Барбара Виктор - Новости любви

• Название: Новости любви
• Автор: Барбара Виктор
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-294-6

«Новости любви» – один из самых известных романов американки Барбары Виктор. Это откровенный и интригующий рассказ о любви молодой тележурналистки Мэгги Саммерс и сильного, уверенного в себе человека – генерала Ави Герцога.

Это история вполне современной независимой женщины, которая верит в собственную карьеру, но не верит мужчинам и предпочитает рисковать жизнью, снимая репортажи о террористах, чем довериться любимому человеку.

Впервые на американском телевидении женщине-репортеру доверяют вести не кулинарные конкурсы и прогноз погоды, а криминальную хронику. Мэгги Саммерс предстоит встречаться с боссами мафии и убийцами-насильниками. Посещать притоны наркоманов и полицейские участки. Рассказывать о кровавых ужасах мира – обо всем, до чего так охоч современный телезритель. Не менее крутыми зигзагами идет интимная жизнь Мэгги. Раннее несчастливое замужество, развод, сексуальные эксцессы, разочарования и наконец любовь. Ее избранник красив, умен и добр. У него один недостаток – он женат…

---

– С тобой все в порядке, Хай? – спрашиваю я, становясь около него.

– Какой ужас! Мы только вчера с ней разговаривали…

Я киваю и наблюдаю за тем, как он ее раздевает и осторожно прикладывает свой блестящий фонендоскоп к ее груди, а также пробует двумя пальцами пульс на ее сонной артерии.

– Боюсь, что она скончалась, – говорит он и снова заливается слезами.

Блестящий диагноз, ничего не скажешь.

– Вы так расстроены, может быть, нам… – начинаю я, но он меня прерывает и, махнув рукой, говорит:

– Нет, нет. Все в порядке. – Он всхлипывает – Просто она так посинела…

Если честно, то мы все посинели.

– Почему бы не составить свидетельство о смерти в соседней комнате? – предлагаю я.

Совершенно ясно, что и эта простая письменная формальность сейчас ему не по силам. Роняя авторучку, он закрывает лицо руками и снова рыдает.

– Мне так жаль. Пожалуй, нам действительно лучше выйти.

И он, не оглядываясь, выскакивает из спальни. В гостиной он тут же направляется к коллекции спиртных напитков, которая размещена в шкафчике около окна. Клара пристально наблюдает, как он наливает в стакан сначала изрядное количество шерри, а затем впечатляющую дозу бренди.

– Полицейский зафиксировал это в своем протоколе как сердечный приступ, – смущенно сообщает Клара.

– Как мило с его стороны, – бубнит Мендель. – У нее для этого действительно достаточно причин.

Непонятно, почему он говорит о родительнице в настоящем времени.

– Хотите я позвоню в «Ридженс»? – спрашивает он.

После того как он принял шерри-бренди, он стал выглядеть куда как бодрее.

«Ридженс» – это похоронная контора, расположенная по соседству. Она затесалась среди обычных мирских заведений. «Гристед» предлагает продукты бакалеи. В мясной лавке Ирвинга каждый вторник закупаются отбивные с косточкой. Булочная «Антония» славится шоколадными деликатесами, а также сырными пирожными с малым содержанием холестерина. В химчистке «Делюкс» можно задешево привести в порядок загаженные после шумного застолья скатерти и занавески. В прачечной «Сайгон», в которой трудятся два брата вьетнамца, до сих пор одетые в форменки американского ВМФ, стираются рубашки родителя. Из цветочного магазина, который содержит симпатичный грек с таким же симпатичным сыном, в квартиру Саммерсов регулярно доставляются свежие цветы. При воспоминании обо всех этих заведениях настроение поднимается. Совсем иную реакцию вызывает упоминание о «Ридженс». Всем, кто живет в этом районе, хорошо известно, что рано или поздно их бренными телами займется эта самая погребальная контора…

– Если вы позвоните им, Хай, – говорю я, – вы нас очень обяжете.

– Кроме того, – добавляет Клара, взяв меня за руку, – нам нужно в ванную комнату.

Мендель окидывает нас своим странным взглядом и снимает трубку.

Мы снова превращаемся в девочек-подростков, которые включали в ванной воду, чтобы шепотом посекретничать.

– Как ты думаешь, почему он так потрясен? – спрашивает Клара, усевшись на сиденье унитаза. – Ты думаешь, ему известно про Лоретту?

– Не знаю, – отвечаю я, прислонившись к раковине. – Я только удивляюсь, что мы вообще еще способны о чем-то говорить.

Клара откидывает с лица несколько прядей, и ее голубые глаза опять наполняются слезами.

– Я знала, что рано или поздно это случится. Я была в этом уверена.

– Как ты можешь так говорить?

– Просто это правда, – вздыхает она. – Тебя не было здесь все эти годы, и ты не видела, как она постепенно сходила с ума.

– Ты на меня злишься.

– Вовсе нет, – устало говорит она. – Ничего я не злюсь. Но тогда, пожалуй, злилась. Ты совсем ее бросила и занялась собой. А она мне звонила каждый божий день в семь часов утра и принималась плакать и жаловаться на отца. Не знаю, как все это воспринимал Стивен. К нему она была особенно придирчива и несправедлива. С ней было так трудно общаться. А ведь на мне были дети, машина, дом и Стивен. И так слишком много…

– Почему же ты никогда не позвонила мне, не попросила помочь?

