Ирина Маленко - Совьетика

• Название: Совьетика
• Автор: Ирина Маленко
• Жанр: Современная проза

«Выходящая на страницах Лефт.ру повесть Ирины Маленко «Совьетика» – замечательный пример того, как может в наше время быть продолжена великая реалистическая традиция русской литературы. Это честная, пронзительная книга. В ней есть всё то, по чему мы так стосковались за долгие годы безраздельного засилья в нашей словесности разнообразной постмодернистской дряни. Безжалостная самокритика, искренние боль и стыд гражданина, у которого при его преступном попустительстве лихие проходимцы отняли Родину, способность сопереживать чужому горю как своему – Интернационализм с большой буквы, органическое продолжение «всемирной отзывчивости» русского человека. Настоящий юмор – временами добрый, чаще саркастический, но никогда не надменно-отчужденный, унижающий человека, сверху-вниз, как водится ныне у дорвавшихся до незаслуженной славы гешефтмахеров от литературы. И главное – призыв к борьбе и надежда! Можно смириться с жестокой и несправедливой действительностью, попытаться приспособиться к «новой реальности», можно уйти от неё в «параллельную жизнь», застыть в позе богомола и ждать своего часа, чтобы пробиться в ряды немногих преуспевших и «взять от жизни всё». А можно отказаться существовать по их мерзким правилам, перестать «петь в окрашенном виде», встать на сторону слабых и угнетенных и вступить в долгую, непримиримую борьбу с главным злом нашей эпохи – с капитализмом и империализмом. И обрести цель в жизни, надежду на лучшее будущее для себя и своих детей. Постмодернизм прощается с нами. Да здравствует социалистический реализм!

---

Дело еще и в том, что моя семья дома – бабушка, мама, Шурек, Тамарочка и даже умерший уже дедушка – продолжала оставаться для меня именно моей семьей, как это было принято у нас. «Атомная» семья-ячейка: я, муж и ребенок, которая автоматически если не обрезает, то значительно ограничивает твои связи со старшим поколением, как это принято на Западе (где именно муж и дети считаются твоей семьей, а не твои другие, кровные родственники) была мне глубоко чужда. Сонни очень ревновал меня к родным, еще даже их и не встретив:

– Я теперь твоя семья, а не они!

Советскому человеку такое казалось по меньшей мере странным. Это не укладывалось в голове. Наши семьи тем и были сильны – связью поколений и их взаимопомощью. Дело не только в бабушках, которые помогают ухаживать за внуками (что хорошо не только для их детей, но и для самих внуков в первую очередь!): не могу себе представить, чтобы моя бабушка, моя любимая Зайка вдруг сказала мне:

– Я хочу пожить для себя! – и укатила на курорт с соседской бабой Нюсей.

Если это показалось бы нам по меньшей мере странным, еще более неприемлемым было сдавать своих пожилых родителей в богадельню – дом престарелых. Это почти приравнивалось к фашизму. Как бы ни было трудно, но это же твои родители, они дали тебе жизнь, воспитали тебя, заботились о тебе – а ты выбрасываешь их из дому, как вышедшую из употребления вещь? Не знаю, как такие «дети» могут спать спокойно. И дело вовсе не в том, какие в том доме престарелых условия – да будь там хоть райский уголок, человек там одинок, а сознание того, что ты не нужен собственным детям и внукам, способно загнать раньше времени в могилу кого угодно.

Иногда я вообще удивляюсь, зачем западному человеку семья. Ради статуса: «у всех есть, и у меня есть»? Ведь родители не могут дождаться, когда дети вырастут, чтобы те ушли из их дома – и не скрывают радости, когда этот день наконец настает. Бабушки с дедушками не помогают с внуками, потому что «хотят пожить для себя». И когда «поживших для себя» и чуть ли не силком вытуривших в свое время собственных детей из дома через некоторое время на склоне лет отправляют в приют, разве это не закономерный итог их собственного эгоизма?

… Я полюбила Лизу с самого начала и безоговорочно – хотя знаю, что не у всех матерей это чувство возникает сразу. Лиза была очень тихая, спокойная девочка: за весь первый год жизни она, может быть, только один раз ревела как следует больше получасу.

Но когда я смотрела на нее, мысли мне приходили в голову не очень обычные: например, о том, что отныне я знаю уже все таинства в жизни. Осталось только последнее неизвестное мне таинство: собственная смерть… Почему-то не приходило в голову, что есть еще многие неизведанные мною жизненные тайны: такие, например, как стать бабушкой. Или чувство победы над врагом…

Итак, через три дня после ее рождения, под влиянием известных процессов в организме, которые для меня, естественно, были совершенно внове, я слегла. У меня была температура, болело все тело, и чувствовала я себя ужасно.

Как раз в тот вечер сосед за стенкой – тот самый единственный сосед, который шумел по ночам, не марокканец и не антилец, а самый что ни на есть голландец! – устроил у себя дома вечеринку…. Не знаю, что они там творили, но звучало это так, словно кого-то периодически каждые 5 минут спускали с лестницы! Это длилось и повторялось до бесконечности. Я уже ревела в голос, умоляя Сонни, раз уж он не хочет звонить в полицию, то хотя бы позвонить в соседнюю дверь и по-хорошему попросить их не шуметь так, потому что за стенкой новорожденный ребенок. Но куда там!

– Никуда я не пойду. Они имеют на это право.

Ну, можно жить в такой стране или нет? У любого хама здесь есть все права. Нет их только у нормальных, обычных людей, которые сами никому не мешают.

