Пускай барка солнца опять взлетит на небо: пускай его лучи упадут на тебя, брат Кереб.

Но я не думаю о своих словах. Сны о прошлом — вот что посещает меня. Сегодня я и Кереб закончим последнюю главу. И время совершит полный круг, конец соединится с началом: в этой башне началась история моей жизни. Здесь она и закончится.

Мне было двенадцать, когда я впервые попал сюда; меня принесли наполовину мертвым из храма внизу на самый верх башни, откуда все, что под ней, кажется миниатюрным и далеким, как будто из другого мира: сам монастырь, монахи, горы и долины. Много лет моими единственными товарищами был вот этот изъеденный червями стол, пыльные колбы и реторты, эта узкая койка и три книги, которые мой учитель Манихей оставил мне перед тем, как умереть.

Они по-прежнему стояли на полке над черным от огня камином, освещенные светом садящегося солнца — на том самом месте, куда я сам поставил их, когда пришло мое время уходить.

Все страны, в которых я побывал во время юности, описаны в одной из этих книг: Тралланд, Суррения, Земля Полунощной Чуди, Оссия, Аттар и даже Страна Затерянного Города, Искьярд.

Но дни моих странствий давно закончились — и вот остальные две книги, которые напоминают мне о них. С того дня, как сорок лет назад я вернулся сюда, я не разу не открывал эти увесистые тома, хотя каждый вечер беру их в руки и глажу корешки — как сейчас.

Первая книга посвящена моему богу — Ре, Повелителю Огня и Возрожденного Солнца. Книга Света. Я подношу закрытый том к глазам; серебряный кант потемнел, но лазурит, покрывавший четыре угла старинного кожаного переплета, светится под лучами садящегося солнца и сверкает светло-синим цветом: цветом магии. Каждый вечер я подношу ее к глазам — я делаю это не потому, что таким образом поклоняюсь моему Богу, но она обычно так делала каждый вечер: молчаливо молилась, держа книгу в лучах заходящего солнца.

Потом я беру в руки самую маленькую из трех книг. Я чувствую ее кожаный переплет, помню ее цвет: цвет черной каминной полки, на которой она стояла все эти годы. Мои пальцы колют маленькие иголочки, как если бы я держу что-то живое и дышащее. Я чувствую медленный, еле заметный пульс. Мой друг, это пульс магии.

В ней сосредоточено все мое искусство: небольшая, не толще большого пальца и не длиннее ладони, кожаный переплет потрепан и покороблен огнем, водой и руками сотен адептов, живших до меня. Последним был Манихей. Я до сих пор слышу его слова: "Учи хорошо. В ней все заклинания пиромании, искусства Пламени. Если ты выучишь ее всю, то сможешь призывать огонь из ветра и льда, и даже свести молнию с неба." Да, учитель, я так и делал, и уничтожил всех наших врагов…

Я ставлю книги на место. Кереб молчит. Его беспокоит только наше ежевечернее занятие — я диктую ему историю Войн Огня и Червя. У него нет причин любить меня. Я ничего не плачу ему и не подарю безбедное существование. Его прислал сюда Высший Жрец далекого Перрикода, и приказал разделять со мной мою ссылку; тогда Кереб ожидал каких-то великих дел. С тех мы вместе переносим наказание. Мое — на всю жизнь, его, возможно, закончится, когда наша работа, вот эта история, подойдет к концу.

То есть сегодня, если позволят Ре и моя память.

Так что Кереб садится около меня с пером и чернилами, готовый, и делает вид, что рад этому, хотя мы оба знаем, что можем освободить его от мук труда. Неужели они думаю, что я также глух, как и слеп? Разве после ночной диктовки я не слышу, как копыта лошадей клацают по каменному двору, как кричат всадники и стонут, открываясь, тяжелые ворота? А в ночной тишине разве я не слышу, как стук подков по мостовой отражается эхом от каждого утеса и несется из-за каждого поворота.

Внутренним взглядом я слежу за всадником: дорога до Перрикода, пять дней и ночей, одна почтовая станция за другой, пока он не окажется в воротах храма.

Только Высший Жрец знает, что случится с моими словами. Возможно он прочитает их, с унылой улыбкой на лице, с которой он встречает разглагольствования еретиков и прелюбодеев. Возможно, что это я. Но я не только еретик и прелюбодей: я говорю правду, а правда слишком опасна для него.

И тем не менее, сегодня вечером я буду делать в точности то, что делаю каждый вечер: говорить теням. И буду надеяться, что кто-нибудь кроме Высшего Жреца прочитает эти слова: завтра, на следующий день или через тысячу лет…

Я глубоко вздыхаю. В воздухе стоит особый запах: настало время, когда цветы, растущие рядом с башней, начинают закрываться; их запах уплывает вдаль, как расплывшееся воспоминание.

Погасли последние лучи солнца. Я помню, как такими вечерами горы становятся нежно-фиолетовыми и ящерицы греются на теплых холмах, еще не остывших от дневной жары. Вереск расцветет через месяц или два. Вереск! Я никогда не мечтал о таком в холодные годы моего детства. Даже самые жизнестойкие цветы не цвели в долгие годы холода и недостатка солнца.

Снизу я слышу голоса и смех в трапезной. Я могу нарисовать в уме эту сцену. Из окон и дверей кухни льется желтый свет, похожий на золотой огонь. Аколиты потеют над котлами. И даже сквозь болтовню я слышу куплеты непристойной песни. Опять они напились хмельного пива, которое приносят в монастырь фермеры из фруктовых садов на равнине, лежащей далеко внизу.

Но меня смех только радует. Когда-то я поклялся: смех никогда не умрет. И пускай никогда страх и побои не вернутся в Форгхольм. Хотя я и Аббат, но я и человек, тоже.

Настала ночь: тени накрыли весь мир, как сорок лет назад, когда темнота покрывала солнце и землю даже днем.