Агата Кристи - Похищение премьер-министра (сборник)

• Название: Похищение премьер-министра (сборник)
• Автор: Агата Кристи
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-27806-0

В настоящий том вошли два сборника коротких рассказов об Эркюле Пуаро. Сборник «Пуаро ведет следствие» вышел в самом начале писательской карьеры Агаты Кристи – в 1924 году. Другой сборник, «Ранние дела Пуаро», появился на прилавках книжных магазинов ровно полвека спустя, однако события, описываемые в нем, относятся к тому же периоду, что и действие рассказов из «Пуаро ведет следствие».

---

Пуаро остановился:

– Вы ведь Хасан, не так ли? Слуга покойного сэра Джона Уилларда?

– Я служил покойному сэру Джону. Теперь я слуга его сына. – Неожиданно шагнув к нам, он, понизив голос до едва слышного шепота, вдруг взволнованно проговорил: – Они сказали, вы очень мудрый и умеете ладить со злыми духами. Уговорите молодого хозяина уехать отсюда. Тут повсюду зло! – И, не дожидаясь ответа, резко повернулся и ушел.

– Зло… зло повсюду, – пробормотал вполголоса Пуаро. – Да, думаю, он прав. Я тоже это чувствую.

Нельзя сказать, что обед прошел весело. В основном все молчали, охотно уступив инициативу доктору Тоссвиллу, а он, воспользовавшись предоставленной ему возможностью, болтал без умолку, рассуждая о Древнем Египте. Когда мы уже собирались отправиться спать, сэр Гай вдруг судорожно вцепился Пуаро в руку, глядя вытаращенными глазами куда-то между палатками. Там, призрачная в свете луны, бесшумно скользила какая-то фигура. Но это был не человек! Мурашки пробежали у меня по спине – я ясно видел собачью голову! Точно такая же фигура уже не раз встречалась мне в рисунках на стенах гробницы.

При виде этого кровь буквально застыла у меня в жилах.

– Боже мой! – пробормотал Пуаро, осеняя себя крестом. – Анубис, бог умерших! Его всегда изображали с головой шакала!

– Кто-то решил нас разыграть, – вскочив на ноги, гневно воскликнул доктор Тоссвилл.

– Послушайте, Харпер, оно вошло в вашу палатку! – едва слышно пролепетал сэр Гай. Лицо его покрылось свинцовой бледностью.

– Нет, – покачав головой, перебил Пуаро, – это палатка доктора Эймса.

Доктор удивленно уставился на него, потом, недоверчиво покачав головой, повторил только что сказанное доктором Тоссвиллом:

– Кто-то нас дурачит… Пошли! Сейчас мы его поймаем!

И с этими словами Эймс ринулся вслед за таинственной фигурой. Я, конечно, поспешил за ним, но, сколько мы ни искали, сколько ни заглядывали во все углы, не обнаружили ни единой живой души. Совершенно сбитые с толку, растерянные, мы в конце концов были вынуждены вернуться. И тут же обнаружили, что за время нашего отсутствия Пуаро принял весьма энергичные меры – правда, на свой лад, для обеспечения собственной безопасности. Не обращая ни на кого внимания, он лихорадочно разрисовывал песок вокруг нашей палатки какими-то загадочными иероглифами и значками. Среди этих рисунков я тут же узнал пятиугольник, или пентаграмму, которая повторялась много раз. При этом, следуя своей привычке, Пуаро читал толпившимся вокруг него слушателям нечто вроде импровизированной лекции о ведьмовстве и вообще о магии. Белая магия, по его словам, противостояла черной. При этом он то и дело с загадочным видом ссылался на таинственное Ка и «Книгу мертвых».

Похоже, поведение Пуаро вызвало нескрываемое презрение доктора Тоссвилла. Он отвел меня в сторону, буквально кипя от возмущения.

– Чушь собачья! – гаркнул он. – Полнейший бред! Этот человек – мошенник и шарлатан! Он не знает даже элементарной разницы между верованиями, существовавшими в Древнем Египте, и суевериями, которые пришли к нам из Средних веков. Никогда в жизни мне еще не доводилось слышать такой невероятной смеси невежества и легковерия.

Кое-как успокоив взбудораженного знатока древности, я присоединился к Пуаро в палатке. Мой маленький друг весело посмеивался.

– Теперь мы можем спать спокойно, – радостно объявил он, – хочется хоть немного отдохнуть. Моя голова просто раскалывается от боли. О мой травяной настой, где ты?

И, словно в ответ на его молитвы, полог палатки вдруг распахнулся, и на пороге появился Хасан. В руках у него была чашка с дымящимся настоем, которую он протянул Пуаро. Это оказался отвар ромашки, которую маленький бельгиец просто обожал. Поблагодарив услужливого Хасана и отказавшись от второй чашки, которую он предложил мне (не хватало пить такую бурду), мы отослали его и снова остались одни. Переодевшись ко сну, я какое-то время еще постоял у входа в палатку, наслаждаясь видом бескрайней пустыни.

– Необыкновенные места, – громко заявил я, – и необыкновенная работа. Знаете, я чувствую, что очарование ее захватило и меня. Эта жизнь в пустыне, эта возможность проникнуть в самое сердце древней цивилизации, приподнять завесу тайны… как это восхитительно! Послушайте, Пуаро, неужели вы не чувствуете?..

Ответа не последовало. Немного раздосадованный, я обернулся. И моя тревога тут же сменилась уверенностью в том, что случилось непоправимое, – Пуаро, лежа навзничь поперек тюфяка, корчился в судорогах. Лицо его было страшно искажено гримасой нестерпимой боли. Я бросился к нему, потом вскочил на ноги, выбежал в ночь и стрелой помчался через лагерь к палатке доктора Эймса.

