Николай Гацунаев - Западня (Сборник)

• Название: Западня (Сборник)
• Автор: Николай Гацунаев
• Издательство: Издательство: Юлдузча
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1990

Несомненный интерес вызовут у юного читателя фантастические повести «Не оброни яблоко», «Западня» и другие повести, которые вошли в книгу Н. Гацунаева.

---

Метревели решительно поднялся со скамейки.

— Мне пора. А вы ступайте-ка завтракать, голубчик.

Всю следующую неделю Сандро Зурабович ходил с Андреем в Научно-исследовательский институт мозга. Обследования, тесты, анализы… Немногословные молодые люди в ослепительно белых халатах делали свое дело сноровисто и четко, уверенно работали с аппаратурой, которой в кабинетах было столько, что они напоминали скорее лаборатории. Чувствовалось, что люди эти любят свою профессию, гордятся ею, и это почему-то вызывало у Андрея зависть и глухое раздражение. В одно прекрасное утро он заявил Сандро Зурабовичу, что в институт больше не пойдет.

— Вот и прекрасно, — неожиданно согласился тот. — Нечего вам, батенька, в институте больше делать.

— Выяснилось что-нибудь? — вяло поинтересовался Рудаков.

— Как вам сказать… — Доктор пожал плечами. — И да, и нет. Кстати, когда вы последний раз видели супругу во сне?

— Не помню.

— Постарайтесь вспомнить.

— В сентябре, по-моему. Постойте-ка… Ну, конечно, это было в ночь накануне Борькиного приезда.

Андрей вышел на балкон, перегнулся через перила и постучал в соседнюю дверь.

— Боря!

— Чего надо? — недружелюбно откликнулся сонный голос.

Накануне Борька проиграл три партии подряд, не выспался и был не в духе.

— Ты когда в пансионат приехал?

— Иди к черту!

— Серьезно, Боря.

— Отстань. Имей совесть.

— Боря!

— Четвертого октября, инквизитор!

— Спасибо.

— Угу.

— Четвертого октября, — задумчиво повторил Метревели. — Ну конечно! В тот самый день ваш друг принял меня за вахтера. И как же я сразу не сообразил! Любопытно, любопытно… Скажите, Андрюша, в пансионате подшивают газеты?

— Наверное, а что?

— Пока ничего. — И в ответ на недоуменный взгляд Андрея ласково потрепал его по плечу. — Положитесь на меня, Андрюша. И не ломайте себе голову.

Метревели ушел, и почти сразу же в комнату ворвался, сонно моргая опухшими глазами, злой, как черт, Борька.

— Знаешь, кто ты?

— Догадываюсь, — улыбнулся Андрей.

— Какого… — свирепо начал Хаитов, но Рудаков не дал ему договорить.

— Извини, Боря. Приходил Сандро Зурабович…

— Еще один лунатик! А я тут при чем?

Андрей посмотрел на часы.

— Между прочим, пора идти завтракать.

— Успеем. Где твой Метревели?

— Пошел искать подшивку.

— Он что — спятил?

— По-моему, нет.

— Тогда зачем ему подшивка ни свет ни заря?

Андрей объяснил, как было дело.

— Чудно. — Борька потер переносицу. — Дай сигарету. Он оглянулся и взял со стола пачку «Примы». Пачка была пуста.

— Так я и знал. И вообще — зачем ты такую дрянь куришь? В буфете полно с фильтром.

— Боренька, — Андрей старался говорить как можно спокойнее. — Я привык к «Приме». А вообще-то говоря, я уже полгода, как не работаю.

Хаитов несколько секунд молча смотрел на Рудакова, потом так же молча повернулся и выбежал из комнаты.

Встретились они уже в столовой, за завтраком. Борька достал из кармана конверт и положил рядом с прибором Андрея.

— Триста целковых. Ишак ты порядочный. Не мог раньше сказать?

— Ладно тебе, — усмехнулся Андрей. — Самому, небось, нужны. Да и зачем мне столько?

— Не морочь голову! — взмолился Борька. — Даю, значит, лишние. Транзистор хотел купить, а потом передумал. На что он мне?

— Спасибо.

— «Спасибо!» — передразнил Хаитов. — Тоже мне кисейная барышня! Да, чуть не забыл! — Борька отодвинул тарелку и принялся намазывать хлеб сливочным маслом. — Какие газеты имел в виду старец?

— Не знаю. Любые, наверное.

— Во! — просиял Борька. — И я так думаю.

Он извлек из бокового кармана сложенную в несколько раз «Зарю Востока». Расправил. Газета была явно выдрана из подшивки.

— Из библиотеки умыкнул?

— Неважно, — отмахнулся Хаитов. — Старика интересовала дата моего приезда, так?

— Так.

— Я приехал четвертого октября. А пятого газеты дали одно и то же сообщение.

— Оду на прибытие Бориса Хаитова в приморский пансионат.

— Сам ты одиоз. Газеты сообщают о землетрясении с эпицентром в нашем регионе.

— Салют в твою честь, не иначе.

