Айрис Мердок - Колокол

• Название: Колокол
• Автор: Айрис Мердок
• Жанр: Современная проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-05-002722-5

«Колокол» — роман одной из наиболее значительных писательниц современной Англии Айрис Мёрдок, посвященный нравственно-этическим проблемам.

---

— А я видел, как среди деревьев мелькнуло что-то яркое, — сказал Майкл, — и никак не мог понять, что же это такое. Поначалу подумал даже, не из редких ли птичек Питера там кто-то разгуливает! Так если вам к дому, вы идете не туда. А я ходил поглядеть на грядки с кресс-салатом, мы его выращиваем подле того ручья. Сейчас, правда, не сезон, но прочищать его все равно надо. Хорошо здесь, правда?

— Да, просто замечательно, — ответила она и к ужасу своему поняла, что вот-вот расплачется. От голода и жары, которая не отпускала и в лесной тени, у нее закружилась голова.

— Вы перегрелись на солнышке, — сказал Майкл, — присядьте на этот пенек. Держите голову прямо, вот так. Сейчас все пройдет. — Он с улыбкой коснулся рукой ее шеи.

— Да не в том вовсе дело, — всхлипнула Дора. Не найдя носового платка, она начала осушать слезы подпушкой платья, а потом размазывать их по лицу грязной, потной ладонью. — Я пошла за чемоданом, ну, тем, что забыла в поезде, забрала его и снова забыла в «Белом льве»! — Под конец фразы она вовсю разрыдалась.

Какое-то мгновение Майкл оторопело смотрел на нее, а потом расхохотался, да так заразительно, что Дора запнулась и после вынуждена была тоже рассмеяться, правда, довольно-таки невесело.

— Не сердитесь на меня, — проговорил наконец Майкл, — но вы так забавно это сказали. Не убивайтесь попусту. Вечером мне все равно нужно будет заглянуть в деревню, я поеду на «лендровере» и прихвачу ваш злополучный чемодан. В «Белом льве» он в полнейшей безопасности. Кстати, а вы хоть пообедали? Мы о вас так беспокоились.

— Куда там, — ответила Дора, — я только пропустила рюмочку, у них и бутербродов-то не оказалось.

— Тогда пойдемте прямо домой, — сказал Майкл, — миссис Марк соберет для вас что-нибудь поесть. А потом надо бы вам прилечь. Бурное у вас выдалось утро. Мы пойдем через холм, там переправимся по валунам через ручей. Это самый короткий путь, да тут и попрохладнее. Ну, поднимайтесь — и за мной!

Майкл помог Доре подняться. Она ему улыбнулась и, почувствовав, что ей полегчало, откинула с брови влажную прядь, а потом двинулась за ним следом по тропинке. О чемодане она больше не вспоминала, от смеха Майкла все ее волнение как рукой сняло. И она была за это очень ему признательна. Накануне вечером Майкл показался ей каким-то бледным, немощным, и выглядел он переутомленным, рассеянным. Но сегодня он был решителен и нежен, и узкое лицо его, оказывается, так смугло, а волосы отливают золотом. Он вечно будет иметь застенчивый вид — и все из-за своих близко поставленных глаз, но зато какие голубые эти глаза!

Так и шла она по тропинке, вновь обретя спокойствие, шла и глядела своему провожатому в шею, загорелую, худенькую, по-детски торчавшую из воротничка довольно-таки заношенной белой рубашки. Вдруг, увидев что-то впереди, Майкл встал как вкопанный. Ни слова не говоря, Дора тихонько подошла сзади — что же это его остановило? Она выглянула у Майкла из-за плеча.

На небольшой полянке ручей устроил себе из мшистых валунов и жесткой осоки заводь. Посередине, похоже, было довольно глубоко, вода там неприветливо бурилась. Поначалу Дора ничего, кроме этого кружка воды да неровных бликов пробивавшегося через листву солнца, не увидела. А потом заметила застывшую у дальнего края заводи бледную фигурку. В следующее мгновение, оправясь от изумления, она поняла, кто это. Тоби Гэш в соломенной шляпе стоял и выуживал длинным прутиком со дна заводи тину. Дора мигом увидела — прежде, чем поняла, кто это, — на Тоби, кроме шляпы, ничего нет. На его белокожее, худенькое тельце падал то солнечный лучик, то тень от качавшейся на ветерке ивы, под которой он стоял. Он старательно гнул прутик, сосредоточенно взирая на воду и не подозревая, что за ним наблюдают. Он держался так, будто нагота для него дело привычное — с такой застенчивой грацией передвигал он свое долговязое худенькое тело. Дора затрепетала от восторга: в памяти из итальянских впечатлений всплыл вдруг юный Давид Донателло [11] — беззаботный, полный сил, восхитительно нагой и обворожительно незрелый.

Будь Дора одна, она бы сразу окликнула Тоби, так мало она была смущена и так искренне очарована тем, что увидела. Но ее сдерживало присутствие Майкла. О нем она на какой-то миг забыла. Потом взглянула на него и поняла, что смущает ее не столько его присутствие, сколько он сам — ведь он-то наверняка воображает, будто она смущена. И она теперь видела, как горестно смотрит Майкл на Тоби. Майкл тихонько развернулся, взял Дору под руку и, стараясь не шуметь, повел ее обратно тропинкой, которой они только что поднимались. Покой Тоби не был потревожен. Все это Дора сочла глупой деликатностью, но и она шла

, ступая как можно тише.

