Александр Востриков - Книга о русской дуэли

• Название: Книга о русской дуэли
• Автор: Александр Востриков
• Жанр: История
• Год: 1998
• ISBN: 5-89059-017-0

Книга о русской дуэли А.Вострикова, эпиграфом для которой взяты слова Юрия Лотмана о том, что уже надоело перебирать подробности дуэлей Пушкина и Лермонтова — пора бы рассказать, «как стрелялись никому не известные поручик Иванов с коллежским асессором Петровым…» Полистаешь немного, и становится ясно, что, быть может, и не дуэль тут в центре внимания, а вопрос о том, что такое честь и как к этому феномену относится общество, — в таком ракурсе книга сразу приобретает особый интерес. Вспоминаешь почему-то парламентские драки, публичные оскорбления, после которых любой человек чести в прошлом немедленно вышел бы к барьеру или застрелился сам, а у нас… — ну, и так далее.

---

I. Установить для военного ведомства, в виде приложения к статье 150 Дисциплинарного Устава 1888 года, следующие «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде»:

1) Командир полка о всяком оскорблении, роняющем достоинство офицерского звания, нанесенном офицером своему товарищу, а равно нанесенном офицеру посторонним лицом или офицером другой части, передает на рассмотрение Суда общества офицеров.

2) Суд общества офицеров, по рассмотрении дела, с соблюдением правил статьи 149 Дисциплинарного Устава, принимает меры к примирению в том случае, если признает примирение согласным с достоинством офицера и с традициями части; в противном же случае постановляет, что поединок является единственно приличным средством удовлетворения оскорбленной чести офицера.

3) Когда поссорившиеся, согласно определению Суда, решат окончить ссору поединком. Суд общества офицеров употребляет свое влияние на секундантов в том смысле, чтобы условия дуэли наиболее соответствовали обстоятельствам данного случая.

4) Если, в течение двух недель по объявлению решения Суда общества офицеров, поединок не состоится и отказавшийся от поединка офицер не подаст просьбы об увольнении от службы, то Командир полка входит по команде с представлением об его увольнении без принятия.

5) Обязанности Суда общества офицеров, указанные в предшествующих §§, возлагаются непосредственно на Начальников частей в таких случаях, когда названного Суда в части не имеется, или когда самый случай, не касаясь обер-офицеров, превышает пределы его ведомства.

6) Особый порядок направления дел о поединках в офицерской среде и разрешения их в подлежащих случаях помимо суда определяется в особых постановлениях Военно-Судебного Устава <…>

II. Дополнить статью 553 Военно-Судебного Устава следующим примечанием:

«Следственное производство о поединках между офицерами, по роду своему подлежащее судебному рассмотрению, препровождается с заключением прокурорского надзора подлежащему начальнику, от которого, вместе с бывшими по данному случаю постановлениями Судов общества офицеров, представляется по команде Военному Министру, для всеподданнейшего доклада Государю Императору тех из сих дел, которым не признается возможным дать движение в установленном судебном порядке».[8]

Всегда отрицательно к дуэли относилась церковь. Христианство как религия ставит себя выше общества, свои ценности — выше мирских. Следовательно, и сословная, в данном случае дворянская, честь ни в коем случае не должна для человека заслонять христианские добродетели. Жизнь человеческая принадлежит Богу, и никто не вправе распоряжаться жизнью — ни чужой, ни своей. То, что дворяне называют честью — это мирское, низменное начало, и не могут быть истинными христианами люди, которые «возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию».[9] Вот какими словами напутствовал выпускников Александровского военного училища в 1874 году протоиерей А. В. Иванцов-Платонов: «Нет никакого сомнения в том, что идея чести в ее истинном „смысле прежде всего должна быть соединена с идеею внутреннего нравственного достоинства. То честно, что истинно и нравственно, что согласно с требованиями разума, с внушениями совести, с предписаниями закона христианского. То честно, чего требует от нас наше человеческое достоинство, благо ближних наших, воля Верховного Существа — Бога. Все противоположное этому — бесчестно“ {75, с. 188}. А священник Н. Стеллецкий прямо характеризует „честь дуэлянтов“ (point d'honneur) как „честь языческую“ — в противоположность чести христианской» {158, с. 21}.

