Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты.

• Название: Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты.
• Автор: Светлана Бондаренко
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 966-696-779-0

В эту книгу, подготовленную многолетним исследователем творчества братьев Стругацких Светланой Бондаренко, вошло множество неизвестных текстов этих мэтров фантастики — черновики и ранние варианты известных произведений, сценарии и рассказы. Все тексты публикуются впервые. Книга дополнена рисунками А. и Б. Стругацких на полях рукописей и снабжена подробными комментариями

---

Сначала все было довольно чинно, корреспондент мог быть доволен: провожающие почтительно толпились вокруг, а участники в промежутках между объятиями и рукопожатиями стояли в напряженных позах и нетерпеливо улыбались. Но потом Ляхов крикнул на весь зал: „До свидания, товарищи!“, и толпа надвинулась.

Алексей Петрович успел расцеловаться с Ляховым и Колкером и пожать руку длиннорукому Дьердю. Зеленый корреспондент осветил его вспышкой, сказав: „Извините, я хотел не вас“, и кинулся напролом к Ляхову. Но Ляхов уже шагнул в кессон. Все зашумели. Толстая пластметалловая плита стала медленно опускаться, и семеро в кессоне стояли и махали руками.

Все они были немного бледны, и Алексей Петрович увидел, как Мартови вдруг резко отвернулся и стал натягивать вакуум-скафандр. Плита опустилась.

Алексей Петрович еще долго стоял в опустевшем зале. Они будут в походе восемь лет. Четыре года туда и четыре — обратно. Восемь лет ледяной пустоты вокруг. Восемь лет невообразимой, ни с чем не сравнимой пустоты. Семь лет из восьми они проведут в анабиотическом сне, где-то между смертью и глубоким обмороком. И они увидят Другое Солнце. А я послезавтра лечу на Амальтею в шестой раз. И в шестой раз увижу Юпитер с высоты в сто тысяч километров. В шестой раз выгружу продовольствие и ученых, в шестой раз погружу ученых и контейнеры с образцами…

— К черту, — сказал Алексей Петрович. — Послезавтра я лечу на Амальтею. Сегодня должны прибыть Дауге и Юрковский.

Будем пить шампанское и послезавтра вместе полетим на Амальтею…

В комнате Алексея Петровича сидел Михаил Антонович Крутиков и пил чай. Стол он придвинул к дивану. На столе стоял чайник и большая банка с вареньем, к которой была прислонена раскрытая книжка. Михаил Антонович был красен и более обыкновенного благодушен.

— Алешенька, — сказал он.

— Здравствуй, штурман, — откликнулся Алексей Петрович, подтащил стул и уселся.

— Налей-ка и мне, — сказал он.

Михаил Антонович взял книжку и положил на диван. Алексей Петрович заглянул в банку.

— Гм, — сказал он с сомнением.

— Третий стакан пью, — торопливо сказал Михаил Антонович и стал наливать чай.

— Гм, — повторил Алексей Петрович. Он отхлебнул горячего янтарного чая, зацепил ложечкой варенья и, причмокнув, прищурился на штурмана. — Проводили „Фотон“. Привет тебе от Ляхова.

— Спасибо, Алеша. — Михаил Антонович покачал головой. — Какие смельчаки. Ай-яй-яй, какие это смельчаки…

— Ты бы не полетел? — осведомился Алексей Петрович.

— П-полетел бы, — сказал Михаил Антонович, потупясь.

Алексей Петрович засмеялся. Он знал, что штурман тайком подавал заявление, которое было, однако, отклонено в самой вежливой форме. Михаил Антонович много переживал по этому поводу. „Не пора ли мне на покой, Алешенька?!“ — проникновенно вопрошал он. Но на покой ему было явно рано. Он по-прежнему оставался лучшим штурманом современного межпланетного флота, хотя за последние десять лет прибавил в весе на семь кило. Теперь Алексей Петрович, взяв его под локти, уже не мог поднять, как раньше.

Михаил Антонович допил свой стакан и взялся за чайник.

— Гм, — сказал Алексей Петрович. Рука Михаила Антоновича дрогнула, но он все-таки налил себе полстакана и сердито поглядел на Быкова.

— Не „гмыкай“, пожалуйста, — сказал он, подумал и добавил: — Черт возьми.

Некоторое время они в полном молчании пили чай и скребли ложками по стенкам банки с вареньем. Потом Алексей Петрович спросил:

— Где Коля?

— На „Хиусе“, — сказал Михаил Антонович.

— Странно, — сказал Алексей Петрович, — что он там делает?

— Он копается в вычислителе, — сказал Михаил Антонович. — Я сказал ему, что там все в порядке, но он считает, что там не все в порядке.

— Первый рейс, — задумчиво сказал Алексей Петрович, — первый дальний рейс. Амальтея, Юпитер, Джей-станция — для него это так ново. Волнуется?

— Коленька? Нет, что ты!

— Ермаковская кровь, — сказал Алексей Петрович. — Впрочем, врет он все. Волнуется, конечно.

Михаил Антонович вздохнул.

— Когда прилетят наши мальчики? — спросил он.

— Сегодня или завтра. Я думаю, сегодня.

