Алексей Адмиральский - Фантастика-1968

• Название: Фантастика-1968
• Автор: Алексей Адмиральский
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦК ВЛКСМ «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1969

Ежегодный сборник фантастики.

---

— Да нет, — ответил Брег, прозванивая блоки, — я тебе и так верю.

— Нет! — сказал Сивер. — Нету! Понятно?

— Тогда посмотри, нет ли такой фамилии в другом месте, — сказал Брег, задумчиво глядя мимо Сивера. — Поищи, нет ли такого в экипаже «Летучей рыбы».

— «Летучей рыбы»?

— Той самой, что не вернулась оттуда.

Пожав плечами, Сивер перелистал справочник. Он нашел «Летучую рыбу», прочитал и долго молчал.

— Кем он там был? — спросил Брег после паузы.

— Штурманом, — сказал Сивер, едва шевеля губами.

Они снова помолчали.

— Они садились там, — тихо сказал Брег. — Садились, чтобы спасти его — единственного уцелевшего. Да, так оно и должно быть.

— Садились на лиганте — и смогли подняться?

— Выходит, так, — сказал Брег. — Не сразу, наверное… — Он снова нагнулся за очередным блоком и стал срывать с него предохранительную упаковку.

— Выходит, их осталось всего трое, считая со спасенным? И они смогли привести корабль?

— Да, — сказал Брег.

Спать им было, пожалуй, некогда.

— Но ведь, — нахмурился Сивер, — в живых должно остаться восемь!

Брег грустно взглянул на Сивера.

— Просто мы оптимисты, — сказал он. — И если слышим число «три», то предпочитаем думать, что это — погибшие, а вернутся восемь. Но иногда бывает наоборот. — Он взял у Сивера блок и аккуратно поставил его на место.

— По-твоему, лучше быть пессимистом? — спросил Сивер обиженно.

— Нет. Но оптимизм в этом случае — в том, что трое вернулись оттуда, откуда, по всем законам, не мог возвратиться вообще никто. — Брег установил на место фальшпанель автомата. Ну, можно лететь.

Сивер уселся в кресло.

— Жаль, — сказал он, — что нельзя махнуть куда-нибудь подальше от Земли.

— Нельзя, — согласился Брег и включил реактор. Замерцали глаза приборов, пульт стал похож на звездное небо.

— Он слепой, Край, — сказал Сивер, — он больше не видит звезд. Я думал, он потерял глаза на рудниках.

— Нет, — Брег покачал головой, — на рудниках пилоты даже не выходят из рубки, там вообще нет людей — автоматика.

Сивер только зажмурился.

— Слушай, — спросил он, — а если бы ты был все время со мной, ты разобрался бы?

Брег ответил, помедлив:

— Думаю, что да. Для меня каждый пилот — герой, если даже он и не был на лиганте, а просто возит руду с Япета на Титан. Потому что и в системе бывает всякое.

Сивер опустил голову и не поднял ее.

— Что мне скажут на Земле? — пробормотал он. — Меня теперь никуда больше не пошлют?

— Нет, отчего же, — утешил Брег, — пошлют со временем. Но вот они — они никогда уже не будут возвращаться в солнечную систему и останавливаться на Япете. Это бывает раз в жизни, и, наверное, могло получиться иначе. — Он несколько раз зажег и погасил навигационные огни, затем трижды промигал слово «внимание», хотя внизу не осталось никого, кто нуждался бы в предупреждении.

— Я хотел… — отчаянно сказал Сивер.

— Да что ты мне объясняешь! — сказал Брег.

Он положил руку на стартер, автоматически включилась страхующая система.

— Действует, — слабо улыбнулся Сивер.

— Теперь его хватит надолго, — ответил Брег. — Наблюдай за кормой.

РОМАН ПОДОЛЬНЫЙ Кто поверит?

Кафе было маленьким и уютным, как ладонь, что подкладываешь под голову.

Зато взгляд моего соседа по столику — еще холоднее, чем мороженое, которое мне принесли.

И я совсем не ждала, что эти темные глаза так быстро потеплеют и, кивнув на столик у окна, сосед скажет: — А вот те двое сейчас сцепятся.

Два парня, отшвырнув стулья, схватили друг друга за лацканы пиджаков.

— А теперь войдет милиционер, — продолжал сосед деловито.

И милиционер вошел и раздвинул молодых петушков.

— А сейчас к беседе присоединится подавальщица.

Мимо нас к окну решительно прошагала официантка.

— А сейчас…

Он как будто вел репортаж, только слово опережало действие.

Это было смешно и немножко странно. Хотя, собственно, почему? Скандал он, конечно, предсказал по случайно долетевшей фразе. Постовой увидел драчунов в окно, а догадаться, что официантка позаботится о счете, вообще не составляло труда.

