Николай Самохин - Прощание с весельем

• Название: Прощание с весельем
• Автор: Николай Самохин
• Жанр: Советская классическая проза

Рассказы из сборника «Прощание с весельем» (М, Советский писатель, 1987 г.)

---

Скоро сказка сказывается, еще скорее дело делается. Особенно такое богопротивное дело, как захват чужой территории в целях отъема медовых пряников. Нe успели в Тридевятом царстве опомниться, а уж вражеские войска оттяпали у них главный пограничный город. Ну, захватили. Как положено, маленько пограбили, маленько понасильничали. Но что касается пряников, тут надо отдать справедливость, никакого мародерства допущено не было. Все пряники у местного населения конфисковали, ссыпали в короба (итого получилось двести семьдесят коробов) и привезли в главную ставку — Его Величеству.

Вышел Его Величество из шатра, в окружении свиты и высшего командного состава, запустил руку в ближайший короб, достал пряник, который покрасивее, погрозил перстом в сторону неприятеля: «Валюты тебе захотелось!» — и сделал надкус.

Что такое! Совсем другой пряник. Доска какая-то пересушенная.

— Ничего не понимаю! — говорит государь. — Видать, у меня ратные заботы вкус отшибли. Ну-ка, вы попробуйте.

Свита царская и высшее офицерство рассредоточились вдоль коробов, берут пряники, пробуют. На всех лицах то же недоумение. Некоторые, у кого челюсти послабее, даже угрызть пряника не могут. Главнокомандующий два передних зуба выломил. Обидно! Восемь кампаний отвоевал — царапины не имел, а тут — на тебе. Зажал главнокомандующий свои драгоценные зубы в кулаке — и строевым шагом к государю.

— Ваше Величество! — говорит. — Не иначе как здесь организованный саботаж и укрывательство. Разрешите, я этот мерзкий город спалю.

— Пали! — отвечает Его Величество.

Спалили.

Двинулись дальше… Спустя некоторое время спалили второй город, третий и четвертый. И все без толку. Заветных пряников нигде нет. То есть, вообще-то говоря, везде их предостаточно, в каждом населенном пункте. Но что это за пряники! Гвозди ими забивать, а есть никак невозможно.

Словом, начала кампания затягиваться. Среди нижних чинов, которые утратили к прянику почтение и стали его в свой рацион добавлять, брожение пошло: «Вот, братцы, за какое барахло кровь проливаем!» Офицеры потихоньку ропщут: трофеев никаких. Вдобавок казначей тревогу ударил — столько денег этот поход сожрал, что жалованье платить нечем. Еще, мол, пару городов сжечь можно, а там хоть у неприятеля одолжайся.

Тут уж и сам государь засомневался. Собрал военачальников и говорит:

— Странная какая-то война… И начата вроде из принципиальных соображений, а пользы никакой. Одни убытки… Как подумаю — выгодней было валюту отдать. Вот что: велю я вам военные действия на время прекратить, а мне приведите какого-нибудь обывателя — хочу с ним лично побеседовать.

На другой день поймали обывателя, из зажиточных. Доставили перед светлые вражеские очи Тридесятого государя.

— Так, любезный, — говорит Его Величество. — Расскажи-ка нам все, что знаешь о знаменитом вашем медовом прянике. Уж ты-то его наверняка едал — по роже видать.

Трясется обыватель, глаза дикие таращит, а сказать ничего не может. Или, что скорее всего, не хочет.

— Говори, не бойся, — поощряет его царь. — Скажешь добром — велю дать тебе хромовые сапоги, сковородок — сколько унесешь — и… деньгами.

— Да об чем говорить, Ваше Величество?! — стонет обыватель.

— Ох, и упрямый же народ! — остервенился государь. — Ну-ка, всыпьте ему!.. Хоть я и не сторонник.

Всыпали.

Никакого прояснения. Только орет неприлично.

— Да что же это такое? — говорит Его Величество, отчаявшись. — Может, он не понимает, о чем его спрашивают? Принесите, что ли, образец.

Принесли образец из тех еще запасов. «Ешь!» — сказали обывателю.

Кушает обыватель пряник — и задумывается. Доел окончательно, просветлел глазами и бух в ноги государю.

— Ваше Величество! — говорит. — Вспомнил! Верно, едал этот пряничек. Доводилось. Все расскажу! Не велите только этому мордастому больше хлестать меня, а то память замутняется… Шуряк у меня, Ваше Величество, по торговым делам в Тридесятое царство ездил. И там, сукин кот, спутался с одной придворной кондитершей. Она ему будто и принесла в подоле десяток этих пряничков. А уж он нам в гостинец привез…

Тут у Его Величества промелькнула в глазах какая-то мысль. Поднялся он, не обращая больше внимания на обывателя, а также забыв, видимо, про обещанные хромовые сапоги, и приказал:

— Трубите поход!

Наутро всеми наличными силами обложили царский дворец Тридевятого государя. Обложили, стреляют под окнами, кричат:

— Выходи!