Десять лет мы не виделись, подумал Алексей Петрович. Шли все по разным дорогам. Даже отпуска у нас были в разное время. Один раз я чуть-чуть не поймал Володьку Юрковского, но оказалось, что он вылетел накануне. Это было три года назад, на Таити. Я жил потом в комнате Юрковского и нашел его письмо ко мне, которое он забыл отправить. А потом в Москве я слышал, как объявляли по радио о его докладе в Доме Ученых, но нужно было улетать на Юпитер. Все на тот же Юпитер. И с Дауге та же история. Он долго болел, милый Иоганыч. И очень трудно было ему снова попасть в Пространство. Но он добился, и они долго работали на Венере вместе с Юрковским, а потом Дауге послали на Марс и он почему-то перестал писать.

Говорят, ему снова не повезло там — кажется, была зимняя буря и его засыпало. Но он еще ухитрился год назад слетать на Амальтею и наши корабли встретились в пространстве и прошли на расстоянии каких-нибудь пять тысяч километров друг от друга… Мир тесен, но трудно быть вместе, когда один планетолог, а другой — командир фотонного корабля. Хорошо, что хоть Миша — штурман. Алексей Петрович посмотрел на Крутикова с удовольствием. Десять лет…

— Ляхов летит уже полтора часа, — сказал Михаил Антонович.

— Да-а, — сказал Алексей Петрович. Полтора часа — это значит скорость его сейчас около пятидесяти километров в секунду и он уже за Марсом. Пассажиры уже заснули, а Ляхов в крутом пике выводит „Фотон“ перпендикулярно эклиптике. Перегрузка раза в три, в глазах — мурашки, в ушах — звон. Колкер глотает спорамин, а Мартови тайком от командира пытается связаться с Амальтеей. Солнце уходит, слабеет, тонет в бездне…

Через три-четыре часа Ляхов выйдет в зону абсолютно свободного полета над плоскостью Солнечной системы. Там еще не бывал никто. Разве что он сам, когда испытывал „Фотон“ год назад.

— Михаил, — сказал Алексей Петрович. — Мы с тобой просто старые извозчики.

Михаил Антонович молча убирал со стола.

— Жалкие старые извозчики, — повторил Алексей Петрович. — И предел наших возможностей и способностей — проскочить, не теряя скорости, через пояс астероидов. И все. А скорость такая, что ее и сохранять не стоит: полторы тысячи, две тысячи…

Алексей Петрович замолчал и обернулся. Дверь плавно отъехала в сторону, и в комнату влетел розовощекий плечистый парень в клетчатой рубахе. Он стал в позу и провозгласил.

— Товарищи межпланетники! Григорий Иоганнович Дауге!

Михаил Антонович уронил поднос и наступил на него.

В дверях появился Дауге — черный и сухой. Он подошел к Алексею Петровичу и сильно ударил его по плечу.

— Петрович! — сказал он.

Алексей Петрович поднялся и тоже ударил его по плечу.

У Дауге подкосились ноги.

— Петрович! — закричал он и кинулся обниматься. Несколько минут все обнимались. Михаил Антонович всплакнул. Дауге, измятый и взъерошенный, рухнул на диван.

— Николай! — рявкнул Алексей Петрович, обращаясь к плечистому парню. — Где шампанское! Бегом!

— Да-да, Коленька, — закричал Михаил Антонович, — бегом, бегом, пожалуйста!!

Плечистый парень кинулся вон из комнаты.

— Постойте! — взывал Дауге, простирая руки. — Подождите! Юрковского подождите!

— Как так — Юрковского? — сказал Алексей Петрович. — Он тоже здесь?

— Ну да! Мы прилетели вместе.

— А где он?

— Он моет свое чудище, — сказал Дауге, приглаживая волосы.

— Какое чудище? — спросил Алексей Петрович.

— Уж не женился ли он? — сказал Михаил Антонович.

Дауге хихикнул.

— Сами увидите, — сказал он. — Будьте покойны, на это стоит посмотреть.

Он оглядел всех и сказал:

— Петрович, Мишка. Постарели, морды стали какие-то солидные. Михаил, — взревел он, — срам! Разъелся, как гусак. Восемьдесят пять кило как минимум!

— Восемьдесят восемь, — сказал Алексей Петрович.

— Позор! Штурман! Межпланетник! Восемьдесят восемь!

Срам! А ты, Алексей! Тебя не узнать. Откуда у тебя такое выражение на физиономии?

— А что?

— А то самое! Впрочем, понятно — капитан. Кэптн оф вотарлесссии. „Бесконечно чужой, беспокойный душой, бороздящий эфирные волны“!

— Да ну тебя к черту, — сказал Алексей Петрович, — какие там еще волны…

— …„Без улыбки в глазах, только трубка в зубах, беспокойный, упрямый, бессонный“… Ужасно дурацкие стихи Володька писал во младости своей. Господи, мы десять лет не виделись. — И Дауге принялся весело ругаться по-латышски.

— Высох, высох, — повторял Михаил Антонович, сидя рядом с ним на диване и гладя его по плечу, — совсем высох, Гришенька… Черный совсем стал.