Сидони-Габриель Колетт - Невинная распутница

• Название: Невинная распутница
• Автор: Сидони-Габриель Колетт
• Издательство: АСТ, «Орлов и сын»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-88196-316-4

В предлагаемой читателю книге блестящей французской писательницы, классика XX века Сидони-Габриель Колетт (1873–1954) включены романы, впервые изданные во Франции с 1907 по 1913 годы, а также очерк ее жизни и творчества в соответствующий период. На русском языке большинство произведений публикуется впервые.

---

– Минна!

Она закусила удила, не собираясь щадить его, и в её издевательском отчёте фигурируют даже самые крохотные переулки. Она загибает пальцы, сверкая живыми глазами раздражённого орлёнка, с упоением входит в детали фокуса с двойным выходом, и внезапно болезненная мучительная ревность, звеневшая в душе Антуана, как натянутая струна, совершенно непонятным образом размягчается, ослабляется, словно пролился какой-то благотворный бальзам… Он смотрит на Минну, не слушая больше её гневного щебета… Мало-помалу он начинает понимать, вглядываясь в эту хрупкую разъярённую девочку, что чуть было не совершил преступную ошибку, обращаясь с ней как с врагом. Она одна в мире, и она принадлежит ему. Ему – даже когда обманывает его; ему – даже если ненавидит его; ибо нет у неё, кроме него, другого убежища, другого укрытия! Она была ему сестрой, прежде чем стать женой, и уже тогда он мог с братской пылкостью пожертвовать ради неё всей своей кровью. Теперь же он должен отдать ей гораздо больше, потому что обещал сделать её счастливой. Трудная задача! Ведь Минна так своенравна, а порой жестока… Но нет позора в страдании, если это единственный способ дать счастье…

Пусть же она свободно следует прихотливым путём своей судьбы! Она бежит сломя голову, ищет опасные наслаждения: он раскинет свои объятия лишь тогда, когда она пошатнётся, он будет бдителен и осторожен, подобно матери, которая следит за первыми шагами своего малыша, широко раскинув дрожащие, словно крылья, руки.

Она умолкла, выговорившись до конца, придя в ещё большее возбуждение от звуков собственного голоса. Она кричала Бог весть что, бросаясь пустыми угрозами истеричной пансионерки, требуя свободы и с детской решимостью возглашая, что «отныне всё между нами кончено…». На ресницах её повисли две слезинки, сверкающие на свету, и злоба её больше не находит слов. Антуану хочется взять её на руки и баюкать, плачущую и гневную… Но он чувствует, что время для этого ещё не пришло…

– Господи, Минна, да кто же тебя в чём упрекает? Она гордо вскидывает царственную голову, проводит по губам измученным языком:

– Как это кто? Да ты! Всем своим поведением брюзгливого мученика! Молчанием мужа, который с трудом сдерживается! С какой стати, позволь спросить? Что ты можешь мне предъявить? Разве твои ищейки не сообщили тебе? Ведь это такие ловкие люди!

– Ты права, Минна, они никуда не годятся. И в этом, если хочешь, моё оправдание. Я не знал их и очень плохо использовал… И мне вообще не надо было пользоваться их услугами.

На лице Минны появляется выражение недоверчивого изумления. Она перестаёт теребить свою голубую соломенную шляпку дрожащими от гнева руками…

– Ты прощаешь меня. Минна?

В её чёрных глазах мерцает холодное подозрение зверя, перед которым открыли дверцу клетки со словами: «Иди смело!»

– Минна, послушай! Я должен дать обещание, что больше никогда так не сделаю?

Внушающая доверие, хотя и несколько принуждённая улыбка на бородатом лице тревожит Минну, которая ничего не может понять… Зачем эта слежка? И зачем извинения после? Всё ещё колеблясь, она недоверчиво протягивает маленькую руку…

– Ты всё-таки можешь вывести из себя, Антуан! Он привлекает к себе Минну, которая уступает, но отворачивает лицо, и нежно склоняется к ней.

– Послушай, Минна, если бы ты захотела… Быстро темнеет, и он не может уловить выражения её глаз…

– Что «захотела»? Ты же знаешь, я не люблю давать обещания!

– Тебе нет нужды что-либо обещать, дорогая.

Он говорит в сумерках, как старший друг, по-отечески, и душа Минны вздрагивает при воспоминании о перенесённом унижении с двойственным чувством отвращения и удовольствия: разве не приоткрыл в её сердце такой же хриплый дружелюбный голос потайную ячейку, где скрывалась любовь, ячейку, где скрывалось страдание? Хотя сама она думала, что сердце её запёрто на крепчайший замок… Она чувствует внезапную слабость изнеможения и прислоняется к знакомому крупному телу мужа…

– Вот что, Минна… Шолье хотел бы послать меня в Монте-Карло, чтобы обсудить с владельцами игорного дома затеваемую им рекламную кампанию. Сначала мне это не слишком понравилось, но мой патрон в фирме Плейлеля согласился дать мне пасхальный отпуск ещё до Пасхи. Ну вот… хочешь поехать со мной в Монте-Карло на десять-двенадцать дней?

