Вирджиния Эндрюс - Хевен

• Название: Хевен
• Автор: Вирджиния Эндрюс
• Издательство: АО „Издательство «Новости»"
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7020-0984-3

Хевен Ли Кастил – девочка из горного местечка Уиллис в Западной Виргинии, живущая в семье бедняков, неожиданно узнает, что ее настоящая мать принадлежала к богатейшему и знатному клану. Тяжкие испытания ожидают Хевен на пути к новой жизни…

---

Впервые в жизни у меня появился мальчик, настоящий друг, который не считал меня легкой добычей просто потому, что я с гор. Логан не издевался над моей одеждой или жилищными условиями. Однако с первого же дня он приобрел врагов в школе, потому что он был другим: слишком хорошо выглядел и носил чересчур «городскую» одежду. Многих раздражало, что его семья была чересчур богатой, отец – очень уж образованным, а мать – излишне надменной. Другие мальчишки сделали вывод о новичке: маменькин сынок, хотя в первый же день Том сказал, что Логан себя еще покажет. Ребята нет-нет, да и старались выкинуть против него какую-нибудь дурацкую, но не такую уж безобидную шутку. То подкладывали кнопки в спортивную обувь, когда урок проходил в гимнастическом зале, то туго связывали их шнурками, и он не успевал вовремя вернуться к следующему уроку, то наливали клей в его ботинки и разбегались от Логана, выходившего из себя и грозившего поколотить кое-кого.

Логан учился двумя классами старше нас с Томом. Через неделю он тоже ходил в джинсах и клетчатых рубашках (правда, джинсы у него были более дорогих фирм, а рубашки ему покупали где-то в Новой Англии, от какого-то «Бинза»). Но, несмотря на перемены в одежде, он продолжал выделяться среди всех. Его речь была тихой, мягкой и вежливой, в то время как другие говорили грубо, резко и громко. Логан не старался вести себя как другие ребята и не хотел переходить на их неотесанный язык.

В пятницу я, к большому удивлению Тома, не пошла в зал для самоподготовки. И, пока мы топали по дорожке, он все приставал ко мне с расспросами. Солнечный сентябрьский день выдался вполне теплым, и Том искупался в речке – как был в одежде, лишь сбросив свою стоптанную обувь. Я упала ничком на траву, Наша Джейн прижалась ко мне, а Кейт разглядывал белку, устроившуюся на суку. Том плескался рядом, и я, не вкладывая в свои слова особого значения, брякнула:

– Как я хотела бы родиться с серебристо-золотыми волосами.

И тут же прикусила язык, увидев взгляд Тома. Он вылез из воды и по-собачьи повертел головой, отряхивая капли. К счастью, Фанни здорово отстала, но и на расстоянии до нас то и дело доносился ее хохот – снизу, из-за леса.

– Хевенли, так ты все теперь знаешь? – спросил Том странным, неуверенным шепотом.

– Что я знаю?

– Почему ты хочешь иметь именно такие волосы, ведь и твои очень даже красивые.

– Да так просто, взбалмошное желание.

– Нет уж, погоди, Хевенли. Раз мы с тобой хотим остаться настоящими друзьями, даже больше чем братом и сестрой, ты должна быть со мной откровенной. Знаешь ты или не знаешь, у кого был этот серебристо-золотой цвет волос?

– А ты знаешь? – попыталась я уклониться от ответа.

– Конечно, знаю, – ответил Том на ходу. Уже давно, – тихо добавил он. – Как только пошел в школу. В туалете ребята рассказали мне, что у папы раньше была городская жена, из Бостона, и у нее были длинные серебристо-золотые волосы, говорили также, что она не смогла выдержать жизни в горах. Я все время надеялся, ты про это никогда не узнаешь. Так что брось думать, что я такой расхороший из себя, никакой я не расхороший. Во мне нет бостонской крови, никаких генов богатства, которые переходили из поколения в поколение, как у тебя. У меня на все сто процентов гены деревенщины, что бы вы там с мисс Дил ни думали.

Мне было больно слышать от него такие слова.

– Не смей так говорить, Томас Люк Кастил! Ты слышал, что нам рассказывала мисс Дил. Родители с самыми светлыми головами часто производят на свет идиотов, а идиоты могут дать жизнь гению! Это естественный путь к выравниванию. Она разве не говорила, что иногда умные папа и мама, похоже, расходуют все мозговые ресурсы на себя, а детям ничего не оставляют? И вообще, в природе все непредсказуемо. А единственная причина твоих не всегда, как у меня, отличных оценок – это слишком частые прогулы. Ты должен верить тому, что говорит мисс Дил: каждый из нас уникален в своем роде и рожден для выполнения задачи, которую лишь ему суждено исполнить. Никогда не забывай об этом, Томас Люк.

