В. Киселев - Месяц в Артеке

• Название: Месяц в Артеке
• Автор: В. Киселев
• Издательство: Тувинское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

Эта книга — о Наде Рушевой, лауреате премии комсомола Тувы. Точнее — об артековском периоде ее короткой жизни.

Беспримерный творческий подвиг высокоодаренной девушки поражает воображение. Прожив немногим более 17 лет (31.01.1952 г. — 6.03. 1969 г.), Надя оставила после себя огромное духовное богатство — свыше 10000 рисунков. Окончательное число их никогда не будет подсчитано: значительная доля разошлась в письмах, сотни листов художница раздарила друзьям и знакомым, немалое количество работ по разным причинам не вернулось с первых выставок.

---

Она закончила к сроку девять заставок, на выбор. А спецкор явился за ними с опозданием на сутки. Пришел в рубашке-сетке, но все равно его шею, и нос, и руки осыпали росинки. Он еле дышал. Свое опоздание мокрый блондинчик оправдал так: никак не ожидал, что Рушева управится с его заданием за трое суток, поэтому преднамеренно подсократил свой срок. Спецкор забрал все, что она заготовила, — и ничего не похвалил.

Да, девять набросков, и кое-что вышло у нее вполне сносно. Игры в чехарду и жмурки, посадка дерева, Ритка у готового плаката… еще вариант на тему: «Пусть всегда будет солнце!», ребята на лежаках у моря. Но спецкора ничто не тронуло. Больше того, вспомнилось: никто из проходивших, наблюдавших ее рисование заставок, тоже не бросил ей ни единой реплики. Хотя бы и ехидной. Худо. Скверно. Нет оценки хуже, чем оценка равнодушия.

Из-за таких мыслей на душе быстро стал оседать муторный осадок.

Что же ей нужней всего для любимого занятия, — критика со стороны, похвала или собственное недовольство? И почему, когда муторный осадок отложился на душе особенно мучительно, как раз неожиданно легко сотворилась та, приезжая?

Ходили россказни: «Кипарисовый» и «Морской» посетила знатная особа, африканская принцесса. И артековка Рушева представила себя саму в «Прибрежном» на месте титулованной туристки. А потом снова пристроилась у скульптуры с ласточкой, — ее просили для предстоящей выставки пополнить рисунки на артековскую тему, — и цветная композиция возникла отчетливо, по воображению.

…Лестничный марш-зигзаг (похоже на «Фиалку»), на верхних ступенях из-под обреза листа видны чьи-то ноги, — понятно, что все места заняты, приезжую отовсюду наблюдает ребятня. На средних ступеньках замерли две артековки, стриженные под мальчишек (одна тем не менее напоминает Оленьку). Все смотрят вниз, на проходящую мимо невидаль.

Принцесса из Африки! Глаза подружек, четыре черточки, широко раскрыты; обе думали, что принцессы — сказочные выдумки. Оказалось — нет, есть и настоящие.

Принцессу она дала крупно. Юная смуглянка не проходит, скорее, убегает: складки туники, пять-шесть линий, струятся за ее плечами от быстрого движения. У чужестранки pука в браслетах, воздушная фигурка, но голова склонилась. Во взгляде вопрос, он властно требует ответа. Властно — от самой принцессы. Девушка потрясена: впервые в жизни она видела детей, которые счастливее властителей. В «Морском», весьма возможно, повстречала Руди.

После принцессы рисовала Мальчиша-Кибальчиша. «Школьные годы» отлично исполняли пляску буденовцев, поставленную по повести Гайдара, и Мальчиша танцевал Сергей. Темпераментно исполнял, куда только и девалась его кадрильная галантность! Захотелось при случае подарить ему что-нибудь на память.

Мальчиш-Кибальчиш.

Ее «Мальчиш» вышел худенький, в распахнутой буденовке. Опорными пунктами рисунка стали звезда, глаза и губы. Звезда вышла размашистой, под стать буденовке, во весь лоб. Губы — плотно сжатые. Глаза глубокие, говорящие, черно-огненные. Во взгляде — готовность к бою, ненависть и боль. Брови чуть нахмурены, из-под козырька откинут вихрем лихой мальчишеский вихор.

Когда дочеркала вихор, за спиной сказали: «Здорово!»

VI

В дневнике появилась пометка «23-М», только ей одной понятная. Хотя ничего секретного в ней не было, просто сокращение. Для памяти о чудесном вечере на Костровой, где гостями у них были и Савельева, и Збруев (только что снялся в «Двух билетах»), и Лановой. Последний представился особенно:

— Перед вами артековец! — какого-то там года…

Шквал аплодисментов.

После встречи с такими солидными артистами показан был… «Морозко»! Однако и «Морозко» смотрелся с удовольствием.

Она сидела возле Роберта и объясняла, как могла, диковинки русских сказок: змея подколодная, баба-яга, мачеха, приданое, старичок-боровичок… Полная неожиданность: несмотря на всяческие трудности, никакой другой фильм Роберт не смотрел так восторженно. Все его смешило: и Тяпа, и свинья в упряжке, и дубинки, закинутые в «космос». А какое ликование вызвало пение Морозко: «Елочка, наша елочка, в лесу родилась елочка!»

