Кобо Абэ - Четвертый ледниковый период

• Название: Четвертый ледниковый период
• Автор: Кобо Абэ
• Издательство: Гудьял-Пресс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 5-8026-0064-0

Кобо Абэ — едва ли не самый известный в России японский писатель второй половины XX века, его произведения изданы у нас четырехтомным собранием сочинений. Но нет в этом четырехтомнике первого романа автора, «Четвертый ледниковый период», фантастический роман, антиутопия на традиционную тему гибели Японии, был переведен и издан в Москве в 1965 году — и впервые переиздается. Именно этот роман пробил дорогу к нашему читателю для «Женщины в песках» и «Вошедших в ковчег». Именно в нем автор и переводчик достигли высшего творческого единства: переводчиком книги выступил Аркадий Стругацкий.

---

— Научили лаять?

— Ну что вы… Научили скрипеть зубами. На эту мысль нас навела одна рыба. Неплохая идея, правда?

Аквалангист покончил с чисткой, оттолкнулся от дна и всплыл к самой поверхности, держа поросенка в вытянутых руках. Розовый, покрытый белым пухом, поросенок с изумленным выражением уставился на нас из-под воды, усиленно работая жаберными щелями, похожими на мясистые складки.

— Как, он уже смотрит?!

— Ага, заметили?.. — господин Ямамото довольно засмеялся. — Я, помнится, сказал вам, что в организме ничего не меняется, кроме органов дыхания, но это не совсем так. В действительности имеют место еще кое-какие изменения.

Аквалангист взял поросенка под мышку, повернулся, мелькнув выцветшими голубыми шлангами за спиной, стремительно пересек бассейн и скользнул в окошко в стене напротив. За ним потянулся плоский белый шлейф серебристых пузырьков.

— Куда это он?

— В камеру молочного кормления, — ответил господин Ямамото. — Очки мне, — приказал он маленькому человеку и повел нас по карнизу к стене с окошками. — Как-нибудь потом я покажу вам анатомические схемы. Вы увидите, что в некоторых органах, которые обыкновенно развиваются под влиянием гормонов переродившихся жаберных складок, имеют место определенные изменения. Самые характерные из этих изменений — исчезновение ряда желез с внешней секрецией: например, слезных, слюнных, потовых. Далее, дегенерируют веки, выпадают голосовые связки. Да вот еще легкие у млекопитающих. Они не исчезают с появлением жабр. Бронхи деградируют и выходят отверстием в стенке пищевода, и легкие становятся чем-то вроде гипертрофированного плавательного пузыря. Видимо, природа знает свое дело. Ведь подводным обитателям нет нужды ни в слезных, ни в слюнных железах.

— И они больше не могут ни плакать, ни смеяться?

— Полно вам! Разве животные плачут или смеются?

Из бассейна по железному трапу поднялся второй аквалангист. Кажется, он сменял маленького человека. Маленький человек принес какую-то двухметровую трубу, покрытую белым лаком, передал ее господину Ямамото и, отойдя в сторонку, принялся переодеваться в синий костюм для подводного плавания. Труба оказалась перископом. Господин Ямамото опустил объектив в воду, направил в сторону окна и заглянул в окуляры.

— Вот так. Пожалуйста…

Он передал перископ мне. Я приблизил глаза к окулярам, но ничего не увидел, кроме мутного молочного сияния. Решив, что запотели линзы, я полез за носовым платком.

— Нет, нет, — остановил меня господин Ямамото. — Так и должно быть. Присмотритесь внимательно. Это просто замутнена вода.

Я стал всматриваться и скоро действительно различил какое-то движение.

— Видите, как мельтешат? Это поросята. А предметы, которые похожи на большие соты и свисают сверху, — это искусственное вымя. При кормлении часть молока неизбежно попадает в воду и замутняет ее.

— Почему же молоко не проникает сюда, в бассейн? Окно ведь ничем не загорожено.

— За окошком завеса, вертикальный ток воды. Такие же завесы есть и в самой камере кормления, они делят ее на четыре отсека. Температура в отсеках разная — от 0,3 до 18 градусов. Проникнуть сквозь завесы ничего не стоит. Искусственное вымя включается попеременно в разных отсеках, и животным волей-неволей приходится привыкать к температурным скачкам. Это весьма содействует развитию жировых желез, отложению подкожного жира и росту шерстяного покрова.

Глаза постепенно привыкают. Я вижу белый веретенообразный предмет, покрытый бесчисленными выступами, похожими на детские соски. Его облепили, прильнув ртами к выступам, десятки поросят. Все это напоминает гроздь винограда, покрытого белым налетом. Время от времени в поле зрения медленно проплывают тени пастухов в аквалангах.

— Их выдерживают здесь примерно месяц, затем «отнимают от груди» и переправляют на подводное пастбище.

26

«В лабораторию Ямамото, заказ № 112.