– И ты не забывай тоже, – резко произнес Том, строго взглянув на меня. – И перестань плакать по ночам о том, что ты такая, а не другая. Ты мне нравишься, какая есть. – Его зеленые глаза смотрели на меня нежно, в сумрачной тени сосновых деревьев в них играли огоньки. – Ты моя настоящая «цыганская» сестра, и ты для меня в десять раз важнее, чем моя единокровная сестра Фанни, которой наплевать на всех, кроме себя. Она меня так не любит, как ты, и я не могу любить ее так, как тебя. Ты моя единственная сестра, с которой я могу помечтать обо всем. – Том посмотрел на меня так печально, что мне стало больно.

– Том, если ты скажешь еще что-нибудь, я заплачу! Мне думать больно, что однажды ты уедешь куда-нибудь и я тебя никогда больше не увижу.

Он отрицательно замотал головой, и его волосы разлохматились.

– Никуда я не уеду, если ты этого не захочешь, Хевенли. Мы с тобой вместе навеки. Как это говорят в книгах – несмотря на любые преграды, вместе в дождь и в снег… во тьме и мраке ночи…

Я рассмеялась, хотя в глазах у меня еще стояли слезы.

– Это все слова, глупости. – Я пожала Тому руку. – Давай пообещаем друг другу, и пусть поможет нам Бог, что наши пути никогда не разойдутся, что мы не будем злиться друг на друга или относиться друг к другу иначе, чем сейчас.

Том обнял меня, и так нежно, словно я была из дутого стекла и в любой момент могла разбиться. Потом он усмехнулся и сказал:

– Когда-нибудь ты выйдешь замуж – я знаю, ты будешь говорить, что нет, но Логан Стоунуолл уже смотрит на тебя телячьими глазами.

– Как он может любить, когда совсем меня не знает?

Том спрятал лицо в моих волосах.

– Все, что ему нужно сделать, – это посмотреть тебе в лицо, в твои глаза – там у тебя все написано.

Я отстранилась и смахнула слезы:

– А на тебя папа смотрит, когда ты что-то делаешь или когда он чем-то занимается?

– Слушай, а почему ты позволяешь ему так обижать себя?

– Ой, Том… – Я припала к его груди и по-настоящему заревела. – Ну как я могу поверить в себя, когда мой собственный отец не может заставить себя посмотреть на меня? Ему, наверно, чудится во мне что-то дьявольское, потому и ненавидит.

Он гладил меня по голове, по плечу, и когда я подняла на него глаза, увидела на лице Тома слезы, будто ему передалась моя боль.

– Когда-нибудь папа поймет, что он не питает к тебе ненависти, Хевенли. Этот день скоро настанет, я уверен.

Я отпрянула от него.

– Никогда этого не будет, ты же сам знаешь. Папа считает, что я своим рождением убила его ангела. Он и через тысячу лет не простит мне этого! Если хочешь знать мое мнение, думаю, моей матери жутко повезло, что она избавилась от него! Он все равно рано или поздно стал бы относиться к ней так же жестоко, как теперь к Саре!

Мы оба были потрясены своими откровениями. Том снова обнял меня и пытался улыбкой поднять настроение, но улыбка выходила слишком печальная.

– Папа не любит маму, Хевенли. Он издевается над ней. Насколько я слышал, он любил твою маму. А на моей женился только потому, что она была беременна мной и он раз в жизни решил поступить честно.

– Потому что бабушка заставила его поступить честно! – с горечью воскликнула я.

– Запомни, папу никто не может заставить, если он сам так не решит.

– Да, я и так прекрасно помню, – ответила я, вспомнив, как отец не позволил себе даже взглянуть в мою сторону.

Снова настал понедельник, и снова мы все пришли в школу. Мисс Дил рассказывала нам о той радости, которую доставляет чтение шекспировских пьес и сонетов, а я все думала об одном: скорее бы в зал самоподготовки.

– Хевен, – обратилась ко мне мисс Дил, внимательно посмотрев на меня, – ты слушаешь или спишь с открытыми глазами?

– Слушаю.

– О каком стихотворении я сейчас рассказывала? Честное слово, я не могла вспомнить ни слова из того, что она говорила в последние полчаса. Это было не похоже на меня. Ой, хватит думать об этом несчастном Логане. Но вот я оказалась в зале самоподготовки, Логан сел справа от меня, и всякий раз, когда наши глаза встречались, меня охватывало какое-то странное чувство. Он не был ни чистым шатеном, ни чистым брюнетом, скорее, его волосы представляли смесь этих цветов, и кое-где лучи летнего солнца оставили позолоту на его прядях. Мне приходилось заставлять себя не смотреть в его сторону, потому что каждый раз я сталкивалась с его взглядом. Логан улыбнулся и произнес:

– Кто же это оказался таким изобретательным и дал тебе имя – Хевен? Никогда, ни у кого не слышал.

Я пару раз проглотила комок в горле, прежде чем смогла внятно проговорить:

– Меня так назвала первая жена моего отца, спустя несколько минут после моего рождения. Саму ее звали Ли. Бабушка сказала, что она хотела дать мне возвышенное имя. Более возвышенное, чем Хевен, нелегко придумать.