Род Серлинг - Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)

• Название: Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)
• Автор: Род Серлинг
• Издательство: Издательство: ФЛОКС, ГИПП Нижполиграф
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: ISBN: 5-7628-0015-6

Род Серлинг — популярный американского фантаст, лауреат премии «Хьюго». В книгу вошли научно-фантастические и мистические рассказы о загадочной «сумеречной зоне» бытия.

Хотя все рассказы вошедшие в него написаны в 60-е, большая их часть и до сих пор воспринимается свежо и актуально, ведь несмотря на многие перемены в окружающем мире, человеческие характеры не изменились, а Серлинг — большой мастер раскрывать то, что люди прячут в закоулках своих душ — страсти и страхи. Кое-что и в самом деле кажется слегка наивным, но лучшие рассказы Серлинга с четко выраженной идеей, яркими характерами, сильными эмоциями, без сомнения, входят в золотой фонд фантастики.

Художник: Владимир Ан.

Иллюстрации на обложке: Работы Габриэлы Берндт (ФРГ).

---

— Франклин!

Это монеты вылетели из машины и позвали его: «Франклин!» И так повторилось еще два раза, пока он не сел в постели, оглядываясь по сторонам. Странный голос. Больше всего, подумал Франклин, похожий на голос робота. Он поглядел на монеты на туалетном столике и был слегка удивлен тем, что столбик вроде бы вырос. Пожалуй, в нем было более десяти монет. Долларов, этак, двадцать. И чем дольше он смотрел, тем выше, казалось, вырастала серебряная башенка.

Франклин встал и подошел к столику. Взял монеты и взвесил их на ладони. Прекрасное ощущение, подумалось ему. Ощущение приятной тяжести в руке. Он бросил взгляд на свое отражение в зеркале, и то, что он увидел, слегка смутило его. На лице Франклина Гибса, который глядел на него, были написаны алчность и жадность, страстная жажда, ничем не прикрытое желание. Это лицо напоминало его собственное только самыми общими чертами.

Проснулась Флора.

— Что-нибудь случилось, дорогой? — спросила она.

— Не случилось ничего, — ответил он, заставляя голос звучать как обычно ровно, — кроме… — Он разжал ладонь. — Это греховные деньги, Флора. Безнравственно брать их. Деньги, добытые таким путем, не могут пойти на пользу. Я пойду обратно и брошу их в машину. Избавлюсь от них.

Флора уже снова почти спала.

— Олл раит, дорогой, — пробормотала она сквозь сон. — Делай, как считаешь нужным.

К тому времени, как одевшийся Франклин причесывался перед зеркалом, она уже спала.

— Если и-есть что-то, в чем я разбираюсь очень хорошо, — сказал он отражению спящей жены, — так это нравственность! И я не позволю, чтобы от нас несло этой заразой. Я вернусь туда и самым решительным образом избавлюсь от этих денег. — Он повернулся к жене. — Спокойной ночи, Флора.

Ответом ему было спокойное размеренное дыхание. Франклин снова повернулся к зеркалу, разгладил пиджак, взял серебряные доллары, улыбнулся им и, чувствуя охватывающее его возбуждение, направился в зал, не знающий сна.

Три часа спустя Франклин стоял перед машиной. Галстук съехал набок, пиджак и рубашка были расстегнуты. Он абсолютно не слышал ни шума в зале, ни музыки. Его не заботил ни внешний вид, ни что-либо другое. Все его существование свелось к простой последовательности действий. Бросить монету. Дернуть рычаг. Посмотреть и подождать. Бросить монету. Дернуть рычаг. Посмотреть и подождать. Смотреть на вращающиеся барабаны, унимая бешено стучащее сердце. Вишни приносят удачу.

Лимоны — это смерть. Надписи появляются лишь в нескольких выигрышных комбинациях. Колокольчик пробуждает надежду, но их должно быть три подряд, чтобы получить чего-нибудь стоящее, а вот от слив — ничего хорошего не жди. Он еще не осознавал, что все его тщательно разработанные и продуманные нормы, вся стройная система идеалов, все то, что он отстаивал или, по крайней мере, считал, что отстаивал, было отброшено в сторону за ненадобностью. Что было для него теперь важно, так это вишни, колокольчики, сливы и комбинации, в которых они появлялись, когда останавливались барабаны.

Он все скармливал машине монеты, дергал рычаг, смотрел на появляющиеся рисунки, дергал рычаг и скармливал монеты, и дергал, и скармливал, и дергал. Трижды он подходил к кассе, чтобы разменять деньги, то и дело нервно оглядываясь через плечо, дабы убедиться, что никто не подошел к его машине. И каждый раз, получив серебряные доллары, назад он возвращался буквально бегом, не отдавая себе отчета, что еще двадцать четыре часа назад ничего подобного ему и в голову не могло прийти.

В два утра Франклин Гибс все еще не осознавал, что с ним произошло. Он покрылся липким потом. Вращающиеся барабаны вызывали во всем его теле нервную дрожь. Желудок был абсолютно пуст. Он понимал, что проиграл ужасно много. Сколько точно — он не знал, да и просто не позволял себе думать об этом. С уверенностью он знал лишь одно: что он, Франклин Гибс, не может быть побежден этой мерзкой безнравственной машиной. И кроме того, он хотел обладать серебряными долларами. Отчаянно хотел. Он хотел услышать щелчок механизма, а потом — волнующий звон сталкивающихся между собой монет, потоком льющихся из машины. Он хотел набить ими карманы и ощутить приятную тяжесть.

