Александр Етоев - Человек из паутины

• Название: Человек из паутины
• Автор: Александр Етоев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Я готов, - сказал Ванечка. Он, действительно, был готов. Раз Машенька отсюда уходит, то какой ему смысл лежать в этом пасмурном, постылом приюте. Лечить его здесь не лечат, а только морочат голову. Слушать же утешительные слова и день и ночь чесать языком с соседом - без этого он как-нибудь проживет. Словом, больше его здесь ничто не держало Поэтому Ванечка повторил: - Я готов

- Все, уматывай, я тебя отпускаю, - протянул ему Семен Семеныч ладонь. - У тебя глаза правильные. Погоди, куда, а бумаги? - остановил он на ходу Ванечку, когда тот, покачиваясь от выпитого, повернулся и зашагал к двери. - Кто ж тебя выпустит отсюда такого - без бумаг-то? Да и одежду надо сменить на цивильную. Не в халате же ты через проходную пойдешь, смешно!

- А меня? - спросил Алик, справившись наконец-то со слюнотечением. - Я тоже хочу на выписку.

- Тебя? - ядовито сказал заведующий. - Нет уж, дорогой мой, не выйдет. За тебя заплачено за две недели вперед, поэтому лежи и не рыпайся. А не то пропишу тебе пропердол в вену, и будешь ты у меня бздеть горохом до самого морковкина заговенья.

Глава 15. Паучий бумеранг

Долгий путь в квартиру Калерии Карловны проходил через приемный пункт стеклотары, известный каждому приличному обитателю Малого проспекта ВО под именем "Три покойника".

Колька как всегда вошел в "Три покойника" со двора, потому что был здесь человеком своим и даже подменял иногда хозяина пункта Феликса Компотова-старшего в трудном деле приема от населения стеклотары.

Сегодня на приемке сидел Глюкоза, на самом деле фамилия была у Глюкозы Хлястиков, но по фамилии его называли редко.

Феликс Компотов-старший лежал на ящиках и читал газету. Газета была старая, в масляных селедочных пятнах и мелких дырочках от сапожных гвоздей, которые таскал сюда килограммами колченогий сапожник Жмаев в обмен на малые дозы плодово-ягодного портвейна. Портвейн приемщикам ничего не стоил, поскольку вся эта сомнительного вида бодяга сливалась ими же по каплям из принимаемых на пункте бутылок в специальное эмалированное ведро с надписью: "Для замачивания бинтов". Пить это бодяжное пойло было, по слухам, небезопасно, местные старожилы-василеостровцы вспоминали даже случаи с печальным исходом, да и имечко свое "Три покойника" приемный пункт на Малом проспекте получил, как поговаривали, неспроста. Но все, что гибелью грозит, сулит, как известно из литературы, также и неизъяснимые наслаждения, поэтому отбою от желающих поучаствовать в этой своеобразной русской рулетке на пункте не было.

- Знаешь, почему с космосом сейчас в мире хана? - Феликс Компотов-старший посмотрел поверх газеты на Кольку и показал ему на ящики по соседству. - А потому что инопланетяне унюхали, что не сегодня завтра мы им весь космос засрем, как засрали свою родную планету. Думаешь, отчего эта хрень и срань - ну, там, межнациональная рознь, противостояние богатых и бедных, чурок и христиан? Оттого что эти космические поганцы засылают к нам своих эмиссаров, которые воду и мутят, как черт в болоте. Это, значит, чтобы средства, вместо того чтобы в космос вбухивать, мы разбазаривали на гонку вооружений, ядри их мать.

- Фигня, Коля, не бери в голову, - от окошка, где шла приемка, раздался бодрый голос Глюкозы, - это он после вчерашнего такой умный, он вчера конину с водярой смешивал. А от кого это так говном воняет? - Глюкоза шумно потянул носом и высунулся по плечи в окошко. - Эй, дядя Миша, опять тебе невтерпеж? Не ты? Тогда кто? Кто, я говорю, обосрался?

- Это, ребята, я, - недовольно признался Колька. - От меня шмонит. Это я, когда от Карловны к Доценту ходил, в чье-то говно вляпался. Вот. - Он выставил перед собой ногу, и ребристая подошва его ботинка заходила возле самого носа Феликса Компотова-старшего.

Утомленный Компотов-старший нехотя шевельнул ноздрей. Так же нехотя помахал газетой и усталым голосом произнес:

- Я бы этим гондонам щупальца-то ужо повыдергивал.

- Ребята, - перебил его Колька. - я тут вот что, типа, подумал. Надо бы, когда Доцента-то из больницы выпишут, рыло пидорасу начистить. А то мы здесь, понимаешь, вкалываем, а он там, понимаешь, на койке кверху жопой отлеживается. Ты вот, Феликс, мужик культурный, газеты читаешь, а ведь денежки эта карга Калерия не тебе, а ему отстегивает. Нет, скажи, только честно, прав я или не прав?

- Лично мне по херу. - Компотов-старший зевнул. - Я с твоей Калерией трудовых договоров не подписывал и горбатиться на нее не намерен. Рыло если надо кому начистить, начистим. Эй, Глюкоза, начистим рыло? Ну, а если за это еще и бабок дадут, тогда начистим чин-чинарем, культурно, со знаком качества.

