Кирилл Кудряшов - Черное безмолвие

• Название: Черное безмолвие
• Автор: Кирилл Кудряшов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-91064-009-7

Ядерная ночь. Мир, погруженный в Черное Безмолвие. Царство странных мутированных тварей, наводящих ужас на жителей подземных городов. Среди выжженных лесов и засыпанных черным снегом развалин можно встретить немногих. Это бегуны — люди, черпающие в радиации силу, многократно превосходящую человеческую. Люди, о которых рассказывают легенды и которыми пугают детей. Люди ли они вообще?…

---

Это только в книжках о Тарзане это кажется романтичным — идти на охоту с ножом в руке, поставить ногу на горло поверженному врагу и прокричать на весь мир о своей победе, а затем — впиться зубами в свежее мясо. Закон Джунглей, Закон Безмолвия — суров, прост и справедлив. Убивай только для пропитания, или для того, чтобы самому не стать едой. Но это не путь человека. Это путь зверя, наделенного лишь животными инстинктами. Да, человеческие законы несовершенны, и, зачастую, несправедливы, но они ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ. Безмолвие же отнимает у нас право быть людьми.

Тот свод человеческих законов, что всегда был единственно правильным, запрещает убивать вообще. «Не убий…» — сказал нам Господь.

Это-то меня и тревожит — Эзук, стоящий за моей спиной, не притронулся к мясу. Он остался человеком, а я — превращаюсь в животное. Как там говорил про нас Бомбодел? Бегуны — жители Черного Безмолвия… Его духи, его Боги… Может ли Бог пасть ниже человека? Может, если человек падет ниже зверья.

Наконец насытившись, а если быть точнее, то ощутив, что высосанные Безмолвием силы восстанавливаются, я обернулась к Эзуку. Он стоял в той же позе, что и десять минут назад, когда я принялась за медведя. Стоял и смотрел на меня своими глубокими, чистыми глазами, цвет которых я так и не могла разобрать в темноте.

— Может, теперь, в более спокойно обстановке, ты расскажешь нам о том, кто ты такой? — спросила я.

— Нет, Ира. Не расскажу. Ты не поймешь.

— А откуда ты знаешь мое имя, ты можешь сказать? — то, что он уже вторично обращается ко мне по имени, доходит до меня только сейчас.

— Могу. — просто отвечает он. — Оно написано у тебя на лице.

— Как это понимать?

— Очень просто, каждый человек, хочет он того, или не хочет, соответствует своему имени. Имя, словно звезда, будет освещать всю твою жизнь, покачиваясь над твоей головой на небосклоне. Даже более того, чтобы не думали твои родители, давая тебе имя, как бы долго не выбирали его — они не знают одного, имя предопределено заранее и они не в силах этого изменить. Весь их выбор — лишь Божья дань уважения человеческому стремлению к самостоятельности. Ты Ирина, потому, что ты — Ирина.

— То есть, ты хочешь сказать, что не знаешь меня? Не слышал обо мне? Что просто увидел меня, и понял, как меня зовут?

— Можно сказать и так. — примирительно заключает Эзук. — А твоего спутника зовут Анатолий.

Это был не вопрос, а всего лишь утверждение. Толя поднялся, вытирая кровь с лица, и подошел к нам.

— Мое имя тоже написано у меня на лице? — спросил он.

— Не на лице. В душе. Лицо — лишь зеркало внутреннего мира. — мягко поправил его Эзук.

— А что написано на душе у тебя, Эзук? Извини, я не умею читать души так, как ты, да и имя твое кажется мне загадочным. Так будь добр, удовлетвори мое любопытство! Скажи, кто ты, и откуда.

Весь этот напыщенный монолог не производит на нашего нового знакомого ни малейшего впечатления.

— Это имя не есть истинное, — привычно ответил он, — А истинное имя вы, пока, не в состоянии прочесть. И это хорошо…

— Да кто ты, черт возьми?! — взорвался Толя, демонстративно положив руку на рукоять УЗИ.

— Я тот, кто спас жизнь твоей спутнице. Тебе этого мало, Анатолий?

— Откуда я знаю, что ты спас ей жизнь? Это с твоих красивых и длинных слов выходит, что медведь разорвал бы ее на кусочки, а я знаю Иру уже больше трех лет — таких зверюг она душила голыми руками!

Перебор, конечно, но мне все равно приятно. Я не спорю с Толей, предоставив эту прерогативу Эзуку, который, как мне кажется, в сотни раз сильнее меня в полемике.

— Я видел, что медведь убьет ее.

— Это тоже было написано у нее в душе?

— Нет, это было написано на ее судьбе.

Толя ненадолго умолкает, не в силах возразить что-то против такого аргумента. Против человека, который утверждает, что может читать не только души, но и судьбы!

— Ты, значит, и судьбы читать умеешь? Как черным по белому? А переписать страничку в книге судеб ты бы мог?

— Мог, Толя. — неохотно соглашается Эзук, впервые за время всего разговора проявивший какие-либо эмоции, кроме спокойного и уверенного добродушия. — Мог бы переписать хоть ее всю, но не стану этого делать. Ибо корректировать судьбу мира можно лишь с позволения Божьего, и сказано в Библии: «Не искушай Господа своего».