Клара смеется.

– А как бы я это сделала? Я вообще не представляла, где тебя искать.

– Ты всегда могла застать меня в редакции.

– Ну да, конечно. И попросить передать тебе записку, когда ты вернешься с какой-нибудь очередной конференции исламистов в Северном Йемене. Брось, Мэгги! На тебя нельзя было рассчитывать.

– Вот видишь, ты злишься на меня и не хочешь в этом признаться.

Она поднимает руки.

– О'кей! Я на тебя злюсь. Разве от этого что-нибудь меняется? – Она качает головой. – Ужаснее всего то, что я гораздо больше злюсь на саму себя. Я была такая дура…

– Почему ты так говоришь?

– Да потому, что я всегда стремилась, чтобы всем было хорошо, и отдавала ради этого всю свою жизнь.

Меня задевают ее слова.

– А я, значит, не стремилась? Так?

Однако моя обида ее отнюдь не останавливает.

– О нет, Мэгги, конечно, ты стремилась. Ты изо всех сил стремилась делать то, что тебе нравилось, и тебе было абсолютно наплевать, что твоя сестра должна все это расхлебывать одна.

– А тебе, конечно, было так трудно, хотя бы один раз сказать мне о том, что у вас происходит. Ведь я звонила домой очень часто и всегда спрашивала у тебя, как дела, как мама, как дети. И ты всегда отвечала, что все прекрасно. Ты как будто специально отстранялась от меня!

– А мы никогда и не были близки, – неопределенно замечает она. – Поэтому так все и было… А может быть, мне казалось, что ты такая сильная, что заберешь себе все, а мне не останется… – Она умолкает.

– А тебе не останется ничего? – мягко говорю я. – Ты так думала?

И Клара и я улыбаемся. И обе – с иронией.

– Ты же знаешь, они тебя любили, – словно упрекает она меня.

– Да что ты, – фыркаю я.

Разве они вообще любили меня когда-нибудь?

– Ничего подобного, – говорю я. – Что бы ни случалось, во всем всегда была виновата Мэгги. Даже если они ловили тебя с поличным, все равно ухитрялись переложить вину на меня, заявляя, что я дурно на тебя повлияла.

На лице Клары появляется холодное выражение.

– А почему я должна тебя жалеть? – тихо говорит она. – Я хочу сказать, с какой стати я должна это делать, когда ты достигла всего, что хотела?

– Ты и за это злишься на меня?

Воцаряется напряженная тишина. Так всегда бывает, когда мы касаемся этого предмета. И всякий раз мы обе опасаемся того, как бы не зайти слишком далеко. Мы боимся продолжать. Боимся чувства враждебности, которое может поселиться в нас. В конце концов мы принимаемся упорно глядеть друг другу в глаза – кто кого пересмотрит, и пытаемся вернуться к исходной точке нашего разговора.

Клара подходит к раковине и ополаскивает лицо водой. Она смотрится в зеркало, а потом переводит взгляд на меня.

– Мне кажется, не очень-то справедливо обвинять тебя, – говорит она. – Наверно, я не должна тебе завидовать. От этого все воспринимается в искаженном свете.

– Почему? Как ты можешь мне завидовать? Ведь у тебя были те же возможности, что и у меня. Просто ты выбрала для себя другое.

– Мне кажется, – медленно произносит она, – что чем большего успеха ты добивалась, тем меньше у меня этих возможностей оставалось. А потом я вообще забыла о том, что они у меня когда-то были…

Я пытаюсь подобрать слова, которые бы разубедили ее. Мне хочется, чтобы она взглянула на вещи объективно.

Однако наши отношения никогда не были простыми. Почему же это должно измениться сейчас?

– Но, Клара, ведь ты можешь заниматься какими-то другими вещами. Кроме того, у тебя есть семья. А на мою долю достались страдания, о которых ты и понятия не имеешь.

– Ты о чем?

– Об одиночестве.

Клара обнимает меня.

– Как можно страдать от одиночества, когда тебя окружает столько людей? – говорит она.

– Мне нужна сестра, – говорю я.

Она так протяжно вздыхает, словно ей приходится признаться в чем-то неизбежном.

– Мне тоже.

В этот момент раздается стук в дверь.

– Кто там? – кричит Клара.

– Это я, Стивен.

Она открывает дверь и бросается в объятия мужа.

– Как я рада, что ты здесь!

Она приподнимает голову от его плеча и встречается со мной взглядом. В этот миг мы обе понимаем как относительны все наши радости и печали.

Стивен в смущении смотрит на нас. Наши лица заплаканы, волосы растрепаны. Он не понимает что к чему. Ему всегда не хватало воображения.

– Ты больна, Клара, или просто потрясена? Она смотрит на меня.

– Просто потрясена. А ванна всегда была нашим укромным местечком. Правда, Мэгги?

Стивен не готов к такой постановке вопроса и чувствует себя лишним.

– А ты как, Мэгги? Держишься?

– Держусь, – отвечаю я и тоже ополаскиваю лицо прохладной водой.

Клара все еще находится в объятиях супруга. В этом положении она кажется особенно хрупкой и маленькой.

– Мендель вызвал «Ридженс»? – спрашивает она, отодвигаясь от него.