– В Монте-Карло? Я? Но зачем?

«Если она откажется. Господи! Если она откажется, – говорит себе Антуан, – значит, кто-то удерживает её здесь, значит, для меня всё будет кончено…»

– Чтобы доставить мне большое удовольствие, – отвечает он просто.

Минна думает о своей пустой жизни, о своих пресных грехах, о Можи, который её не хочет, о маленьком Кудерке, который ничего не понимает, о тех, что придут следом, но не имеют ещё ни имени, ни лица…

– Когда мы едем, Антуан?

Он откликается не сразу, вскинув во мраке голову и борясь с подступившими слезами, с желанием издать торжествующий вопль и рухнуть к ногам Минны… Она никого не любит! Она поедет с ним, только с ним одним! Она поедет!

– Через пять или шесть дней. Ты успеешь собраться?

– Едва-едва. Там надо быть соответственно одетой… Подожди, я включу свет: ничего уже не видно… Ты больше не будешь таким скверным, Антуан?

Он ещё на мгновение удерживает её в объятиях, в темноте. Обхватив одной рукой хрупкие плечи Минны, не сжимая их слишком сильно и не удерживая, он безмолвно повторяет свою клятву дать ей счастье любой ценой, позволить взять его, где она захочет, украсть его для неё, если будет нужно…

– Девятнадцать, красное, нечёт… Игра!

– Мне выпало ещё десять франков! – восклицает Минна с восхищением. – А ты говорил, что в Монте-Карло всегда проигрывают! Антуан, я хочу перейти к другому столу.

– Зачем? Ты здесь выигрываешь…

– Сама не знаю. Меня эти переходы забавляют. Скажи, ты подождёшь меня под часами?

Антуан провожает её глазами, любуясь пышным белым платьем, тонкой талией, золотым узлом волос на затылке и розовой плетёной шляпкой… «Её это забавляет, какое счастье!»

Минна, встав за спиной крупье, вежливо произносит: «Прошу прощения, сударь», – и продвигает свою монетку на тридцать шестую клетку. Шарик начинает крутиться, затем постепенно замедляет ход и, дрогнув, останавливается:

– Ставок больше нет!

Минна изучает нагромождение роз и ирисов на чудовищной шляпке, скрывающей лицо невидимой дамы… «Ну и шляпка! Держу пари: кроме потаскухи, такую никто не надел бы…»

– Тридцать шесть, красное, чёт… Игра!

Минне выпадают очередные десять франков. Она забирает свои три монетки; почти одновременно с ней протягивает руку толстый немец, также поставивший на тридцать шесть… Но из-за зарослей висячего сада вдруг раздаётся холодный голос:

– Прошу прощения, сударь! Не трогайте эти деньги.

– Verzeihung! Diese Einlage gehört mir![7]

Дама мгновенно парирует по-немецки:

– Sie müssen nur auf ihr Spiel Acht geben. Das Goldstück gehört mir… Lassen Sie mich in Ruhe![8]

Ошеломлённый господин безмолвно взывает к заступничеству почтенной публики, но почтенная публика занята собственными заботами… Минна также не вмешивается, ибо дама в шляпке, напоминающей сад, дама, забирающая выигрыш с самоуверенным видом, выдающим нечистую совесть, – это Ирен, Ирен Шолье!

– Как? Вы, Ирен?

– Минна! Слава Богу! Вы видели? Этот бородач хотел прибрать к рукам мои луидоры! Не разговаривайте со мной, дорогая, я начала потрясающую комбинацию! Лучше смотрите, как надо постепенно увеличивать ставки…

Коротенькие ручки Ирен подгребают к себе золотые монеты, выстраивают их столбиком, оглаживают и пересчитывают. Её нос еврейского менялы нависает над засаленным блокнотом, над воровской добычей. Из-под шляпки, похожей на цветочную клумбу, сверкают на бледном лице глаза, устремлённые на золото с обожанием и угрозой, а ловкие пальцы шулера бесчинствуют на зелёном сукне…

– Не правда ли, потрясающая женщина? – шепчет кто-то на ухо Минне.

Со смятением новобрачной Минна узнаёт голос Можи. Так, значит, все собрались в Монте-Карло! Она не смеет взглянуть на журналиста и не находит что сказать. Он вытирает потный лоб, моргая от слишком яркого света. Он кажется постаревшим, в усах появились седые нити, а на толстой щеке весельчака прорезалась большая печальная складка…

– Хотите пари, – говорит он, – я знаю, что вы подумали, увидев меня!

– Нет! – возражает она живо. – Я очень рада встретиться с вами.

– Мадам слишком добра ко мне. А где же благородный супруг?

– Ждёт меня под часами…

– Вы в первый раз в Монте-Карло?

– Да… Никак не могу привыкнуть, здесь всё так необычно, так интересно! Вы не находите, господин Можи, что здесь на каждом шагу сталкиваешься с очень любопытными персонажами?

– Я сам собирался это сказать, – почтительно соглашается Можи.

Минна, которая не любит иронии, недовольно передёргивает плечами.