Геннадий Тищенко - «На суше и на море» - 80. Фантастика

• Название: «На суше и на море» - 80. Фантастика
• Автор: Геннадий Тищенко
• Издательство: Мысль
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1980

Фантастические произведения из двадцатого, юбилейного выпуска художественно-географического ежегодника «На суше и на море».

---

Я перелистал программу, которую швейцар дал мне у входа, и сразу выпрямился в кресле. Усталость как рукой сняло. Имя докладчика, как раз поднимавшегося в эту минуту на трибуну, было хорошо мне известно. Это был один из пионеров в области изучения дельфинов, директор крупнейшего в мире океанариума.

Три десятилетия назад он начал эти исследования, пожертвовав всеми своими средствами, и не встретил никакой поддержки. Он построил возле города два маленьких бассейна для своих питомцев, и долгие годы единственным средством существования были для него жалкие гроши посетителей, приходивших посмотреть на трюки нескольких дрессированных дельфинов. Наконец ему удалось пламенными статьями и убедительными научными аргументами вызвать интерес у некоторых научных учреждений к этим странным существам, которые проявляют любовь и интерес к человеку. Теперь профессор Дж. Н. стал признанным авторитетом, и научный мир напряженно ожидал, когда же он найдет способ проникнуть в загадочный мир дельфинов. Поиски проходили в трех направлениях: изучался мозг дельфинов методами сравнительной анатомии, биохимии, биофизики и нейрофизиологии, анализировались способы их общения между собой, делались попытки обучить животных элементам человеческой речи.

Профессор заявил, что не будет говорить о вещах, всем хорошо известных, а лишь сообщит последние результаты своих работ. И все-таки он позволил себе сделать нечто такое, что, видимо, было рецидивом времен, когда ему приходилось демонстрировать различные трюки своих питомцев. Почти жестом фокусника он подал знак своему ассистенту и объявил:

— Но сначала послушаем приветствие наших морских друзей, обращенное к уважаемому конгрессу ихтиологов!

Ассистент включил магнитофон, стоявший на столе рядом с кафедрой, и зал университета наполнился плеском каких-то двигавшихся в воде тел, криками, писком, бульканьем, тявканьем. Потом шум поутих, ясно и четко прозвучало:

— Ттобрый ттень, ттрузья, лютти. Шелаем сторофья и успех-хоф. Ттобрый ттень, ттрузья лютти, шелаем сторофья и успех-хоф… — дальше последовала длинная вереница звуков, тихих и ласковых, словно кто-то доброжелательно говорил на непонятном языке.

Это был не человеческий голос, и сотни достойнейших представителей науки, заполнявших громадный зал, окаменели. Профессор Дж. Н. с торжествующей улыбкой произнес в наступившей мертвой тишине:

— Это был дельфин Моро. Приглашаю вас завтра в океанариум, где он лично скажет вам…

И в этот миг в партере кто-то громко прокричал:

— Позор! Это издевательство над существами, которые стоят выше нас. Вы — убийца! Прекратите свои преступления, убийца! Убийца, убийца!..

Я так перевесился через балконные перила, что чуть не упал вниз, где царила невероятная суматоха, но все-таки сумел рассмотреть возмутителя спокойствия, который, пытаясь вырваться из рук двух распорядителей, продолжал выкрикивать свое скандальное «убийца!». Но через несколько минут он так же внезапно умолк и покорно позволил вывести себя из зала.

Я бросился вслед за ним — при таких обстоятельствах ни один журналист не усидел бы на месте. Скандалист уже шел по улице, низко опустив голову.

— Извините… — остановил я его.

Он повернул ко мне продолговатое, измученное лицо, которое все еще подергивалось от пережитого волнения. И я увидел глаза, большие, глубокие, зеленоватые, как воды Тихого океана. Одет он был в сильно поношенную, но опрятную хлопчатобумажную одежду, его можно было бы причислить к раздавленным бедностью жителям большого капиталистического города, если бы вся его фигура отшельника не сохраняла горделивое достоинство. Я назвал себя.

— Не верю журналистам, — безапелляционно заявил он. — Я имел дело с ними. Некоторые из них все поняли, но не посмели написать об этом, боясь, как бы их не сочли сумасшедшими. Для этого нужны силы. Нужно много сил для такой правды и большая смелость.

Я осторожно объяснил ему, что я не из здешних журналистов, что правда для меня дороже всего и что всегда испытывал симпатию к этим морским существам и так далее. А он пытливо смотрел внутрь меня своими зеленоватыми глазами и после некоторого колебания произнес:

— Ну ладно! Спросите обо мне профессора, и он скажет вам, что я сумасшедший, но если вы хотите серьезно выслушать меня, я приду к вам вечером. В каком отеле вы остановились?

