Пэтти Дэвис - Кабала

• Название: Кабала
• Автор: Пэтти Дэвис
• Издательство: АО «Издательство «Новости»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0908-8

Это гиперэротический и глубоко психологический роман о кабале любви, в сети которой попадают его героини, две привлекательные молодые женщины.

---

В зале слышно было лишь сдерживаемое дыхание, отдельные глухие всхлипы и шум вентиляционной системы. Тишина оглушала. Минут через пять Филлип сказал мягко:

– Ну вот и все, можете раскрыть глаза.

Он шел по центральному проходу, и Белинде казалось, что зал медленно пробуждается от глубокого сна. Люди тянулись к Филлипу со своих мест, сгибались в поклонах. Так тянутся к солнцу молодые зеленые ростки. Белинда все ждала, что Сара скажет хоть слово, готовила себя к какой-нибудь остроумной реплике, но на лице у подруги было отсутствующее выражение. В молчании обе вышли из зала в ночь, навевавшую почему-то мысли об осени.

– Ну, так что ты думаешь? – поинтересовалась наконец Белинда, открывая дверцу машины.

– Пока не знаю. Мне он показался интересным. Хотя можно было бы обойтись без объятий и благовоний. Уж больно все напоминало нечто вроде библейской церемонии, не хватало только пальмовых ветвей.

– Ты не считаешь, что он заслуживает такого пиетета? – Белинде необходимо было услышать ответ на этот вопрос, но, может быть, не от Сары.

Не знаю, – ответила та, глядя прямо перед собой на ленту автострады. – Наверное, не мне об этом судить.

11 Сара

Той ночью Сара вышла из танцевального зала с ощущением, что на шее ее лежат чьи-то пальцы, которые мешают ей говорить, и не понять, кому они принадлежат, и не понять, душат ли они или ласкают. Что-то там, в зале, произошло, и это что-то не давало покоя, и причиной тому – Филлип. Было в его лекции нечто загадочное, завораживающее, наполнявшее душу страхом. Сара видела, как ловко он использовал авторитет Библии и ее пугающие предсказания для того, чтобы подчинить своей воле слушателей, заставить их поверить в то, что он приведет их к свету. У нее сложилось впечатление, что Филлип видит себя союзником Господа в развязываемой обоими Священной войне, а всю человеческую расу они поделили на две враждующие армии. Эта воинственная точка зрения и раздражала, и привлекала ее к себе. Если достижение просветления может быть замыслено и стратегически разработано, подобно схеме боя, то ценою каких усилий и жертв оно будет осуществляться?

Когда она сказала Белинде, что не ей судить о Филлипе, она и в самом деле так думала. Слишком уж беспорядочными были ее мысли, для того чтобы судить хоть о чем-либо. Даже если он, Филлип, не сделал ничего другого, по крайней мере, ему удалось проникнуть в ее думы, смешать их все в бесформенную груду, превратить в хаос.

Машина остановилась у дома Белинды. Выбравшись из нее, Сара застыла в нерешительности. Ей хотелось войти и одновременно она боялась этого.

– Ну ладно, – проговорила она, постукивая носком туфли по бордюру тротуара, – спасибо, что позвала меня с собой. Я что-то здорово устала, отправлюсь, пожалуй, домой.

– Давай, – ответила Белинда.

Они стояли, как двое подростков при первом свидании, застигнутые врасплох необходимостью пожелать друг другу спокойной ночи. Мы же друзья, говорила себе Сара, мы же можем прикоснуться друг к другу как друзья, хотя прошлой ночью были любовниками.

Она осторожно обняла Белинду, и вновь на нее нахлынули пережитые ощущения. Ей вспомнилось, как она лежала рядом с подругой, как приникла к ней, раздвигая ее бедра своими. Однако возникшей картине не хватало целостности – она лепилась из разрозненных кусочков. Сара видела губы, свои и Белинды, жадные и испуганные, но в это мгновение ее охватила паника, и наваждение отступило.

Белинда позволила Саре обнять себя; тела подруг одновременно ощутили волну тепла – возможно, именно это вызвало в мозгу Сары новый образ. Она представила, как в ослеплении расстегивает, а затем стягивает с Белинды ее блузку, раздевается сама, и вот они полуобнаженные стоят в ночи, под светом фонарей, в шуме проносящихся мимо машин. Ослепление толкало Сару к попытке воплотить этот сценарий в жизнь, хотя, безусловно, вряд ли бы попытка увенчалась успехом. Зато ослепление снимало с Сары всякую ответственность. Неспособность видеть окружающее делала ее наивно-невинной. Зрение не передало бы в мозг сигнала опасности, светофор вспыхнул бы где-нибудь на соседней улице, и когда еще только восприятие действительности вернулось бы к ней.