- Слышь, Компот, у тебя водяры там не осталось? - Колька из 30-й квартиры облизнул потрескавшиеся губы. - Трубы погасить надо. От Карловны в последнее время стакана тархуновки не допросишься. А от Клавки-Давалкиного блевонтина даже мухи на стекле дохнут, когда дыхнёшь.

- Вон ведро, вон черпак, - не глядя кивнул Компотов куда-то в угол. Много не наливай, сегодня менты придут, это мы ментам приготовили, завтра какой-то ихний ментовский праздник. Кстати, Коля, раз ты пришел, давай-ка поработай на благо родины. Вон, в посуду, которая из-под "Охты", возьми воронку и разливай, только медленно, чтобы на пол не расплескать, понял?

- Ага, - согласился Колька. - Для ментов - это мы пожалуйста, ментярам говна не жалко. Сам сначала глотну для храбрости, чтобы, значится, рука не дрожала, и распузырю в один секунд.

Где-то через час-полтора Колька, уже хорошенький, бодро поднимался по лестнице на чердачную Калериеву жилплощадь. Место это для пущей важности называл он значительно - "штаб-квартирой", а Калерию - естественно, за глаза - представлял друзьям-алкашам как его, Колькину, компаньоншу по будущему паутинному бизнесу.

Произведя конспиративный звонок - три длинных с интервалом по три секунды и пулеметную очередь из коротких, Колька из тридцатой квартиры погасил каблуком окурок и в ответ на шорох за дверью хриплым шепотом произнес:

- Свои.

Бабка, высунув в щелку нос, посмотрела на него подозрительно, ощупала цепким взглядом и только тогда впустила.

- Старший сержант Николай Морозов задание выполнил. Доставил, передал, все путем. - И скрюченной лопатой ладони Колька из тридцатой квартиры коснулся своего правого уха - отдал генеральше честь.

- Уже нажраться успел, - покачала головой бабка. Затем принюхалась и скривила губы. - Говном закусывал?

- Никак нет, бананом, - скромно отрапортовал Колька. - В говно я вляпался, когда срезал угол. Там у них, в Медицинском, доктора, сволочи, прямо на панель серют. - Он принюхался и пожал плечами. - Не воняет уже почти. Слышь, бабуля...- Колька сунул руку в карман, чтобы показать на живом примере, что денег у него хер-ни-хера и неплохо бы отстегнуть капустки за успешно выполненное задание. Тут лицо его удивленно вытянулось. Рука медленно выползла из кармана, и вместе с рукой - записка. Та самая, особо секретная, которую он должен был передать через вахтера Доценту, замаскированному под лиловокожего негритоса. - Вот ты, ёп-ты! - хлопнул себя по башке Колька. - Это ж я ему вместо твоей писульки бумагу из больницы имени Нахмансона отдал. О том, что за проданный мной скелет выплата будет производиться частями в соответствии с пунктом номер четыре заключенного в марте месяце договора.

Но Калерия Кольку слушала как-то странно. Ее черные, жучьи глазки больше поглядывали на пол перед облупленными Колькиными говнодавами и делались при этом все удивленней и удивленней, пока она не всплеснула маленькими ладонями и не воскликнула с нервным клекотом:

-Карл?! Так ты же... ты же должен был... -Она захлебнулась, всхлипнула, схватилась за старушечье сердце. - А ты вон где, паршивец этакий!

Из-под левого Колькиного ботинка, оттаявший, выживший, очумелый, выглядывал арахнид Карл. Проклятая паучья судьба, сыграв с ним, как с каким-нибудь бумерангом, вернула его туда, откуда сама же и запустила. В дом старухи Калерии, его повелительницы и наставницы. Так операция "Троянский конь" закончилась полнейшим провалом.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИЗ ПАУТИНЫ

Глава 1. Медсестра Леля

Медсестра Леля Алдынхереловна Кок-оол поставила рюкзак возле ног и принялась выкладывать из него на стол всякие необходимые вещи. Плащ, сшитый из шкуры домашней козы Чеди Кижи, имя которой по-русски означает Чертов Подарок; две вырезанные из лиственницы небольшие фигурки воронов-разведчиков - ийн кара кускун; пластиковую литровую емкость с выдохшимся лимонадом "Ситро", купленную на Московском вокзале, на треть отпитую; связку медных трубок конгуралар - дудок-свирелей, и горсть маленьких колокольчиков конгулдуурлар; несколько пачек крепких сигарет "Забайкальские" из личного запаса Шамбордая Михайловича Лапшицкого и элдик - вышитый кисет из парчи, куда следовало пересыпать сигаретный табак, когда настанет благоприятное время; кольца, ленты и ленточки различной длины и происхождения: какие-то - меховые, из шкуры, снятой с рысиной лапы, какие-то - просто полоски ткани - синей, красной и белой; сибирские гостинцы для стариков, у которых остановилась: скляночку яркой мази из облепихи и кедровые орешки в коробках, в одной - в сахаре, в другой - в шоколаде; банку с квашеной чилибухою - для отгона волков и при-манивания бобров, карих и рыжих; еще несколько мешочков с отлепом - вымятой мелкой стружкой, которая заготавливается зимой из мерзлого лиственничного дерева. Назначение ее было простое - стружка заменяла прокладки, на которые, во-первых, денег не напасешься, а во-вторых, с точки прения гигиены, все природное, испытанное веками - привычнее и надеж-лее покупного.