— Я не прошу переписать судьбу мира. — с издевкой спрашивает Толя, — Я прошу переписать судьбу конкретного человека, то есть, меня.

— Судьба каждого человека — есть кусочек судьбы мира. Они слишком тесно взаимосвязаны, чтобы изменить одну из них, не задев другую. Ты определяешь мир, мир определяет тебя…. Ты не знал, Анатолий?

— Иди ты к черту, хренов теолог. — бурчит себе под нос окончательно сбитый с толку Толя. — Скажи, хоть, чего тебе надо?

— Помочь вам. — просто отвечает Эзук.

— Ты помог. — вмешиваюсь в разговор мужчин я, — Что дальше?

— Помочь вам еще раз.

— И каким же образом?

— Еще раз спасти от смерти вас обоих.

Мы с Толей ошалело переглядываемся, и во взгляде каждого из нас можно прочесть: «Ну и замашки!» Спасти бегуна от смерти?… Это даже покруче, чем мечта любого мародера, «Убить бегуна».

— И где же нас ждет Костлявая? — спрашиваю я.

— В пятом бункере. — скорбно сложив руки на груди отвечает он. — Бункера больше нет, он захвачен людьми Мадьяра.

— Кто такой Мадьяр?

— Павел Мадьяров. Бывший лейтенант вооруженных сил России. Бывший — не потому, что был отправлен в отставку, а потому, что вооруженных сил не стало в принципе. Вовремя боевых действий на северном Кавказе при применении снарядов из обеденного урана, что, естественно, было санкционировано свыше, но нигде и никогда не упоминалось, Мадьяр впервые обнаружил, что подержав в руках такой снаряд может настроить свой слух так, чтобы слышать ультразвук. Начал экспериментировать со своим новым талантом, и понял, что натеревшись порошком из обеденного урана, может обогнать идущий на полном ходу танк. Доложил об этом своему начальству, после чего получил повышение и был переведен в особое отделение, состоящее из нескольких десятков подобных ему.

— Бегунов? — выдохнул Толя.

— Да, вы называете их именно так. Надо сказать, меткое название — в других городах то же самое явление называли суперменами, летучими мышами, инфралюдьми и ночными кошками. Название «Ночные кошки», надо сказать, пошло именно из армии — именно так назывался этот экспериментальный отряд.

— Откуда ты все это знаешь? — задаю я, наконец, тот вопрос, который следовало бы задать сразу же после его слов о падении «пятерки».

— Вы же бегуны, — улыбается он, — Вот и используйте свои способности по назначению. Обо всем этом говорит Черное Безмолвие. Воздух пропитан вестями, и нужно лишь уметь их слышать. Кому, как не вам, слышащим ультразвук и видящим инфракрасный свет, говорить с Безмолвием?

Мы молчим и, должно быть, выглядим пристыженными — мол он, называющий себя человеком, слышит то, что недоступно нам. Но в наших головах вертятся сейчас совершенно иные мысли. Как? Откуда? Почему он знает о нас и о падении «пятерки»? Ведь все эти разговоры о голосе Безмолвия — полная чушь, и в самом деле, кому, как не нам, знать это. Но… Эзук знает кто мы, знает о Мадьяре, если его и в самом деле зовут именно так, знает о захвате «пятерки»… Как?

— И что планирует Мадьяр в дальнейшем? — спрашиваю я, думая о том, что этот вопрос нужно было задать сразу же, не гадая о том, кто такой Эзук, и откуда он знает о последних событиях.

— Ему нужны бегуны для нападения на Штаты и, естественно, ядерный арсенал завода. Вооружившись в пятом бункере он двинет к заводу всех своих людей. Да, собственно, уже и двинул. Максимум, через час, они будут у северных ворот, и обрушатся на завод всем скопом.

— Сколько их? — спрашивает Толя. Нет, все-таки, не снабженец он. Солдат…

— Три с лишним сотни.

— Помимо Мадьяра среди них есть бегуны?

— Еще двое. Не менее сильные и тренированные, чем он. Его сослуживцы из «Ночных кошек».

Толя зло бьет себя кулаком правой руки по раскрытой ладони правой. Я понимаю его чувства — трое хорошо обученных бегунов-диверсантов, атакующих завод вместе с оравой обычных людей… Приятного мало.

— А теперь — последний вопрос… — Толя делает шаг к Эзуку, а затем молниеносным движением выхватывает нож и приставляет к его горлу. — Кто ты, и зачем ты все это рассказываешь нам? Только не надо больше говорить про голос Безмолвия и про твое желание бескорыстно спасти нам жизнь. Понял?

Эзук кивает. В его глазах не видно и тени испуга — он все так же спокоен и рассудителен.

— Ты все сказал сам, Анатолий. Мне нечего добавить к твоим словам. Ты же запретил мне говорить правду.

Издав протяжный стон, Толя отпускает Эзука и прячет нож в ножны.