— Мы отпустили его до вечера, — сказал Майкл, Отойдя чуть поодаль. — Я все беспокоился, куда он делся. Думаю, лучше не мешать ему, пусть себе поплавает. Мы и иным путем можем добраться.

— Да, конечно, — согласилась Дора.

Теперь Дора держалась с Майклом уверенней, они вместе упоенно созерцали эту чудную пастораль, и она чувствовала в Майкле сообщника. Своей застенчивостью, деликатностью Майкл растрогал Дору. Ей вспомнилось, как он прикоснулся к ее шее. После необычного этого приключения меж ними протянулась трепетная нить плотского желанья, которой прежде не было. Тайное это влеченье, робкое, нежное, умиляло Дору, и, когда они спускались вниз по тропинке, она улыбалась про себя, предугадывая в своем спутнике перемену к ней. Теперь она будет для него воплощением женщины — желанной, нагой и такой близкой ему в этом послеполуденном зное.

Глава 6

Майкл Мид был разбужен странным прерывистым гулом — похоже, он накатывал со стороны озера. С минуту Майкл лежал неподвижно, со страхом вслушиваясь в наступившую тишину, потом поднялся и пошел к отворенному окну. Оно выходило на монастырь. Стояла светлая, лунная ночь, и, опасливо выглянув из окна, он разом мог окинуть взором озерную ширь, монастырскую стену напротив, ясно очерченную сияющим светом луны, которая поднялась над садом. Все было вроде и привычно, и в то же время как-то жутковато. Майкл скользнул взглядом по стене, туда, где она обрывалась и монастырская территория была у воды открыта спуском к широкому каменистому берегу. Здесь, немало изумясь, Майкл с удивительной ясностью увидел скопище фигур. Прямо у озера стояло несколько монахинь. Он видел их черные бесформенные одежды, колыхавшиеся при движении, а позади — четкие контуры сизых теней, которые отбрасывала луна; из-за причудливой игры света фигуры, казалось, были удивительно близко. Вот теперь они склонились над чем-то, вытаскивают из воды… нечто тяжелое, большое, и монахини, неловко ухватившись, волоком тащили его из воды. Майкл подумал, не скрежет ли этого предмета о камни он слышал? Но затем, с дрожью ужаса, понял: продолговатое, мягко-податливое, что они выволакивают на берег, — это же человеческое тело… Они вытаскивают из озера труп. Леденея от страха, Майкл стоял и не знал, что ему делать. Какое тайное несчастье случилось, финал которого он невольно наблюдал, кто был утонувший человек, чьи бренные останки теперь недвижно лежали на дальнем берегу? Фантастическое предположение вдруг пришло ему в голову — это некто умерщвленный самими монахинями. Увиденное было столь невыразимо зловещим и жутким, что удушье страха перехватило ему горло, он отчаянно рванул ворот пижамы, тщетно силясь закричать от ужаса.

Он заворочался и понял, что лежит в постели. Комнату заливал ранний утренний свет. Майкл сел в кровати, все еще держась за горло, сердце бешено колотилось. Все это ему привиделось, но столь велико было впечатление от пережитого во сне, что он сидел еще какое-то время ошарашенно, не веря, что и впрямь проснулся, и не в силах освободиться от пригрезившегося кошмара. Снова этот дурной сон. Уже в третий раз снилось ему примерно одно и то же: ночь, монахини, вытаскивающие из озера утопленника, и внутренняя убежденность, будто на берегу лежит их собственная жертва. Всякий раз сну сопутствовало неодолимое чувство зла, и всякий раз у Майкла оставалось странное ощущение, будто глухой гул, который предшествовал сну, был не во сне, а наяву и он действительно его слышал, тот его, собственно говоря, и будил.

Часы показывали без двадцати шесть. Он поднялся и не без опаски пошел к окну, ожидая увидеть нечто необычное. Но все имело привычный вид, с печатью предрассветной пустынности и неприкаянности. На постриженной травке около дома суетились дрозды, исполняя свой таинственный ритуал ранних птах. Все остальное замерло. Тихая, ровная гладь озера дышала бледным рассеянным светом солнца, встающего в густой дымке. Будет еще один знойный день. Майкл глянул туда, где оканчивалась монастырская стена и плескалась в прибрежных камышах озерная вода. Ни каменистого берега, ни фигур там не было. Майкл задумался: что означает этот сон, что в его подсознании заставляет приписывать такие ужасы безвинным, праведным монахиням? Он был уверен: не темные силы воздействуют на него, а в нем самом есть активный источник зла. Он встряхнул головой и стал на колени перед растворенным окном, не спуская глаз с того места, где во сне разворачивались события, и начал без слов молиться. Расслабился телом. В молитве без боя отдался, со всей своей скверной, Основе всего сущего. И мало-помалу вернулась к нему безмятежность, а с ней и тихая радость, возрождающаяся вера в то, что истинно существует Господь и в нем исцеление всякого страдания и одоление всякого зла.