Семён Цвигун - Мы вернёмся (Фронт без флангов)

• Название: Мы вернёмся (Фронт без флангов)
• Автор: Семён Цвигун
• Жанр: О войне

Войну Семен Цвигун встретил на западной границе, и ему не надо рассказывать, как советские люди самоотверженно защищали родину на фронте и в тылу противника; как красноармейцы бились до последнего патрона, а затем пробивали себе путь штыком и гранатой; как тянулись патриоты в партизанские отряды и уничтожали тех, кто заявился к нам с оружием; что такое быть разведчиком в гитлеровском тылу. Все это Семен Цвигун знает не понаслышке… Пережитое лично нашло отражение в романе "Мы вернемся", действие которого происходит в тылу немецко-фашистских войск. В основе романа подлинные события, центральные герои не выдуманы. Самому С. Цвигуну довелось выступать и в роли командира Красной Армии, и в роли разведчика… Немаловажно, что автор находился в центре описываемых событий: свидетельство активного участника битвы за Родину, к тому же умеющего видеть главное, естественно, повышает художественно-познавательное значение произведения. По роману поставлен фильм "Фронт без флангов"

---

– Бабы нашенские говорят, что фашист страх как партизан боится, – вставил Нечитайло.

– Ему есть чего бояться, – согласилась Ульяна. – Волка по голове не гладят, а фашист – он куда поганее зверя: и сытый за глотку хватает.

Потянуло теплом. Это открыла дверь из комнаты красивая девушка. Певучим голосом сказала с порога:

– Люди и так замерзли, а вы, мама, еще морозите. И покормить надо.

– Ишь учуяла парней, так высунулась! Неси ключи… Алешка! Керосин принес?

– Соли принес, – робко ответил Алешка.

– Ты никак слуха лишился? Медведь тебе на ухо наступил? Я про керосин тебя спрашиваю.

– Свечи Алеша принес, – заступился Алиев, невольно подумав: "Сущий жандарм!"

– На безрыбье и рак рыба, – примирилась Ульяна. И в сторону Алешки: – Чего столбом стоишь? Заходи в дом. Оксана по тебе соскучилась.

– Скажете тоже, мама!

Алешка метнулся было к двери, спросил Алиева:

– Можно, товарищ политрук?

– Иди, иди, – улыбнулся Алиев. – Если понадобишься, найдем. – И пошел следом за Ульяной, гремевшей ключами. Смотрел на ее широкую спину, думал: "Повезло парню. Видимо, приглянулся он Ульяне. Будет держать его возле своей Оксаны в это тяжелое время как телохранителя. Правильно. Все матери такие…"

Красноармейцы помогли Ульяне. Одни сбили с окон и дверей доски, другие нанесли дров, третьи затопили печи и устлали полы лесным пахучим сеном. Вскоре все бойцы, кроме часовых, впервые за много дней войны уснули крепким сном.

Алиев лично руководил размещением отряда, распорядился истопить печи в помещении для бойцов Ливанова, расставил посты на территории нового лагеря, послал боевое охранение. Довольный, вошел он в кабинет Нечитайло. Зажег свечу, разложил на столе полевую карту. Увлеченный работой, не слышал, как открылась дверь и, осторожно ступая, в комнату вошли Алешка Горецвит и Оксана. Вздрогнул от неожиданности, услышав мягкий девичий голос:

– Товарищ командир, отведайте наших вареников.

Оксана поставила на краешек стола глубокую тарелку, доверху наполненную сочными варениками. Над тарелкой поднимался аппетитный пар. Он разносил приятный запах по всей комнате.

Алиев откинулся в кресле, с нескрываемым удивлением и восхищением смотрел на Оксану.

Когда Оксана стояла в полутемных дверях, она показалась ему просто красивой, и только. Сейчас он подумал, что это не просто красавица, а необыкновенное земное чудо!

Алешка заметил, какое впечатление произвела на Алиева Оксана. С гордостью воскликнул:

– Я же говорил вам, товарищ политрук, что, как увидите Оксану, так сразу и влюбитесь!

Девушка покраснела, придвинула к столу табуретки, сказала решительно:

– Давайте откушаем вместе.

Алешка потянулся было за вареником, перевел глаза на Оксану. Она в упор смотрела на Алешу и улыбалась.

– Ну и дурачок же ты! – сказала Оксана и засмеялась. Смех был ласковый, и Алешка не только не обиделся, обрадовался. Придвинулся к Оксане, не вставая, придерживая табуретку, воровски чмокнул в румяную щечку. Оксана схватила Алешку за волосы, притянула к себе.

В глазах Оксаны и прильнувшего к ней Алешки светилось такое счастье, что есть в их присутствии Алиев посчитал неудобным. Как ни был голоден, как ни вкусны были вареники, поднялся из-за стола, намереваясь выйти из комнаты, не мешать чтобы.

– Куда вы? – очнулась Оксана. – А ну сиди прямо! – строго сказала она Алешке. – Остыли вареники? Я сейчас принесу вам горяченьких, – и выбежала.

– Красивая у тебя девушка, – задумчиво сказал политрук.. – А что ревнуешь – правильно: значит, любишь. Я тоже в молодости ревновал свою девушку. Кто-нибудь на нее посмотрит, меня сразу в дрожь бросало. Вот взгляни, какая она была в юности. – И Алиев достал из кармана гимнастерки партийный билет, вынул из него небольшую фотографию.