Надел Тридевятый государь чистую рубаху, с женою, с детками попрощался и вышел принять мученическую смерть.

Только смотрит: никакой мученической смерти ему как будто не приготовлено. Наоборот, идет навстречу сам Тридесятый государь, руки протягивает и ласково улыбается. А позади него приближенные топчутся с виноватыми лицами.

— Ваше Царское Величество, дорогой брат и сосед! — склоняет голову Тридесятый государь. — Тут, в результате недоразумения, мы вам некоторый ущерб нанесли. А именно — вот у нас подсчитано — пожгли восемь городов и сто двадцать деревень. Так вы, прошу вас, не огорчайтесь. Города эти мы вам отстроим. Насчет деревенек я даже и говорить не хочу. Сразу, как только ворочусь, присылаю вам на два года всех своих плотников. Кроме того, землицы вам прирежу. К вам же, Ваше Величество, будет единственная просьба: поставляйте нам свои замечательные медовые прянички, сколько можете. А насчет валюты не беспокойтесь— будем платить, как положено, на общих основаниях…

Этим историческим фактом и завершилась великая пряничная кампания. С тех пор Тридесятое и Тридевятое государства опять живут друг с другом мирно.

Из Тридевятого в Тридесятое, помимо масла, хомутов, колчедана и дубовой клепки, шлют еще и медовые пряники.

Из Тридесятого в Тридевятое эти прянички иногда в гостинец привозят… некоторые оборотистые люди.

КАК ЭТО НАМ УДАЕТСЯ?

В данном случае, читатель, пишу не рассказ.

Но и не статью, поскольку то, о чем хочу поговорить, меня лично касается — моей работы и моего (извиняюсь за высокопарность) гражданского самочувствия.

А что же тогда пишу?

Ну, скажем, исповедь…

Хотя нет: исповедь — это уж очень ответственно. И саморазоблачительно как-то. А мне себя разоблачать вроде особенно не в чем. То есть, конечно, есть в чем, но в сегодняшнюю задачу не входит.

Так о чем же все-таки написать собираюсь? А вот о чем, наверное: о застарелом одном недоумении, которое с годами не только не рассеивается, но даже крепнет.

Недоумение, согласитесь, жанр размытый. Даже и вовсе никакой не жанр. И поэтому я, возможно, буду непоследователен, перескакивать буду с предмета на предмет. За что прошу меня великодушно извинить.

Ну-с, начнем.

Мне нередко задают вопросы — и в письменном виде, и устно, и особенно по телефону. И чаще других задают такой: «Как вам это удалось?»

Я, допустим, пишу: «У бурмистра Власа бабушка Ненила починить избенку лесу попросила». Влас, как известно, ответил: «Нету. И не жди — не будет». А бабушка ему: «Вот приедет барин, барин нас рассудит». Далее: приезжает «барин», косо пишет на бабушкином заявлении: «Отпустить при возможности». Бабушка с этим заявлением опять к Власу. Влас тычет прокуренным пальцем в резолюцию:

— Ну, видишь теперь?

— Чаво? Чаво мне видеть-то? — волнуется бабушка и цепляет очки. — Но дак вижу: отпустить сказано.

— «Вижу!» — передразнивает ее грубиян Влас. — Да ты куда смотришь? Ты дальше читай. Вот! «При возможности». Поняла теперь?

— Чаво я поняла? Ничаво я не поняла, — обижается бабушка. — Табе приказано отпустить — вот и отпущай.

— Отпущай! — веселится Влас. — От люди!.. Дак ведь нет возможностей-то. Лимиты, бабка, кончились. Исчерпаны… на текущий год. Ему там хорошо резолюции накладывать. Барин! А тут крутись.

Еще дальше: бабушкин внук пишет под ее диктовку жалобу начальнику «барина». Начальник на каком-то совещании, отпустив всех, придерживает «барина» и, недовольно морщась, говорит:

— Послушай, что вы там с избушкой этой бабушки канителитесь? Неужели и в такие мелочи мне самому входить? Хм… имя какое-то странное — Ненила. Это не анонимка, часом?

«Барин» вскидывает светлые глаза.

— Так ведь решен вопрос, Сан Иваныч! Давно решен. Я когда еще распоряжение отдал.

— А-а, ну ладно, — говорит начальник. — Значит, не анонимка. Ты проконтролируй лично.

Между тем избенка бабушки заваливается. Ну, не окончательно, правда, заваливается, а потолок в ней делается корытом, по ночам грозно потрескивает, жить в избенке становится страшно — и бабушка, за христа ради, переселяется к соседям. Возмущенные соседи звонят куда-то — и разражается маленькая буря. Вышеупомянутого бестию Власа, через голову «барина», вызывают на ковер к начальнику. И тут, на ковре выясняется, что лимиты действительно исчерпаны. Сохранялся некоторый НЗ, но он (Влас подает это тончайше, иносказательно, упаси боже хоть одно слово, которое к делу пришить можно), НЗ этот, отправлен на строящуюся дачу начальника.