Алексей Суконкин - Спецназовские байки

• Название: Спецназовские байки
• Автор: Алексей Суконкин
• Жанр: О войне

Байки они и есть байки…Но байки в армии это отдельный жанр.

---

— Вот найдешь, тогда и поговорим…

— Есть!

"Пружина" бросился в вагон, где жил разведотряд и быстро нашел своего друга — Стёпу Тучкова.

— Слышь, Степан, сходи вместо меня сегодня ночью на задание?

— А ты сам что?

— У меня завтра день рождения…

— А я здесь при чем?

— Ну ты же друг мне… а? Выручи?

— Не… не могу…

— Степа, ну помоги…

— У меня сапоги порвались… позавчера за арматуру зацепился… вот, смотри…

Степан показал свои сапоги, где из небольшого разреза торчал кусок серой портянки.

— Видишь?

— Я тебе свои дам, — сказал «Пружина». — Они у меня нормальные.

— Блин, да не хочу я сегодня идти…

— Ну, Степан, ты мне друг, или так?

— Ладно… только с тебя медовый торт… и пузырь.

— Поставлю.

— Хорошо.

— Тогда пошли до Семенова сходим, скажем ему, что ты вместо меня пойдешь…

Они подошли к майору, и доложили о замене. Ночью Степа вместе с группой ушел на задание, а Лёня с легким сердцем лег спать.

Однако ночью он проснулся. Душу скребли кошки и до утра он не смог больше уснуть.

А рано утром рота была поднята по тревоге.

Получив оружие и снарядившись, «Пружина» прыгнул в ГАЗ-66, который тут же на всех парах полетел к мосту. Уже все знали, что произошло.

Засада снова была безрезультатной, но при возвращении произошла трагедия…

Степа Тучков и Костя Семенов лежали на земле укрытые плащ-палатками. Было видно, что их пытались спасти, но ранения были смертельными. Несколько разведчиков ждали машину, обмотанные бинтами. Из всей группы не пострадали только два или три разведчика.

— Сука, ублюдки… — орал Андреев, направляясь к мосту. — А ну, уроды, сюда все, живо!

Охрана моста забрикадировалась и кричала, что будет стрелять, не желая испробовать крепкие кулаки командира отряда.

"Пружина" откинул край плащ-палатки, и ему стало плохо. Лицо Степы Тучкова было изуродовано осколками до неузнаваемости…

Кто-то из состава разведгруппы Семенова тихо рассказывал:

— Степа шел первым, за ним майор…

Кто-то добавил:

— Степа еще на полигоне все растяжки от сигналок срывал… сколько раз ему говорили — смотри под ноги внимательнее…

Но все разговоры были уже лишними. Группа специального назначения подорвалась на мине ОЗМ-72 и понесла тяжелые потери…

Степа сорвал ногой растяжку, мина выскочила из земли, и с короткого расстояния накрыла всю разведгруппу тучей стальных шариков. Идущие первыми рядовой Степан Тучков и майор Костя Семенов не имели никаких шансов…

"Пружина" помог загрузить трупы погибших и сел в углу, зажавшись, чтоб его никто не видел. Сами собой текли слезы.

Это он должен был погибнуть. В свой день рождения. В свои девятнадцать лет… а погиб другой… кто вообще не должен был идти на это задание…

Мину выставили «Вованы», которые засекли все же разведгруппу, и поняли, что значат движения спецназа в районе охраняемого ими моста. Спецназ мог сорвать доблестным вэвэшникам источник неплохого заработка. А за деньги они готовы были рвать кого угодно. Даже своих.

Это им удалось.

Лёха, если ты прочитаешь этот рассказ, вспомни, что ты живешь вторую жизнь. И как совет от старшего товарища: живи ее достойно.

*****

ПАРАШЮТНЫЕ ПРЫЖКИ

Кто говорит, что страшно только в первый раз? Смело посылайте таких говорливых куда подальше. Прыгать с парашютом страшно всегда. Только если ты умеешь этот страх побороть, то ты прыгнешь и первый раз, и второй, и тысячный. По статистике в основном гибнут или перворазники на первом-втором-третьем прыжке, либо те, у кого уже за плечами прыжков не одна сотня, а то и тысяча. Первые просто не умеют еще правильно реагировать на опасное развитие ситуации, а вторые уже захвачены изнутри фальшивой бравадой, затмевающей серьезность происходящего.

Первый прыжок я выполнил 27 октября 1990 года в Арсеньевском аэроклубе на Чернышевском аэродроме. Мне тогда было 15 лет. Аэроклуб в советское время был знатным — по количеству воспитанных в нем мастеров и кандидатов в мастера спорта он был второй в стране. Было чем гордиться.

Тренером и инструктором у меня был мастер спорта Гриша Лысик, а выпускающим на первом прыжке мастер спорта Коля Закиров. В то славное советское время Родина не скупилась на воспитание своего будущего поколения, а потому за прыжки плата не взималась. Можно было прыгать, по самое не расти, благо, что шефом аэроклуба было Арсеньевское Авиационное Производственное Объединение «Прогресс», в те времена как раз закончившее выпускать боевые вертолеты Ми-24 и переходящее на выпуск машин нового поколения Ка-50 "Черная Акула". «Прогресс» щедро снабжал топливом всю аэроклубовскую авиацию.