Роберт с места даже привскочил и руки протянул к экрану.

… «23-М» — 23-го июля на Костровой «Морозко». Вот и все. Нет, не все. Алик для стенновки дал превосходную рецензию. Феноменально: Роу, Зуева, Хвыля, Милляр, Яншин, Чурикова, — как только он смог запомнить всех создателей картины! Отметил оператора, пейзажи и режиссерские находки. Правда, разбор его оценок в пресс-центре вызвал споры. Алик особенно похвалил душеньку Марфушеньку. Ерунда какая-то… Она и Ольга до хрипоты защищали Седых. Но Марк Антонович решительно взял сторону Алика, и Ольга моментально расстроилась, ушла в сторону моря. Когда же рецензия появилась в «Парусе», огорчился Алик. Заметка начиналась у него сердито: «Хорошие фильмы для детей выпускаются у нас не часто». Марк убрал «не», и такое исправление Алика отчаянно расстроило.

Она утешала его всячески, уверяла, что на правке могли оставить свой след и наскоки правильной тетеньки. Все впустую.

Единственный памятный разлад в пресс-центре. Зато к Алику пришла заслуженная слава эрудита-критика. А ей самой школьная англичанка за тот вечер на Костровой, за помощь Роберту вполне могла бы поставить законную четверку.

Когда же состоялся «Турнир всезнаек», они с Ольгой и вправду чуть было не рассорились. Причем напропалую. Как президент КЮДИ, она постоянно выбиралась председателем жюри различных конкурсов. Так случилось и на том турнире, где в судьи выбрали и Ольгу. Ареной схватки стала родная Костровая. За порядком в командах следили секунданты, Марк с Наташей. Звенья вожатые поделили по номерам: нечетные — «голубые», а четные — «желтые». Марку поручили «желтых», где капитаном оказалась Лёська. «Голубых» взяла себе Наташа, зачинщица турнира. Наташа составила и сценарий, и вопросник с ответами, поэтому Ольга к вожатой отнеслась весьма придирчиво: не будет ли подсказок? Подруга высказалась в том смысле, что на арене достаточно оставить одних капитанов, а место вожатых — среди судей, подальше от команд.

— По-моему, предложение хорошее, — согласилась Полозкова, третий член жюри. — Давайте введем вожатых в наш состав, но оставим их с командами.

Как председатель, она со Светланой согласилась. Не было ни малейших оснований ожидать подсказок со стороны, за Наташей вообще не водилось ничего нечестного. Вожатые остались на площадке, и Ольга впервые заметно помрачнела. И совершенно зря!

Да, выявилась еще одна довольно важная деталь: у Наташи «голубые» капитаном выставили Алика.

Итак, слева «желтые», Марк и Лёська. Справа «голубые», Алик и Наташа. Такой была расстановка сил к началу боя.

Три нитки разноцветных огоньков тянулись веером от амфитеатра к пилонам, замыкающим площадку, напоминая про кадрильный вечер. За радужным свечением гирлянд огромное захребетье Медведь-горы слегка растушевалось. Но окружающие красоты запечатлелись мельком, накал страстей на поле боя вскоре поглотил все судейское внимание. «Желтые» повели в счете, и Ольга немного успокоилась.

Объявили шуточный вопрос: какой хлебный злак не сеют, не жнут, не едят и у себя не терпят?

Вовка-ботаник, «голубой», выскочил вперед и завопил: «Ячмень!» Он схватился за глаз, и все повально грохнулись оземь, потому что накануне у ботаника веко побагровело, а с утра стало действительно зернистым.

Наташины «голубые» за Вовкин ячмень получили законных два очка, заметно подтянулись, и Ольга снова посуровела. Затем задали вопрос и посерьезнее.

Прозвучал музыкальный отрывок, — требовалось назвать произведение и автора. Музыка еще не смолкла, а Лёська уже назвала Рахманинова, второй концерт, часть и номер сочинения. Амфитеатр и «желтые» ударили в ладоши. После турнира Лёська объяснила, что ей помогла гимнастика: упражнения с лентой она готовила однажды под отрывок из концерта. Надо же, второе совпадение! Как бы там ни было, зачетные очки получила и команда Марка. Ольга просияла и с Лёськой, видимо, заочно примирилась. Борьба шла очко в очко, и все должна была решить последняя задачка. Костровая замерла: что-то будет задано?

У пилонов лежал укрытый щит, Марк Антонович поднял его и повернул: открылся текст, «отрывок из романа». Наташа заранее предложила объяснить его главную особенность.

Пошел отсчет времени, на разгадку давалась нещадная минута. Минута. На щите читали, хлопая глазами:

РОМАН А. КУКА «НА МОР»

«…ГОЛО, ДЕНЬ НЕДОЛОГ; МОРОЗ — УЗОРОМ УРАГАН И СЕНА НАНЕС, И НАГАРУ. УЖАС: ТЕСЕН ШАЛАШ, НЕСЕТ САЖУ. ТЕЛО КОТА НОЖ ДЖОНА-ТО КОЛЕТ! ЛИР УТРОМ АНЮ НА МОР ТУРИЛ. ХИНУ НИНЕ БРАЛ АРБЕНИН У НИХ…»