1. Йоркширов потомственных — 2 головы.

2. Сторожевых собак против акул — 2 штуки.

3. Собак охотничьих породистых — 5 штук.

4. Молочных коров породы „3-я улучшенная“ — 8 голов.

5. Вакцины против желтой болезни на 200 голов.

Указанное просим экстренно доставить по суше.

Ниигата, М., 3-е морское пастбище».

— Потомственные йоркширы? — спросил я. — То есть созданные вами признаки становятся наследственными?

Лодка, оборудованная прожектором, скользила над подводным пастбищем величиной с небольшое озеро. Воздух был тяжелый, дышать было трудно.

— Нет. В первом поколении это пока невозможно. Подводные млекопитающие, рожденные от первого поколения, достаточно жизнеспособны, но давать потомство не могут. Способность к размножению они приобретают только в том случае, если их, в свою очередь, выращивать вне материнского чрева. Полученных таким образом животных второго поколения мы называем потомственными — потомственная свинья, потомственная корова. Это требует много труда, да и средств, поэтому таких у нас пока мало. Впрочем, придет время, и мне думается, что подводные животные, способные к самостоятельному размножению, перестанут быть редкостью.

— А морское пастбище в Ниигата, это что такое?

— То, что написано. Пастбище на морском дне.

— Настоящее пастбище? Вы что же, и продукты на рынок поставляете?

— Гм… В этих делах я, признаться, профан. Во всяком случае, с весны прошлого года к нам вдруг стали поступать такие вот заказы. Первый, если не ошибаюсь, пришел с морского пастбища в Босо. Постепенно заказов становилось все больше, иногда они приходят из совершенно неожиданных мест: например, из глубоководного морского пастбища Ка-Эль в Тихом океане. Всего мы отправили до сих пор около двухсот тысяч голов коров и свиней; это составляет почти пять процентов сухопутного поголовья в нашей стране. Скорее всего этот скот поступает в собственность какой-то организации, и очень возможно, что с деловой точки зрения это вполне рентабельное предприятие.

— Даже не верится!..

— А я и сам хорошенько не понимаю. Хотя возьмите, например, отложения на дне океана, тот же глубоководный ил. Он является вполне сносным кормом для свиней. А раз так, то корма для свиней имеются в неограниченных количествах. Это позволяет пускать свиней на выпас, как овец. Почему же не допустить, что такое предприятие может быть рентабельным? Вон, глядите, как раз под нами доят вакуумным насосом корову.

— Если допустить, что такое огромное предприятие действительно существует, то почему о нем никто ничего не слыхал? Нет, не могу поверить…

— Вот в том-то и дело, — резко сказал Ёрики, сидевший на веслах. — Организация, видимо, солидная…

Я еще не знал, враг он или друг, и потому не понял его тона. Может быть, он забрасывает удочку?

А я действительно колебался. Посещение этого места произвело настоящий переворот в моих мыслях — тут Ёрики оказался прав. Версия о торговле зародышами, о которой я раньше и слышать не хотел, надвигалась теперь на меня, как ощутимая реальность. А раз так, то необходимо заново переосмыслить всю цепь событий последних дней. Убийство заведующего финансовым отделом уже перестало, очевидно, быть центром этих событий.

Незаметно для меня самого стремление разыскать и настигнуть убийцу ослабело, сердце мое было теперь полно чувствами к похищенному ребенку. Я чувствовал, что становлюсь оппортунистом. Для того чтобы сохранить машину, я готов был подстроить ложное показание и объявить убийцей ту несчастную женщину. В каком-то смысле мое посещение лаборатории приблизило меня к сути дела, но я ощущал, что разрешение всей проблемы отодвинулось еще дальше. Что ж, дальше так дальше, мне все равно. С меня довольно, я не желаю больше путаться в такие дела. Ёрики сказал, что полиция нас подозревает, но ведь и полиция, надо полагать, дорожит своим престижем. Пусть будет ложь, но это будет ложь машины-предсказателя, и полиция ухватится за нее, чтобы избавиться от такого запутанного дела. А сейчас я хочу одного: поскорее уйти отсюда и отдохнуть возле своей верной спокойной машины.

Но перед этим надо во что бы то ни стало сделать одно дело. Найти мое похищенное дитя и уничтожить его, пока не поздно. Если мне это удастся, я смогу навсегда повернуться спиной к делам господина Ямамото. Я найду самого заурядного человека и все начну сначала. Вот, кстати, помнится, в качестве объекта эксперимента предлагала себя Вада. Очень мило с ее стороны! Впрочем, с возрастом женщины перестают быть милыми. А в общем, наверное, у нее окажется мирное, тихое будущее, сотканное из маленьких радостей и маленьких печалей. Ничего особенно интересного, но более надежного объекта не найти.

— Почему, однако, все это держится в такой тайне? — спросил Ёрики. Видимо, не вынес молчания.