— А сейчас, — сказал он, — мы познакомимся, встанем и выйдем отсюда.

…Вечером, прощаясь, он произнес, не спрашивая, не уговаривая, а утверждая:

— Встретимся завтра в семь у Большого театра.

— Значит, до завтра, Виктор… А как дальше?

Его лицо на секунду стало торжественным.

— Фамилию мою вы завтра прочтете в «Вечерке». Под стихотворением на третьей странице. Пока!

…По дороге на свидание я купила газету. В ней было только одно стихотворение. Под ним стояло: Павел Будкин. Но Павел?

Значит, не он. Подвели парня…

Обещали, да не напечатали.

— Добрый день, товарищ Будкин!

— Фамилия была на месте?! — обрадовался он.

— Но… значит, вас зовут Павлом, а не Виктором?

— Нет, как раз Виктором… А вы решили, что в газете будут мои стихи? Но я — то говорил — вспомните — только о подписи, без имени, о фамилии. Об одной фамилии, без имени.

— Павел — ваш брат?

— Я единственный сын. И от вас первой узнал, что есть у меня на свете поэт-однофамилец.

— Ну, хватит шуток. Не лгите.

— Рад бы, да не могу. Понимаете, все, что я говорю, оказывается правдой. При одном маленьком условии: если мне верят.

— Ну-ка скажите, что сию минуту пойдет дождь. — Я вскинула глаза к небу.

— Я-то скажу, да вы не поверите. Значит, мои слова и ложью не будут. То, чему не верят, — не ложь и не обман. Разве сказки лгут?

— Значит, обязательно надо, чтобы я вам поверила?

— Вы или кто-нибудь еще… Но лучше вы!

— А как вы об этом узнали? Ну, о том, что не можете врать?

— Да похвастал как-то знакомой девушке, что завтра выполню план на двести процентов. А ведь знал, что не могу. Я тогда едва девяносто вытягивал. А утром пришла в голову одна штука… Ну, приспособление… Смотрю к концу смены — есть двести. Тут я только и вспомнил, о чем вчера трепался. И с тех пор не знаю, что делать. Опоздал на работу, сказал, что мать заболела, а через час меня к ней с завода вызвали… Пошутил с Борькой — товарищ мой, — что не любит его, видно, Ира, — а она на следующий день с другим в загс пошла. Сказал, что Петросян проиграет две партии подряд — в споре сказал, и забыл тут же, а Тиграну страдать пришлось… Поверил мне, значит, кто-то.

…Я рылась в книгах. Неужели ни с кем и никогда не бывало того, что с Витей? Правда, давно верят, что говорить о несуществующей болезни близкого человека — значит накликать ее. Но это же мистика. Или, может быть, какие-то законы психологии?… Хотя случай с газетой — к нему-то психология отношения не имеет.

Может, считать все просто цепочкой совпадений и не задумываться…

Мы вместе смеялись над жестом, вошедшим у меня в привычку: как только он начинал говорить о будущем, я хлопала его по губам, обрывая на полуслове. Но иногда что-то все-таки прорывалось. Результат?

Мне подарили на день рождения книгу, о которой я давно мечтала. Я получила на всех экзаменах пятерки. Я очень понравилась его маме. Я… Да что это все обо мне?

Он выиграл в сеансе против Смыслова, прошел без поражения заводской шахматный турнир, сделал пять изобретений, получил три премии, выжал штангу в сто двадцать кило и написал стихи (хотя в последнее я и не верила).

Стихи такие:

Вздохом горы развею.
Сдвину оси планет.
Для того, в кого верят.
Невозможного нет.

Хороший он был, очень хороший — человек, не умевший лгать. Может быть, он и еще писал стихи. Не знаю, потому что тут как раз вернулся из экспедиции Игорь. Виктор встретил нас случайно на улице, подошел, поздоровался, посмотрел на него, на меня и сказал: «Вы друг друга любите». И ушел. С тех пор я его не видела. Но помню. Потому что счастлива. Виктор ведь, знаете, не умел лгать.

РОМАН ПОДОЛЬНЫЙ Начало одной дискуссии (Из цикла «Неисторические рассказы»)

Что-то моряки в почете.

Что-то лирики в загоне.

В.Шекспир. Сонет 155 [12]

Опилки, устилавшие пол кабачка, были едва видны из-под покрывших его тел. Еще бы — шел уже третий час пополуночи, а сэр Френсис Дрейк вернулся из Виндзорского дворца, где был принят королевой, уже в середине дня.

А завтра во главе своей эскадры великий пират и мореплаватель уходит в Вест-Индию.

О, на него-то выпитое вино подействовало мало. По-прежнему победно топорщились усы, сверкали глаза, белизна кружев подчеркивала красоту Смуглого лица, сильных и властных рук старого воина.