Барбара Виктор - Новости любви

• Название: Новости любви
• Автор: Барбара Виктор
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-294-6

«Новости любви» – один из самых известных романов американки Барбары Виктор. Это откровенный и интригующий рассказ о любви молодой тележурналистки Мэгги Саммерс и сильного, уверенного в себе человека – генерала Ави Герцога.

Это история вполне современной независимой женщины, которая верит в собственную карьеру, но не верит мужчинам и предпочитает рисковать жизнью, снимая репортажи о террористах, чем довериться любимому человеку.

Впервые на американском телевидении женщине-репортеру доверяют вести не кулинарные конкурсы и прогноз погоды, а криминальную хронику. Мэгги Саммерс предстоит встречаться с боссами мафии и убийцами-насильниками. Посещать притоны наркоманов и полицейские участки. Рассказывать о кровавых ужасах мира – обо всем, до чего так охоч современный телезритель. Не менее крутыми зигзагами идет интимная жизнь Мэгги. Раннее несчастливое замужество, развод, сексуальные эксцессы, разочарования и наконец любовь. Ее избранник красив, умен и добр. У него один недостаток – он женат…

---

– Где же они? – спрашиваю я, оглядывая помещение в поисках двух начальников из Ай-би-эн, между которыми было кое-что общее: с каждым из них мне случалось вступать в интимные отношения, причем не в самые светлые периоды моей жизни.

– Посмотрите в другую сторону! Пятый столик слева от вас, – говорит Винсент, подписывая чек, который подсовывает ему официант.

– Может, они меня еще не заметили, – с надеждой говорю я. – Мне совсем не хочется встречаться с ними без Куинси.

Винсент гладит меня по щеке.

– Я буду рядом, малышка.

Мне это хорошо известно. Винсент всегда ненавязчиво возникал за спиной Грэйсона во время нескончаемых деловых ужинов. Куинси дотошно изучала каждый пункт договора, а я только бессмысленно пялилась на порцию блинов передо мной, которые всегда оставались нетронутыми. Несмотря на то, что обычно Винсент выступал в амплуа итальянского любовника, он неизменно мне покровительствовал и старался оберегать. Он ободряюще мне подмигивал, когда я сжималась на своем стуле, слушая, как Куинси разражается очередной тирадой, и от ее детского голоска Грэйсон краснеет и начинает дрожать, забывая о том, что жует великолепные котлеты «по-киевски» под изумительным вишневым соусом. Винсент успевает дружески пожать мне руку, когда, подчиняясь многозначительному взгляду Куинси, я выбираюсь из-за стола и отправляюсь прогуляться. Потом он что-то нашептывает мне вполголоса, пока я дожидаюсь Куинси с нашими номерками для гардероба, и уверяет, что в конце концов она все отлично уладит. Обычно каким-то непостижимым образом именно так и случается.

Теперь Винсент слегка подталкивает меня в бок, чтобы я обратила внимание на один из круглых банкетных столов у зеркальной стены. Я вижу Грэйсона, который встал и машет мне рукой. Свежая льняная салфетка заправлена за его ремень из крокодильей кожи. Мне не остается ничего другого, как оставить Винсента, который, кстати говоря, уже обнимается с другим клиентом, хотя и не столь любезно, как со мной, и отправиться к столику номер пять.

– А вот и она! – восклицает Грэйсон, забыв про свою льняную салфетку, которая выглядит, словно набедренная повязка. – Наша секс-бомба из Бейрута!

Ну теперь-то он меня этим не возьмет. Прошли те времена, когда я была готова лицезреть вялый и никчемный органон, принадлежащий этому вздорному и бесчувственному мужчине.

– Привет, Грэйсон, – вежливо говорю я, глядя прямо в его абсолютно серьезные глаза.

– Мэгги, – поднимаясь, говорит Эллиот, – ты очаровательна, как никогда.

– Да очаровательней, чем на экране. Если только это возможно, – добавляет Грэйсон, касаясь моей щеки.

Следом за ним тянется обнять меня Эллиот Джеймс. У него приятное мальчишеское лицо и жесткие, как щетка, абсолютно седые волосы. Я с удовольствием с ним обнимаюсь, а потом отступаю назад. Одна моя рука еще лежит у него на плече, а другая инстинктивно тянется потрогать узел его пестрого красно-синего галстука.

– Все кругом только и говорят о тебе и о том твоем бейрутском репортаже, – говорит он, прижимая мои пальцы к своим губам.

– Эллиот, – прерывает его Грэйсон ревниво, – почему бы нам не заказать Мэгги выпить?

– Мне этот репортаж не доставил столько удовольствия, как другим, – говорю я, усаживаясь.

– Ты будешь виски, Мэгги? – спрашивает Грэйсон, делая знак официанту.

Я киваю.

– Ай-би-эн обязана была снабдить тебя зонтиком. Ты совершенно промокла, когда вела тот репортаж… Одно виски и один мартини для меня. Тебе что, Эллиот?

Эллиот трясет головой.

– Ты заставила зрителей почувствовать весь ужас происшедшего, – говорит он и берет меня за руку.

– Никому и в голову не пришло подержать надо мной зонтик, Грэйсон, – спокойно говорю я.

– Как тебе только удалось так изумительно расплакаться перед камерой, Мэгги? – восклицает Грэйсон. – Это был просто гениальный кадр: ты вся мокрая и забрызганная кровью! Черт меня побери, это было замечательно! – добавляет он и слегка касается локтем моей правой груди.