Тем более чужда христианскому сознанию идея мести. С одной стороны, человеку лучше претерпеть страдание самому, нежели причинить его кому-либо: «Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую».[10]

С другой стороны, судить человеческие поступки предоставлено только Богу: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: „Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь“.[11]

Это основа основ, но за многие века развития христианства на одном и том же фундаменте выстраивались различные культовые модели, так или иначе взаимодействующие с социальной, культурной и прочими структурами. Средневековое католичество легче могло принять идею суда Божия, и судебного поединка в частности. Православие же всегда отрицательно относилось к полю {146, с. 74} и сохранило это отношение к тем, кто в XVIII и XIX веках хотел в дуэли увидеть реализацию Божественной справедливости и возмездия. Это понятно, ведь суд Божий допускает право человека навязать Богу если не само решение, то необходимость вынести его здесь и сейчас и в столь „нехристианской“ форме. Вот что писал об этом в конце XIX века А. А. Бронзов: „Думать же, что Сам Бог вступится за обиженную сторону, когда и обидчик, и пострадавший выйдут на дуэль, — ожидать, что погибнет именно обидевший, во всех отношениях нелепо. Верить, что Бог с благорасположением относится к смертоубийству — конечному результату многих дуэлей, и что Он помогает одному человеку (хотя и пострадавшему от ближнего) наказывать другого (хотя бы и обидчика), — недостойно христианина, который в этом случае оказывается не имеющим правильных представлений ни о Боге, ни о сущности Его отношений к человеку“ {16, с. 251}. Существует лишь один истинный суд Божий — Страшный Суд, который наступит в конце времен, когда мертвые воскреснут во плоти и каждому воздастся по делам его.

В повседневной церковной практике к дуэлянтам предписывалось относиться как к душегубам и самоубийцам. Убитый на дуэли должен быть похоронен, как самоубийца, за кладбищенской оградой. Тяжело раненного на дуэли нельзя соборовать. Дуэлянтов нельзя допускать к исповеди и причастию, а нужно подвергнуть церковному покаянию.

Церковь в соответствии с тем местом, которое отвел ей Петр I в своей модели новой России, полностью дублировала отношение государства к дуэли. В Европе XVIII–XIX веков дело во многом обстояло иначе. Там церковь (как католическая, так и все ветви протестантства) представляла собой самостоятельную политическую и экономическую силу. Духовная карьера была не менее престижна и почетна, чем военная и дипломатическая, и привлекала отпрысков знатнейших и богатейших семейств, честолюбивых сыновей обедневших, но благородных дворян, т. е. людей со впитанным с детства дворянским самосознанием, с инстинктивным чувством чести. Известны случаи, когда такие аристократы в сутанах с оружием в руках выходили на поединок.

В России же, наоборот, стезя священника, не давая никакой реальной власти, передавалась по наследству или же привлекала обедневших дворян и чуть-чуть разбогатевших крестьян и мещан. Достаточно вспомнить „Очерки бурсы“ Н. Г. Помяловского, чтобы понять, какой бессмысленной и пустой должна была казаться дуэль простому русскому священнику.

И все-таки между „официальным“ православием и бытовой религиозностью существовала значительная дистанция. Большинство дравшихся на дуэлях было искренне верующими. Массовое религиозное сознание вполне уживалось с сознанием социальным, регулируя каждое свою сферу и даже говоря на разных, часто взаимно непереводимых языках: „point d'honneur“ и „не убий“.

Многие священники, произносившие с амвона гневные инвективы против дуэли, оказавшись у постели умирающего от раны, не бросались первым делом выяснять, получена ли эта рана в бою или на поединке, а вспоминали об основополагающих христианских требованиях всепрощения и милосердия. И чаще всего священник не способен был отказать умирающему в последнем причастии, отказать грешнику в праве на покаяние.

В дворянской среде отношение к дуэли было различным. Большинство дворян принимало дуэль, точнее, воспринимало ее как данность, не зависящую от их личной воли, от государственных установлений и т. п. Существование дуэли дано изначально, как существование различных сословий, как существование крепостного права. Дуэль — не привилегия (которой можно лишиться), а неотъемлемый атрибут дворянства. Она была условием для постоянного поддержания чувства чести в дворянстве, позволяла дворянину ощутить свою честь, проявить себя как личность, продемонстрировать свое благородство, смелость, свои умения и т. д. Существование института дуэли поддерживало среди дворян чувство ответственности за собственные поступки. Каждый должен иметь в виду, что любое его неосторожное слово, умышленно или неумышленно нанесенная кому-либо обида может окончиться поединком. За каждое слово он должен отвечать своей честью. Наконец, дворянин всегда допускал, что завтра он может случайно толкнуть локтем на улице незнакомого человека, а послезавтра поутру на поединке получить пулю в лоб. Существование дуэли было своеобразным „memento mori“, напоминанием о конечности карьеры, семейного счастья, жизни; вместе с парой дуэльных пистолетов дворянин готовил письма к близким и завещание.