Он хотел сунуть руки в карманы и перебирать монеты потными пальцами.

Поэтому он продолжал играть, и в три тридцать утра Франклин Гибс представлял собой отчаявшегося маленького человечка с одеревеневшей правой рукой, одержимого навязчивой идеей, которая отгораживала его от остального мира и заставляла оставаться у «однорукого бандита» и сыпать в него монеты. Три выигрыша, пять проигрышей. Два выигрыша, три проигрыша. Шесть выигрышей, потом десять проигрышей.

Через полчаса пришла Флора. На лице — смесь сна и заинтересованности. Она проснулась, обнаружила, что постель пуста, и не сразу припомнила разговор с Франклином перед его уходом.

Глаза ее расширились, когда она увидала мужа около машины.

Она никогда не видела его таким. Костюм его был помят, на рубашке проступали потные пятна, лицо с успевшей вырасти щетиной было белого устричного цвета. Глаза наполнял какой-то непривычный блеск, и они словно смотрели сквозь предмет, а не на него. Флора нервно подошла и услышала его вскрик: «Проклятье!»

Барабаны показывали сливу, лимон и колокольчик. Раздался отчетливый металлический щелчок, означающий проигрыш, и лицо ее мужа исказилось в гримасе.

Флора тихонько коснулась его рукава и сказала:

— Франклин, дорогой, уже поздно.

Он обернулся и уставился на нее, какое-то время не узнавая, роясь в своем сознании, чтобы воссоздать мир, покинутый несколько часов назад, и не представляющийся теперь ему реальным.

— Стой здесь, Флора, — сказал он. — Мне нужны серебряные доллары. Никому не позволяй трогать эту машину, поняла?

— Франклин, дорогой… — полетел вслед ему ее голос и пресекся, ибо муж был уже далеко.

Она видела, как он достал из бумажника купюру, подал ее в окошечко и получил взамен тяжелую пригоршню долларов. Потом вернулся, прошел мимо нее и принялся одну за одной кидать монеты в машину. Он опустил пять долларов, прежде чем Флора снова взяла его за рукав, на этот раз более решительно, не дав бросить очередной доллар.

— Франклин! — голос ее зазвучал более твердо. — Сколько ты проиграл? Ты играл всю ночь?

Его ответ был краток: — Да.

— Но ведь ты, наверно, проиграл много денег?

— Очень возможно.

Флора облизнула губы и попыталась улыбнуться.

— Но, дорогой, ты не думаешь, что пора остановиться?

Он взглянул на нее, словно она предложила ему выпить банку краски.

— Остановиться? — почти выкрикнул он. — Как я могу остановиться, Флора? Господи, как я могу остановиться? Я проиграл очень много. Проиграл очень много! Погляди! Погляди на это. — Он ткнул пальцем в надпись над машиной: «Специальный приз — 8000 долларов». — Видишь? — сказал он. — Когда она заплатит, ты получишь восемь тысяч долларов! — Он снова повернулся к машине, обращаясь скорее к ней, чем к жене. — А теперь самая пора платить. Если человек стоит здесь достаточно долго, эта штука просто обязана заплатить.

Словно для того, чтобы подтвердить логику своих слов, он сунул в щель новую монету, дернул рычаг и вперил взгляд во вращающиеся барабаны. Вишня и два лимона. Три доллара скатились в монетоприемник. Снова он выиграл меньше, чем проиграл, да еще на глазах у Флоры. Он потерял пять долларов и испытывал то едкое раздражение, что приходит с проигрышем.

— Франклин, дорогой, — начала снова Флора, — ты ведь знаешь, как ты плохо чувствуешь себя по утрам, когда поздно ложишься спать…

Он бешено обернулся к ней и закричал: — Флора, почему бы тебе не заткнуться?

Она отпрянула с побелевшим лицом. Ее прямо-таки бросило в дрожь со стыда за его дурной характер. Франклин заметил это, и на душе у него полегчало. Он всегда испытывал какое-то извращенное удовольствие, когда кричал на Флору. Она была такой беспрекословной, такой слабой. Словно кусок теста, который месят, мнут, бьют. И она стоила того, чтобы на нее кричали, потому что могла как-то реагировать. В отличие от машины, которая столько времени была его врагом, его мучителем. Ему хотелось ударить машину, расцарапать ее, выбить ее дурацкие глаза, сделать ей больно. Но машина была бесстрастна и неуязвима. В отличие от Флоры. Флоры с ее мышиным личиком. В какой-то момент ему захотелось ударить ее, разбить ее лицо кулаком.

Но кричать на жену и видеть ее реакцию было почти так же приятно.

— Я терпеть не могу грымз вроде тебя, Флора! — закричал он.

На них стали оглядываться.

— Я не могу вынести, когда женщина подглядывает из-за плеча и приносит тебе неудачу.

Он услыхал, как всхлипы прервали ее дыхание, и это подбавило масла в бушующий в нем огонь.

— А именно это ты и делаешь, Флора… Ты приносишь мне неудачу. Ты и твой Лас-Вегас. Ты и твой чертов конкурс. Убирайся с глаз моих, поняла? Убирайся сейчас же!