Я отодвигаюсь к Эллиоту.

– Она действительно это чувствовала, – говорит Эллиот. – Это были самые настоящие слезы.

Грэйсон нервно смеется. Этому человеку пришлось заплатить огромную цену, чтобы сосредоточить в своих руках такую мощную власть. Может быть, он теперь не способен ощутить ни радости, ни боли. Однако, возможно, именно благодаря этому качеству он стоит у руля новостей Ай-би-эн, и мало кто может сравниться с ним в расчетливости, хладнокровии и прозорливости.

– Куинси немного опаздывает, – говорит он, трогая меня ногой.

Я снова отодвигаюсь.

– Она будет с минуты на минуту.

– Я был бы счастлив продолжать с тобой работать, – сердечно говорит Эллиот. – Меня назначили исполнительным продюсером телешоу. Я вложил в него всю душу.

– Я не знала об этом, – говорю я с искренней радостью. – Поздравляю, Эллиот.

– Между прочим, я придумал это телешоу однажды ночью от нечего делать… – сообщает он, многозначительно подмигивая мне.

Тем временем Грэйсон пускается в пространные и нудные разглагольствования об ужасных финансовых проблемах, в которых ныне погрязли новости Ай-би-эн.

– А как поживает Франс? – спрашиваю я, не обращая внимания на монолог Грэйсона.

– Что ей сделается. Зарабатывает кучу денег, – отвечает Эллиот, и его взгляд определенно холодеет.

– Как хорошо. Я так рада за нее, – говорю я, и это, конечно, чистая ложь, поскольку Франс Джеймс – самая омерзительная из всех телевизионных агентов. Никому и в голову не придет за нее радоваться, разве что она провалится сквозь землю.

– Ей только на рынке торговать, – вставляет Грэйсон. – У нее зимой снега не выпросишь. Один парень хотел кое-чем у нее разжиться, да только зря старался. Пусть эти маленькие ублюдки, считает она, прикармливаются где-нибудь в другом месте.

Грэйсон хохочет, а Эллиот густо краснеет и опрокидывает залпом стопку водки, графинчик с которой стоит в специальной серебряной посудине, заполненной льдом. Я с содроганием смотрю, как он пьет. Жаль, что я не могу ему ничем помочь, хотя и была бы, может быть, совсем не прочь. Однако это уже пройденный этап, я больше не позволяю себе слишком уж горячо сочувствовать этим приятным, чувствительным и несчастным мужчинам, которые к тому же еще и немножко женаты. Я больше не берусь зализывать раны, которые годами наносили им их же собственные супружницы. Это не только глупо, но еще и совершенно бесполезно.

– Но это еще не все, – продолжает Грэйсон со смехом. – Однажды она и наш старина Эл мчались на своем роскошном «линкольне». И вдруг она углядела где-то на обочине несколько пустых бутылок. И что же вы думаете?.. – Он делает паузу, вытирая выступившие от смеха слезы. – Она заставила старину Эла остановить машину, вылезти и забрать эти бутылки. Она и их пустит в оборот. Так, старина Эл? – И он хлопает беднягу Эллиота по спине.

Эллиот старается не подать виду, что смущен до глубины души. Правда, это у него не слишком хорошо получается. Он слегка передергивает плечами, словно от боли, и рассматривает свои ладони. Когда я смотрю на него – такого жалкого и несчастного, то чувствую ту же боль, что и он. Мне хорошо известны все эти дела с пустыми бутылками и со снегом зимой. Мне также доводилось наблюдать отвратительные сцены, которые закатывала его супружница во время роскошных ужинов и которые приводили гостей в состояние, близкое к шоку. Именно поэтому я однажды не выдержала и самоотверженно вызвалась его утешить.

К тому моменту я уже три года работала у Эллиота ведущей криминальных новостей. Он был исполнительным продюсером Ай-би-эн. Мне всегда доставляло большое удовольствие наблюдать, как он неспешно входит поутру в отдел новостей. В одной руке у него была теннисная ракетка, а другую он поднимал, приветствуя меня. Эллиот никогда не забывал похвалить меня, если какой-нибудь репортаж мне особенно удавался, или покритиковать, если что-то можно было сделать лучше. Впрочем, независимо от того, каким получался очередной выпуск, он обязательно преподносил мне желтую розу – это случалось после того, как нам приходилось потрудиться сверхурочно, чтобы доделать материал, хотя остальные сотрудники уже расходились по домам.

Я тогда могла сойтись с кем угодно. Был такой период в моей жизни. Я только что переехала в собственную квартиру на Гринвич Вилледж. Я развелась с Эриком Орнстайном и порвала с Брайном Флагерти, но по-прежнему чувствовала непрекращающуюся боль в душе. Надо сказать, это довольно обычная вещь, когда в жизни одинокой женщины один за другим материализуются безымянные и как бы лишенные индивидуальности мужчины. Начинаются обеды, ужины, театры. Причем каждый новый кандидат в любовники еще скучнее своего предшественника. Что касается Эллиота, то, во-первых, я его знала, а во-вторых, ему не нужно было объяснять всех сложных моментов моей профессии. Кроме того, я видела его каждый божий день. Это началось у нас с кратких утренних «совещаний». Он сидел за своим рабочим столом и нервно тряс ногой, отчего сотрясался и сам стол. Мы очень мило сплетничали, обсуждали общих знакомых, а также пытались найти новые телевизионные идеи.