Так вот, подняли нас на аппарате тяжелее воздуха, в просторечье именуемом Ан-2, на высоту 800 метров, открыли люк, показали мне один палец — мол, первым выходишь, и в путь. Первым прыгать в первый раз страшно вдвойне. Хорошо прыгать следом за кем-то — сознание быстрее отключается, и ты как будто отдан стадному инстинкту… левую ногу на порог, руки на левую лямку, шею втянул, снова подумал, что лучше бы ты не шел в парашютисты, наклон вперед и… тишина…

Это я отвлекся, а первый прыжок я делал первым в первом заходе. Словами не передать все отвращение нормального человека к сигналу готовности. Мурашки по телу до сих пор. Ладно, встали первые трое. Стою и думаю, зачем же я родился. Коля Закиров вниз посмотрел, потом отходит в сторону и просто так мне: «Пошел»!

А внизу так в дымке все… бетонная полоса… деревня неподалеку… столы брезентовые расстеленные… и круг, куда попасть надо, вытоптанный.

"Пошел"! — откуда-то из другого мира…

Да, надо прыгать. Чувствую, что нет сил себя пересилить. Нужен рывок. Решительный рывок. Будь что будет. Ногу на порог, руки на лямку, перегибаюсь через проем и вываливаюсь из люка. Пошел…

Считать не надо. Прыжок на принудительное раскрытие, на стягивание чехла. Сам раскроется. Уложенный в оранжевый чехол купол и стропы вытягиваются на всю длину, а это около четырнадцати метров, да еще около трех метров вытяжной фал. Потом лопается обрывная стропа, и купол выходит из чехла, сразу наполняется набегающим потоком и все… бренное тело висит на стропах…

Чувство такое, как будто тебя, как нашкодившего котенка взяли за шиворот и болтают из стороны в сторону.

И тишина… самолет где-то вдали, из него уже выбросили еще двоих, которые так же болтаются на раскрытых куполах. Порядок действия после раскрытия следующий: нужно поднять голову и убедиться, что купол раскрылся штатно, перехлеста строп нет. Сделать это не всегда возможно, так как подвесная система приподнимает спинку ранца вверх и утыкается в шлем (это обычно мотоциклетная каска, зачастую облезлая и побитая), после чего пятнадцатилетний подросток не всегда может самостоятельно поднять голову и разглядеть купол. Потому и предусмотрен такой вариант, как опрос рядом летящих. Делается это методом громкого выражения своих чувств для привлечения к себе внимания. Но тебе уже так же орут по тому же вопросу. Нормально!

Можно лететь дальше. Теперь нужно поправиться в системе, т. е. вынуть свое хозяйство из ножных обхватов, и поудобнее сесть на круговой лямке. У перворазника (так называется человек, впервые прыгающий с парашютом) это занимает секунд двадцать-тридцать, у матерого парашютиста — несколько секунд. Теперь нужно найти стропы управления — клеванты. С их помощью предполагается, что можно менять направление скольжения. Парашют Д-1-5у имеет вертикальную скорость снижения 5 метров в секунду, а горизонтальную — полтора метра. Скорость разворота уже не помню, но, обернувшись разок на триста шестьдесят градусов, можно с удивлением натурально упасть в грязь лицом…

Ну, и процесс приземления: это вообще вещь. Главное — не свалиться в чей ни будь огород с большой собакой (можно свести собаку с ума, ловко сев ей на загривок), или на излучатель какой-нибудь особо важной антенны (коих полно на любом аэродроме). Так же не особо приветствуется приземление на столик руководителя прыжков, или на коляску с его мирно спящим ребенком. Как только ты приземлился, ты уже совсем не тот человек, который был до прыжка. Ты горд за себя, ты счастлив. А главное — ты жив, и имеешь возможность радоваться этому миру…

С момента, как я впервые переступил порог аэроклуба до момента, как я переступил порог самолета, прошло 25 дней. К слову сказать, прыжок с парашютной вышки до прыжка с парашютом я сделал всего один — за два дня до первого прыжка. К слову сказать, что в армии до того, как меня впустили на борт самолета, я сделал не менее двух десятков прыжков с парашютной вышки — все мои действия в воздухе были отработаны до автоматизма еще на земле. Но это было уже потом, в 1993 году. А на гражданке в небо я пошел, имея очень слабый теоретический и вообще никакого практического багажа. Хочется заметить, что прыгать с парашютной вышки страшнее, чем с самолета. Стоя в проеме люка самолета и глядя вниз, ты практически не ощущаешь земную твердь, видишь только необъятный простор, который хоть и кажется опасным, но ты его не можешь оценить с позиции «твердости», о которую можно разбиться в дрызг. Стоя на вышке, ты видишь на земле каждый камешек, о который, случись что, будешь биться со всего размаха. Психологически сделать шаг в люк самолета на высоте 1000 метров гораздо легче, чем сделать шаг с вышки, высота которой всего-то метров пятнадцать. По крайней мере, это мои личные чувства.