— Да при чем тут я?

— Вот это верно. Не обижайся, Боря. Давай не будем гадать на бобах. Метревели знает, что ему нужно.

— Как хочешь! — фыркнул Борька и демонстративно обернулся к официантке. — Девушка, что вы сегодня после ужина делаете?

— Посуду убираю, — отпарировала брюнетка и ушла, независимо покачивая пустым подносом.

Из просторного, словно спортивный зал, вестибюля Сандро Зурабович позвонил в лабораторию.

— Метревели, пожалуйста. Гоги, ты? Здравствуй, дорогой. Спустись в вестибюль на пару минут. Разговор есть.

Он повесил трубку и улыбнулся дородной грузинке, восседавшей с вязаньем в руках за столиком дежурного.

— Как внуки, Зара?

— Растут, — улыбнулась Зара. — Озорничают. А как ты, Сандро?

— Лучше не придумаешь.

— Ну и слава богу. Хороший у тебя племянник.

— Метревели они все такие, — приосанился Сандро Зурабович.

— Что верно, то верно, — Зара хитро прищурилась. — Все образованные, воспитанные, в науку пошли. Футболисты тоже, правда, попадаются.

— Футбол, если хочешь знать, — тоже наука. — Метревели наставительно поднял указательный палец. — Думаешь, матчи ногами выигрывают?

— А то чем?

— Головой, уважаемая.

— Бывает, и головой, — добродушно согласилась вахтерша. Она была явно настроена продолжать разговор, но Метревели заложил руки за спину и медленно зашагал вдоль застекленной, как в оранжерее, стены, уставленной растущими в кадках декоративными пальмами.

— Дядя! — худощавый молодой человек в белом халате сбежал по лестнице, стремительно пересек вестибюль и обеими руками пожал ладонь Метревели. — Рад видеть вас в добром здравии. Отдыхаете?

— Забавляюсь, — кивнул Сандро Зурабович. — Как у тебя дела, Гоги?

— Нормально.

— Как машина?

— Нашептали уже! — возмутился племянник. — Что за народ! Ну, помял крыло, фару разбил — подумаешь, событие! Через пару дней как новая будет. Съездить куда надо?

— Я не о «Жигулях» спрашиваю.

Гоги недоуменно взглянул на собеседника, хлопнул себя ладонью по лбу.

— Так мне и надо! Сам все разболтал. А с «Перуном» все в порядке. Доводкой занимаюсь. — Он усмехнулся. — Кто кого доводит — неизвестно.

— А говоришь, в порядке.

— Да как сказать. Сами понимаете, подсознание — сплошные загадки и сюрпризы. С кроликами просто — сплошь: «ой, боюсь!» и «жрать хочу!». С собаками уже намного сложнее.

А вчера обезьяну на пару часов выпросил — фейерверк! До самого вечера подмывало на дерево вскарабкаться.

— Любопытно. Значит, и ты к ней в подсознание проникаешь, и она — к тебе?

— Что-то в этом роде. Короче, чувствуешь себя питекантропом в кабине космического корабля: возможности огромные, а все на ощупь. Метод проб и ошибок. И ничего наверняка. А что это вы вдруг «Перуном» заинтересовались?

— Видишь ли, Гоги…

— Только не хитрите, дядя Сандро. Давайте напрямик.

— Напрямик так напрямик. Есть у меня пациент.

— Вы что — опять практикуете?

Метревели отрицательно покачал головой.

— Особый случай. Надо помочь парню.

— Наследственность?

— Скорее атавизм. Помнишь, я тебе о камчадале расказывал?

— Помню. Он каждый раз перед землетрясением к оленям рвался.

— Вот-вот. По-моему, здесь аналогичный случай, только посложнее.

— С подсознанием все сложно. И чего же вы хотите?

— Не догадываешься?

— Догадываюсь. Не получится.

— Почему?

— Не просите, дядя. Все, что угодно, только не это.

— Но ведь ты же экспериментируешь?

— Дядя, милый, ну зачем вы со мной в жмурки играете! Вы же отлично знаете, что и как. Одно дело, когда я экспериментирую на самом себе. Не имея на то разрешения, учтите. Если что и случится — сам за себя отвечу. — Гоги усмехнулся. — Если буду в состоянии.

— Пугаешь?

— Зачем? В физиологии мозга вы лучше моего разбираетесь. С подкоркой не шутят. Я однажды поставил опыт на двух собаках. Овчарке хоть бы что, а у дога полная амнезия. Жевать и то разучился.

— Думаешь, и я разучусь?

— Зачем вы так, дядя Сандро?

— Затем, дорогой племянничек, что ты меня просил не хитрить, а сам вовсю хитришь и изворачиваешься.

— Не могу я вам разрешить! — взмолился Гоги. — Поймите вы наконец: не могу!

Гоги провел рукой по шероховатой поверхности стены. Стена была матовая, пропускала свет, но сквозь нее ничего не было видно.

— Ну хорошо, — Гоги стряхнул с ладони несуществующие пылинки. — Хотите, я сам обследую вашего пациента?