Георгий Гуревич - НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 19

• Название: НФ: Альманах научной фантастики. Вып. 19
• Автор: Георгий Гуревич
• Издательство: Издательство «Знание»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1978

Очередной сборник научной фантастики включает в себя художественные произведения известных и начинающих сответских писателей (Г. Гуревича, С. Гансовкого, Д. Биленкина, Р. Подольного, В. Фирсова, В. Бабенко и других), рассказ американского фантасра Р. Абернати и публицистическую статью Ал. Горловского.

---

Впрочем, предисловие — еще не сама фантастика. Скорее к самой книге!

Герой одной из новелл попадает на неведомую планету: его ракета потерпела катастрофу, приборы разбиты, возврата на Землю нет. Но странные существа, населяющие эту планету, крохотные динозаврики, придают герою удивительные силы и способности: он научается считать, как электронная машина, обходиться без сна, видеть в темноте, физическая сила его настолько велика, что гранитный булыжник рассыпается в его кулаке красноватой пылью. Такому — зачем электроника? Он сам может рассчитать курс, сам сможет выполнить миллион операций. Он сможет вернуться домой!

В ответ на его благодарность динозаврик отвечает: «Ничем я не наделил тебя, Пришелец… И ничем не могу наделить, потому что ничего не имею. Мы не так богаты, как вы… Все это было в тебе. Просто я расшевелил несколько бездействующих узлов в твоем мозгу… Но далеко не все… Вероятно, эволюция предназначила вас, хомо, для особо важных дел…» И герой уверенно отвечает: «Да, мы покорим пространство, достигнем самых дальних галактик», — и ему уже мерещатся «исполинские звездолеты могущественной Земли, которые с ревом опустятся на зеленые равнины, чтобы влить свежую кровь в дряхлеющую цивилизацию».

Эта немудрящая притча, переосмысливающая старые волшебные сказки о всемогуществе человека, о безграничности его потенциальных способностей, была бы, пожалуй, и симпатична, когда бы не странные мысли об избранничестве человечества, о вливании свежей крови… Странные? Страшные мысли! Не только потому, что напоминают фразеологию, еще недавно оправдывавшую уничтожение миллионов людей. Страшные потому, что прогресс предстает только как развитие ТЕХНИЧЕСКИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ человека. Все отличие от технократических концепций лишь в том, что техника предстает здесь ВСТРОЕННОЙ в самого человека. Сам же он по нравственным качествам, по идейному уровню остался таким же, каким был в далеком прошлом.

Фантастика, утверждающая прошлое вместо будущего? Нет, автор вовсе не желал подобного эффекта. И меньше всего думал о пропаганде идеи избранничества или насилия. Напротив, он хотел возвысить любовь, показать ее силу, всемогущество, хотел сказать, что человечность надежнее лучеметов и скафандров высшей защиты. Но, как в недоброй сказке, благие намерения разрушились и превратились в свою противоположность; стремление предельно заострить и выявить свою мысль обернулось художественной недостоверностью, немотивированные поступки героев разрушили художественную ткань, перевели серьезную и глубокую мысль в разряд парадокса, шуточки, не более,

В самом деле, что сказать о космонавтах, которые начинают подозревать своего удачливого товарища (подумать только: несколько раз был в опаснейших ситуациях и всякий раз оставался жив!) в том, что он… агент чужой цивилизации, принявший человеческий облик, чтобы собрать, высмотреть информацию? «Я же не говорю, — сказал Макивчук почти просительно, — что ты агент именно враждебной по отношению к нам цивилизации. Ты нас выручал не единожды из довольно критических положений. Все это говорит в твою пользу. Правда, враги тоже могут помочь, например, из тактических соображений. Все может быть».

Честное слово, прочитаешь такое и впрямь подумаешь, что все может быть. Узнав, что спасает их удачливого товарища вера в любовь, космонавты с удивительной бесцеремонностью и наивностью начинают выспрашивать его о том, останется ли Она верна ему: «Любовь — это же такая тонкая ниточка!» И какая Она? На

что следует восхитительный ответ: «Как тебе сказать… Нормальная умная женщина. Красивая. Если бы я не мучил ее мелочной ревностью, то мы бы поженились. Мне, привыкшему к одиночеству космоса, всегда казалось, что она слишком вольно ведет себя в обществе своих молодых товарищей. Потом она вышла замуж. Говорят, у нее хороший муж. Я однажды видел его. Довольно умное лицо, чисто выбрит, опрятно одет, воспитан. Занимается лазерами».