Быть студенткой- мамой нелегко в любой стране. В детский сад в Голландии детей надо записывать еще до рождения – это не шутка, такие здесь очереди.О ценах я уже и не говорю. Правда, Сонни заверял меня, что мне будут помогать все его родные, но на практике приходилось его маму каждый раз чуть ли не уговаривать посидеть с Лизой денек, когда мне надо было на занятия…

Мама Сонни теперь тоже обосновалась в Тилбурге. От нас туда было чуть больше часа езды на поезде. Я отвозила Лизу к ней – час в дороге, а потом ехала в университет – еще полтора часа на дорогу и потом столько же обратно- за Лизой и еще час – чтобы доехать с ней до дома. Неудивительно, что Лиза с детства полюбила путешествовать: все младенчество она провела в вагоне поезда! И полетела первый раз на самолете в возрасте 7 месяцев….В таких условиях, естественно, пришлось быстро перейти на искусственное питание.

К слову, когда я узнала, на какой по длительности декретный отпуск имеет право по закону голландская женщина, со мной чуть не случился разрыв сердца: около 3 месяцев!! Правда, можно было продить его до 4-х месяцев – это если работать до самых родов и добавить таким образом еще и дородовый отпуск. Сравните с Советским Союзом, где в декрете можно было провести полтора года -с оплатой, а если ты могла себе позволить- то и до 3-х лет (еще полтора года без оплаты, но с сохранением за тобой рабочего места).

Сейчас какой-нибудь очередной ярый неолиберал начнет вопить, что «государство не обязано содержать чьих-то детей, а уж работодатель – и подавно». Милки мои, вас послушать, так ВАШЕ государство вообще никому ничего не обязано. В таком случае, можете мне объяснить, зачем оно людям вообще-то нужно? Или все обязаны только ему?

У буржуазного общества – психически ненормальная шкала ценностей: люди вынуждены затягивать потуже пояса ради того, чтобы создать «климат, благоприятный для инвестиций» – которые изначально призваны улучшить жизнь не для всех. Наша экономика существовала для людей, рабочие места создавались для них, а здесь наоборот – люди существуют для экономики. Экономика – словно какой-то прожорливый древний идол, на алтарь которому в жертву приносятся живые, разумные существа….

Для меня такое экономическое развитие лишено всякого смысла. Я не могу им восторгаться, что бы там при нем ни было изобретено, пусть хоть волшебная палочка – какой смысл в развитии если его плоды не для всех? Если оно не поставлено на службу всему обществу, а наоборот, человек здесь живет для прокорма монстра, именуемого «эффективность»?

Если результатом всех тех потрясений и издевательств над людьми, которые проводятся в современной России, должно стать построение такого общества как здесь, то оно не стоит того, чтобы ради него страдать – ни одного даже дня!

…К удивлению не только сеньора Артуро, но и Сонни, и Шантелл, приехав в Голландию, Луиза объявила сеньору Артуро, что разводится с ним. После 25-летнего брака! На сеньора Артуро было жалко смотреть. Он так ждал ее, посылал ей все время на Кюрасао скромные подарки со своего пособия, так мечтал о воссоединении семьи… И ни разу за все это время Луиза и словом не обмолвилась ему о своих планах. Оказывается, за время его вынужденного отсуствия она нашла себе молодого любовника – он как-то что-то у нее дома ремонировал – и приехала в Голландию уж вместе с ним…Старый и больной муж, не способный ее обеспечивать, оказался ей ненужным.

Любовник Элвин был на голову ниже ее ростом, с не блещущей интеллектом физиономией и обладал особенностью все время глупо и без причины хихикать. Казалось, покажи ему пальчик – и он моментально зайдется хохотом. Было очевидно, что он из породы тех, кого моя мама именует «одноклеточными». Очевидно, Луиза ценила его не за ум, а за какие-то иные качества…

Понятно, что после этого я не очень-то тепло к ней относилась – переживала за сеньора Артуро. Но Сонни сказал мне, что я не понимаю, как его маме было трудно…

Сам он глубоко переживал разрыв родителей, хотя и делал вид, что его это не касается. Я уже давно заметила у Сонни неверие в верность женщин: по тому, с каким чувством он распевал на Кюрасао услышанную нами там песню южноафриканского певца Лаки Дюбе «It’s not easy” :

“I remember the day I called mama on the telephone

I told her mama I' m getting married

I could hear her voice on the other side

Of the telephone she was smiling

And she asked me a question

That I proudly answered

She said son did you take time

To know her?

I said mama she is the best

But today it hurts me so to go back to

Mama and say

Mama I' m getting divorced oh

I' m getting divorced…”

The choice I made didn' t work out the way

I thought it would

This choice I made it hurts me so mama

This choice I made didn' t work out the

Way I thought it would

This choice of mine oh….»

А еще – свою, антильскую песню, которая тогда была в моде:

«Bo por bai unda ku bo ke,

Falta lo bo hasi serka mi…”

Эту песню пел одноклассник Омайры. Не зная, как он выглядит, я воображала себе высокого, стройного, гордого антильца – по его голосу. На празднике фирмы, в которой Сонни проходил на Кюрасао практику, мы наконец увидели его – вживую! Обладатель волшебного голоса оказался страшненьким миниатюрным плюгавчиком… По крайней мере, это объясняло откуда у него такие комплексы. Но у Сонни- симпатичного, молодого и умного парня? Я не могла этого понять. Ведь не могло же быть простым совпадением то, что ему нравятся песни именно на такие темы?