– Красавица! – воскликнул Алешка.

– Не говори так – ревновать буду: это моя жена.

Оба рассмеялись.

– А ты повнимательнее всмотрись. Алешка взял фотографию, поднес поближе к глазам.

– Вот чудеса какие! Да ведь это Оксанка. Копия!

– Теперь понимаешь, почему я так смотрел на твою Оксану? Жену вспомнил. Радость коснулась моего сердца и тревога: как она там? Жива ли? Как дети?.. Тяжело, Алешка, на войне, а женатому вдвое. Утром вижу свою Аминат, вечером вижу и днем, а ночью и не говори: пока с ней душу не отведу, не усну…

– Я тоже буду так вечно любить Оксану, честное слово!.. Только вы не говорите ей, ладно? Я сам боюсь ей сказать: засмеется.

Алешка поднялся, натянул шапку, полушубок.

– Можно я побегу? Оксану ждать бесполезно: Ульяна больше не отпустит. Ох и тревожится она за Оксану! А я постучу, она и выйдет, Оксана…

Оставшись один, Алиев доел холодные вареники, прилег на стоявший у стены старый, потертый диван, подложил под голову полевую сумку, телогрейку, укрылся полушубком и сразу заснул. Во сне увидел на Приморском бульваре седого Каспия огромное волнующееся море бакинцев. Они в праздничных одеждах, с букетами ярких цветов радостно встречают его, увешанного орденами, возвращающегося с победой. Впереди всех с самым большим букетом цветов идет его жена, дети и Оксана. С распростертыми руками он бросился к ним, но в это время кто-то схватил его за плечи. Алиев открыл глаза и увидел склонившегося над ним Алешку.

– Зачем разбудил? Такой сон прервал. Да знаешь ты, что я впервые за войну такой хороший сон видел.

– Какой? – спросил Млынский.

Алиев поднялся, протер глаза.

– Приснилось мне, будто мы уже победили фашистов, возвратился я домой, и нас, фронтовиков, пришли на вокзал встречать все бакинцы. И с весенними цветами.

– Думаю, мы с вами доживем до этого радостного дня. Принимайте друзей с Большой земли. Познакомьтесь: товарищи Максимов, Тоня, политрук отряда Алиев.

– Не обманул сон – хорошее предсказал! – засмеялся политрук, здороваясь за руку.

Млынский вскрыл пакет, присланный Центром. Алешка тихонько вышел.

В письме на имя майора с грифом "Совершенно секретно" сообщалось, что капитан Афанасьев с оставшимися в живых разведчиками обосновался северо-западнее Гнилого озера. Указывались координаты базы. Отмечалось далее, что разведгруппа "Пламя" добывает очень ценные разведывательные сведения, но они стареют, потому что Афанасьев, лишившись рации, не может передавать их своевременно и непосредственно. Предлагалось срочно направить в распоряжение Афанасьева старшего лейтенанта государственной безопасности Максимова Николая Федоровича и радистку Тоню, имеющих рацию и питание к ней. Подчеркивалось, что проводником должен быть достаточно проверенный, надежный человек.

– Как смотрите, Хасан Алиевич, если попросим Матвея Егоровича?

– Завяжи ему глаза, скажи, куда идти, – придет. И смелости ему не занимать.

– Остановимся на нем. Замечательный старик!

В другом письме тоже с грифом "Совершенно секретно" штаб фронта, дав высокую оценку боевым действиям отряда, называл место, дату и время прорыва отрядом позиций противника; сообщал условные сигналы, которыми с помощью ракетниц (Максимов доставил их) надлежало пользоваться при подходе к позициям советских войск, во время боя; пояснялось, что операция по прорыву будет поддержана всеми имеющимися силами.

К письму прилагалась карта участка линии фронта, избранного для прорыва.

Млынский и Алиев изучили по карте расстановку сил противника и частей Красной, Армии, пришли к выводу, что место выбрано удачно.

Операции по прорыву штаб фронта присвоил кодовое название "Березка".

– Родное это слово – "березка", – заметил Млынский, – общеславянское. Означает – светлая, чистая. Так же светлы, чисты и наши помыслы, Хасан Алиевич, в нашей всенародной войне с фашизмом. Теперь надо нам продумать, как ускользнуть от врага, чтобы сберечь силы для прорыва.

– Сейчас уходить. Пока непогода.

– Непогодой надо воспользоваться для того, чтобы бойцы отдохнули. Операция потребует громадного напряжения, а люди очень устали. Немного отдохнем и ночами будем подтягиваться поближе к участку прорыва.

Майор загасил свечу, приоткрыл ставню окна. Видно было, как бушевала метель. Сильный ветер кружил густые хлопья снега, наметал в сугробы.

– Не будь войны, сказал бы, что погода пресквернейшая, а сейчас скажу – преотличная. И все же, политрук, проверьте посты.

– Есть проверить…

Ночью Млынского разбудил старший одного из нарядов сержант Петров.

– Товарищ майор, – доложил он. – Двое неизвестных по-пластунски пробирались к вашему дому. Когда окликнули их, открыли стрельбу из пистолетов. Одного прикончили, другого захватили.

– Доставьте сюда. Обыскали?

– А как же, товарищ майор. Вот что изъяли. – И сержант передал майору две гранаты, пистолеты. – Документов нет. – Открыл дверь, крикнул: – Давай его сюда!