Довольно! Забудем, что это — фантастика. Забудем, что перед нами (пусть и в юмористической притче) наше будущее. Но что бы сказали мы, попади нам в руки рассказ столетней давности, построенный на таком представлении о человеке? Ведь даже ничтожный Акакий Акакиевич, и тот много сложнее и глубже этих безликих фигур в скафандрах и без, которые то и дело возникают под грифом НФ. А ведь мы взяли книгу отнюдь не бездарного писателя!

Очевидно, для художественного предвидения недостаточно только таких категорий, как яркость и энергичность.

Фантастика любит парадоксы. Боюсь, она оказалась жертвой собственной силы и успеха. Кто не цитировал упоенно (каюсь, сам принадлежу к тому же числу!) слов Ст. Лема о том, что фантастика позволяет предсказать непознанное, представить непредставимое, которое встретится человечеству на его пути в космос. И вот уже на Всесоюзном совещании по фантастике известный космонавт, приветствуя присутствующих фантастов, сообщает им, что их произведения помогли в моделировании аварийных ситуаций при подготовке полета «Союз-Аполлон». Он просит, чтобы к полутора тысячам ситуаций, которые были «проиграны» на Земле, фантасты нафантазировали хотя бы еще тысячу пятьсот первую. Прославленный академик, трижды Герой Социалистического Труда просит создать такие книги, которые привлекли бы в науку больше талантливой молодежи.

И мы, литераторы, именующие свою специальность громко и торжественно «человековедением», зачарованно слушаем, каким гулким и звонким эхом вернулась к нам наша собственная незрелая мысль: еще бы! без фантастики космонавтам не придумать полутора тысяч аварийных случаев, без нее наука остановится, а развитию фантазии и вовсе наступит конец. И вот уже уважаемый литературовед, много лет отдавший изучению фантастики, отмечает как главное ее достоинство: «Именно в последние несколько десятилетий фантасты особенно внимательно перебирают и исследуют возможности, трудности и опасности, которые встанут перед человеком при встрече с чужими мирами, где могут обитать примитивные существа, только вступающие на путь цивилиэации, или существа, во много раз превосходящие нас силой ума».

Конечно, прекрасно, что фантастике нашлось и у узкоутилитарное применение. Прекрасно, что помогает она ученым и космонавтам. Но все-таки (возьму на себя «страшную смелость!») это ПОБОЧНЫЕ продукты фантастики, которая прежде всего — ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА О ЛЮДЯХ, исследующая внутренний, духовный мир человека. Если этого нет, если нет ГЕРОЯ, какими бы прекрасными идеями ни была начинена книга, ей место не в фантастике.

Кстати, в том же сборнике, откуда только что процитированы строки про фантастику, перебирающую варианты возможных встреч с чужими мирами, напечатаны «страницы из повести» И. Росоховатского «Ураган», где как раз описан случай контакта человека с иной формой жизни. Вот оно, подтверждение теории практикой! Космолетчик во время урагана на чужой планете попадает в пещеру, в которой его незаметно опутывают присосавшиеся змеевидные щупальца зеленой плесени. Она была неприятна только в первый момент, когда начала присасываться, а потом по всему телу разлилось приятное чувство покоя, блаженства, нирваны. Герою видятся образы, высосанные коварной плесенью из его собственного подсознания, и он готов защищать это свое состояние от любого, кто посмеет нарушить его… Недавний покоритель космоса, храбрый герой превратился в косматое существо, готовое перегрызть горло каждому, кто посягнет на его покой, его уют.

Неужели и в самом деле это повесть о модных теперь «контактах»? Неужели и впрямь здесь «перебор вариантов встречи с неведомым»? Да ведь перед нами явное иносказание, все детали которого — просто реализация тех метафор, которыми мы описываем мещанство: и образ плесени, и образ щупалец, и образ змей, и образ тихого и милого домика… Как и лемовский «Солярис», «Ураган» Росоховатского — модель темных уголков НАШЕГО сознания.

Конечно, можно использовать фантастику для развития изобретательской мысли. И все-таки любой человек, преследующий подобную узкоутилитарную цель, предпочтет сборнику фантастических повестей Г. Альтова сборник задач Г. Альтшуллера, несмотря на категорическое утверждение последнего, что, мол, и поныне «единственным массовым и практически действенным средством развития фантазии остается чтение научно-фантастической литературы… которая дает и непосредственный экономический эффект».

Нет, пусть уж прогностикой занимаются социологи, техникой- инженеры, экономикой — экономисты! И пусть они с пользой для себя читают фантастику. У нее же своих забот по горло. Каких? А тех же, что и у всей художественной литературы — быть человекознанием. И если для того, чтобы выявить в человеке человеческое или, напротив, то звериное, что мешает ему быть человеком, необходимо фантастическое допущение-скорость, большая, чем световая, или мыслящая плесень, — фантастика как метод изображения всегда к услугам писателя. Но только как метод, способ, а не как самоцель.