Он пришел вскоре после того, как город запылал радужным пламенем бесчисленнных рекламных огней, и сразу же иронически спросил:

— Ну, что вам сказал профессор Н.?

Он угадал. Не имело смысла скрывать, что у меня состоялся разговор с профессором. Это было довольно продолжительное интервью, в результате которого моя записная книжка заполнилась любопытными научными фактами, и любая газета напечатала бы интервью, сделав его гвоздем номера. Профессор был более чем любезен со мной.

— Он очень сожалеет, что потерял вас как ассистента. Вы были его лучшим сотрудником, — постарался я ответить как можно деликатнее, но, увидев его улыбку, добавил: — Еще он сказал, что внезапно вы заболели какой-то идеей-фикс и однажды ночью в состоянии сильного душевного смятения выпустили в океан всех его дельфинов. Но он не сердится на вас, хотя своим поступком вы серьезно помешали его исследованиям…

— Когда он поймет, что его наука ничего не дает, то совсем перестанет на меня сердиться.

— У меня нет оснований не верить ученому, признанному всем научным миром, — сказал я с легким раздражением.

— Вы сами захотели, чтобы я представил вам доказательства против него, — произнес он с обезоруживающей логикой. — То, что сегодня произошло на конгрессе, произошло помимо моей воли… Я просто потерял самообладание, когда увидел это издевательство… Но… я хотел вам сказать… Впрочем, пойдемте со мной, и вы сами кое в чем убедитесь.

— Куда вы хотите меня отвести?

— К дельфинам. Чтобы вы убедились в их разуме.

Нет, этот человек действительно был не в своем уме!

— Пойдемте, — настаивал он. — Уверяю вас, вы не пожалеете.

Если бы он убеждал меня с фанатической страстью, если бы нападал на профессора, вряд ли я согласился бы пойти, но он говорил тихо, с грустной улыбкой. И я сдался на уговоры.

— Возьмем такси, — предложил он все таким же голосом. — Сегодня луна заходит рано, и у нас мало времени, ведь нам нужно уйти как можно дальше от людей.

«Ну да! — сказал я себе. — Разве можно обойтись без луны — необходимой декорации для любой таинственной и романтичной истории?» Я злился на себя все больше и больше. Если он действительно ненормальный, ждать можно чего угодно, даже нападения. Сейчас он тихий, но… когда мы останемся вдвоем… Однако вскоре я устыдился своих мыслей: весь вид моего спутника выражал кротость и доброту.

Он сидел молча.

— Почему вы молчите? — спросил я. — Говорите! Подготовьте меня к тому, что мы увидим!

Может быть, он спал? Или молился? А может, находился в каком-то трансе?

— Вы уверены, что профессор Н. не любит дельфинов? Ведь он всю жизнь и все средства свои потратил на них! И с какой страстью он их защищает! Долгие годы!

— Извините меня, — откликнулся мой спутник, будто проснувшись, — понимаете, когда я отправляюсь к моим друзьям, мне необходимо подготовиться, освободить свой дух от вещей, которые нам мешают. Вы меня о чем-то спрашивали?

Я повторил свой вопрос.

— Ну что ж, его любовь выглядит примерно так. Скажем, я вас не знаю, но заявляю, что люблю вас, и чтобы узнать вас получше, прежде всего вспарываю вам живот — хочу увидеть, что у вас внутри, потом разбиваю вам череп и всовываю в мозг разные электроды, пропускаю через них электрический ток, колю вас иглами и другими приспособлениями, а потом с палкой в руке заставляю учить язык марсиан, если такой, разумеется, существует. Как бы вы отнеслись к такой любви?

Есть люди, фанатически преданные идее защиты животных, они не допускают и возможности никаких опытов с ними.

Поэтому я промолчал на этот раз.

— И представьте, — продолжал он, — я делаю все это, хотя есть совсем простой способ узнать многое о вас: спросить — и вы расскажете, что сами знаете о себе.

Нужно было, наконец, что-то сказать, и я вздохнул демонстративно громко:

— Да, конечно, но дельфины, к сожалению, ничего не могут рассказать!

— Могут! — горячо возразил он и подался вперед. — Могут! И мы в состоянии их понять! Знаете, когда меня объявили сумасшедшим? Когда я научился разговаривать с дельфинами так же, как это делали некоторые до меня, в основном рыбаки, но из тех, старых, для которых море — это жизнь, а не фабрика по добыче рыбы… Это было, когда я их насильно заставил уплыть в океан.

— Насильно?

— Да, они настолько добры и так самоотверженно нас любят, что не хотели покидать океанариум. Некоторые из них даже вернулись после того, как пожили немного среди своих. Они плавали около берега, пока не появились сотрудники профессора. Дельфины сами поплыли в сети.