– Доктор! – крикнул я. – Скорее!

– В чем дело? – спросил появившийся на пороге доктор Эймс. На нем не было ничего, кроме пижамы.

– Мой друг… Пуаро… ему плохо! Он умирает! Настой из ромашки… – прохрипел я. – Задержите Хасана. Он не должен ускользнуть из лагеря.

Мгновенно сообразив, в чем дело, доктор стремглав бросился к нашей палатке. Пуаро мы застали в том же плачевном состоянии, в каком я его оставил.

– Невероятно! – воскликнул доктор Эймс. – Похоже на какой-то приступ… Вы можете сказать, что он пил? – Взгляд его упал на пустую чашку из-под отвара. Он взял ее в руки.

– Я не пил его, – послышался вдруг невозмутимый голос Пуаро.

Мы обернулись и застыли от изумления. Пуаро сидел на койке. На лице его сияла улыбка.

– Нет, – мягко повторил он, – я его не пил. Пока мой добрый друг Гастингс восторгался красотой ночи, я воспользовался представившейся мне возможностью и вылил его… только не в горло, а в маленькую надежную бутылочку. И со временем она отправится в химическую лабораторию на анализ. Нет, – воскликнул он, заметив, что доктор сделал быстрое движение, – нет, дорогой доктор! Вы разумный человек, а стало быть, понимаете, что сопротивление бессмысленно. Пока Гастингс бегал по лагерю, разыскивая вас, у меня было достаточно времени, чтобы спрятать ее в надежное место. Быстро, Гастингс, хватайте его!

Признаться, я неправильно понял намерения Пуаро. Испугавшись за своего маленького друга, я бросился к нему на помощь, не разгадав замысел доктора. Однако резкое движение Эймса имело своей целью совсем другое. Он молниеносно бросил что-то в рот, и в воздухе сразу же сильно запахло горьким миндалем. Доктор сделал пару неверных шагов и упал ничком.

– Еще одна жертва, – мрачно произнес Пуаро, – слава богу, последняя. Может быть, так даже лучше. В конце концов, на его руках кровь троих невинных людей.

– Доктор Эймс?! – не веря собственным ушам, воскликнул я. – А я-то думал, вы верите, что тут замешаны сверхъестественные силы!

– Опять вы не поняли меня, Гастингс. Я имел в виду только то, что верю в опасную и темную силу древних суеверий. Смотрите сами – друг за другом скоропостижно умирают несколько человек. В смерти каждого из них в отдельности нет ничего загадочного. Но поскольку все только и говорят, что о разгневанном духе древнего фараона, то вы можете преспокойно зарезать кого угодно при свете дня, и его смерть тоже отнесут на счет вмешательства старинного заклятия – вот как велика власть сверхъестественного над обычной человеческой натурой. Я с самого начала понял, что кто-то пытается на этом сыграть. Скорее всего, эта мысль впервые закралась в голову нашему другу доктору вскоре после смерти сэра Джона Уилларда. Стоило ему умереть – и тут же поползли темные слухи. С мистером Блайбнером все было совсем по-другому. Здоровьем он отличался отменным. Кое-что прояснилось, когда я получил ответ из Нью-Йорка. Для начала вспомните, Гастингс, что молодой Блайбнер утверждал – у него в Египте есть друг, который с радостью поможет ему деньгами. Почему-то все сразу решили, что он имеет в виду дядю. Но тогда, считал я, он бы так и сказал. Нет, судя по словам молодого человека, у него действительно в Египте был друг, причем довольно близкий. И другое. Он выложил кругленькую сумму за билет до Каира. Но дядя отказался дать ему хотя бы пенни. И все же у него достало денег, чтобы вернуться в Нью-Йорк. Значит, кто-то одолжил ему эти деньги.

– Кто-то… Несколько туманное заявление, не находите? – возразил я.

– Это еще не все, дорогой Гастингс. Вы никогда не замечали, как часто слова, сказанные в переносном смысле, воспринимаются буквально? Да, да, так бывает. Но случается и наоборот. Так, что-то сказанное в буквальном смысле трактуется иносказательно. Смотрите, Гастингс, перед смертью молодой Блайбнер ясно пишет в своем прощальном письме: «Я – прокаженный», но никому и в голову не приходит, что парень пустил себе пулю в лоб просто потому, что решил – на Востоке он имел несчастье действительно заразиться этой страшной болезнью!

– Что? – ахнул я.

– Да, это была смелая мысль дьявольски изобретательного ума. Молодой Блайбнер страдал каким-то неясным кожным заболеванием – ведь он долго жил на островах южных морей, а там это достаточно частое явление. Эймс когда-то был его близким другом. К тому же он известный врач, и Блайбнеру бы и в голову не пришло сомневаться в его словах. Когда я только приехал, в первую очередь мои подозрения пали на Харпера и доктора Эймса. Однако вскоре я пришел к выводу, что не только совершить убийство, но и спрятать концы в воду доктору легче, чем кому-либо еще. К тому же от молодого Харпера я узнал, что Руперт Блайбнер и он были уже давно знакомы. И Руперт, скорее всего, либо написал завещание, либо застраховал свою жизнь в пользу доктора. И тем самым предоставил Эймсу уникальный шанс поправить свои дела. Естественно, для него не представляло никакого труда внести инфекцию в ранку на пальце старого Блайбнера. Прошло совсем немного времени, и его племянник в отчаянии от того, что ему вынесен смертный приговор, пускает себе пулю в лоб. Старый Блайбнер, каковы бы ни были его намерения, умирает, не оставив завещания. Его состояние, весьма внушительное, автоматически переходит к племяннику, а после его смерти – к доктору.