Белинда мягко отстранилась – слишком уж долго длилось их объятие. Сара почувствовала, что подруга начинает нервничать.

– Поговорим завтра, – предложила Белинда. – Отправляйся спать, только дай мне знать, если позвонит Энтони.

Усевшись за руль своей машины, Сара включила двигатель. Энтони… С губ ее чуть было не сорвался вопрос: «Кто?» Она заставила себя вспомнить его лицо, внимательно всмотреться в каждую черточку. Но на самом деле не очень-то ей этого хотелось. Энтони стал в ее жизни чем-то вроде острого каменистого гребня, и теперь она испытывала желание зарыться головой во что-нибудь – в кого-нибудь – помягче. Поэтому-то прошлой ночью между нею и Белиндой и произошло то, что произошло, и лишь глубина ее любви к подруге остановила Сару. Пока еще она даже не представляла, как подступиться к анализу случившегося, она знала только, что события последней ночи были правдой. Мысленно она вновь вернулась в Париж, опять почувствовав на своих губах поцелуй Эллисон – ей хотелось быть с женщиной. Только не спрашивай почему, твердила себе Сара, – ответ может повергнуть тебя в ужас. Свернув на дорогу, ведущую в Голливуд, она через некоторое время остановила машину у бара, где собирались геи, – об этом месте ей рассказала как-то знакомая актриса.

Помещение было залито мягким красноватым светом; очутившись внутри, Сара поняла, что попала в какой-то иной мир, теплый и уютный, как лоно, – здесь было дозволено все, и это был мир женщины. Звучала негромкая музыка – Паула Абдул, как показалось Саре, но она не была в этом уверена. У самого входа одиноко кружилась в танце высокая негритянка в крошечных трусиках и с едва прикрытой грудью. Бар был полон женщин, и посетительницы все прибывали.

Саре потребовалось всего несколько минут для того, чтобы признаться себе в том, что в парах, сидящих у стойки, она не видит ничего неестественного: изящные пальцы с аккуратным маникюром ласкают нежные белые плечи, тронутые помадой губы зарываются в шелковистые локоны соседки, шепча что-то.

За стойкой управлялись две девушки. Сара привлекла внимание одной из них, блондинки с пышной, настоящей львиной гривой, почти открытой грудью, на которой металлически поблескивало массивное ожерелье.

– Водки со льдом, – сказала ей Сара.

За прошедшие годы она почти забыла вкус этого напитка, но сейчас о традициях можно было и не вспоминать.

Разговаривая с двумя посетительницами, девушка с коротко стриженными темными волосами время от времени поглядывала на Сару, и всякий раз ей казалось, что взгляд девушки несет с собой тепло, согревает. Саре даже не пришлось поворачивать голову, для того чтобы понять, что стриженая придвигается все ближе.

– Привет, я – Памела. – Сара. Привет.

– Пьешь в одиночестве?

В том, как она держалась, говорила, было что-то такое невозмутимое, прозрачно-откровенное, что Сара даже не смутилась, даже не попыталась отвести глаза. Это было неожиданно для нее самой, и внезапно она поняла, в чем тут дело: когда тем же приемом пользовался мужчина, Сара каменела, приходила в ярость, готовясь и к нападению, и к защите. Но рядом с этой девушкой она не ощущала ничего подобного. Только приятную полную расслабленность.

– Я жду одного человека, – ответила Сара.

Ответ не совсем правдивый, но и ложью его не назовешь. Она действительно ждала человека – только не знала кого.

К танцевавшей у двери негритянке прибавились пары и одиночки – похоже, что на это никто не обращал внимания. Памела направилась туда же, и у Сары мелькнула мысль, что некоторые посетительницы наверняка были школьными учительницами – затянутые в костюмчики с кружевами, строгие и исполнительные в течение дня, рассказывавшие своим ученикам о Чосере и Американской революции, – они с нетерпением ожидали вечера, когда вместе с подругой можно будет нырнуть в этот теплый розовый мир, в котором так легко оставаться самой собой.

Должно быть, эта посетительница вошла в бар в тот момент, когда Сара разговаривала с Памелой, иначе почему же, подняв голову, чтобы еще раз посмотреть по сторонам, Сара сразу же заметила новенькую? Ее прямые длинные волосы, подобранные на затылке, были выкрашены в густой каштановый цвет. Одежда состояла из черной кожаной куртки, какие носят мотоциклисты, белой майки и джинсов.

Не испытывая ни малейшей неловкости, Сара пристально смотрела на ее губы, так похожие на губы Белинды, и глаза, в которых поблескивал знакомый озорной вызов.

– Меня вечно неправильно понимают, – как-то раз сказала она Саре, – я смотрю на парня, а ему кажется, будто я хочу соблазнить его.

– А что, разве не так? – поддела ее Сара.