Александр Розов - Чужая в чужом море

• Название: Чужая в чужом море
• Автор: Александр Розов
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

— Почему бы и нет? Сейчас я ему позвоню, и если он не занят…

…

«О, черт! – подумала Жанна, — Вот почему лицо док–Мака с самого начала казалось мне таким знакомым. Ведь перед самым вылетом из Сиэтла на Гавайи секретарь ассоциации «Репортеры без границ» Касси Молден давал мне эту дурацкую статью в Daily Mirror: «Преступная генная инженерия. 100 лет под знаком свастики». Там был целый раздел:

«Неонацизм в сердце Англии. Загадка доктора Линкса, идеолога «научного» расизма». История талантливого молекулярного генетика, который, будто бы, начал выступать с расистскими заявлениями в прессе, затем спился, затем сидел в тюрьме, а затем пропал без вести. И тюремное фото – в фас и в профиль. Стареющий одутловатый алкоголик. Определить, что человек на фото и док Мак Лоу – одно и то же лицо мог бы, разве что, Шерлок Холмс со своим дедуктивным методом… Например, его бы насторожило, что Мак Лоу в салуне вообще не пьет ни капли спиртного, и резкий, решительный уход от ответа на вопрос, из какой страны Британского содружества он происходит… Да что теперь толку рассуждать, могла ли я догадаться. Не догадалась – вот и все…».

…

Доктор Макс Линкс (или доктор Мак Лоу) подкатил к пирсу «Пещеры водяной крысы» через четверть часа, на акваскутере какой–то ультрамодерновой конфигурации, и ярко–сиреневой расцветки. Улыбающийся дядька средних лет, дочерна загорелый, несколько худощавый, одетый в яркую лилово–бардовую клетчатую рубашку и ядовито–зеленые брюки, которые в данный момент были мокрыми почти до середины бедра.

— Aloha, foa, — сказал он, войдя в зал, — Я ужасно извиняюсь за свой вид. Я решил одеться по–цивилизованному, но забыл, что эта водяная машинка имеет свойство разбрызгивать море во все стороны, не исключая и сторону водителя… Черт! Я еще и бумажник забыл. Джабба, нальешь мне кофе в кредит? Я завтра отдам. И какую–нибудь легкую сигару, Я что–то нервничаю, тут пресса… О! Привет, Пума, ты все хорошеешь. А где Рон?

— Спит. Если хочешь, я разбужу.

— Не надо, это негуманно. Ты и так не даешь ему спать ночью…

— Ничего подобного! – возразила Пума, — Мы рано ложимся и поспать тоже успеваем!

— Да? И очень правильно делаете. Но будить все равно не надо… Ого! Жанна, что ты делаешь за стойкой? Ты что, бросила журналистику и занялась ресторанным бизнесом вместе с этими двумя ковбоями?

— Нет, Мак… То есть, доктор Линкс… Как вас теперь называть?

— Как тебе больше нравится. У меня такая прорва имен, что я перестал придавать этому всякое значение, и скоро буду легко отзываться на лексические конструкции наподобие: «Эй–как–тебя–там». Но для друзей я просто «Мак», так что валяй без церемоний.

— Да, Мак. Поскольку я так и не бросила журналистику, у меня вопрос о триффидах.

— Что именно о триффидах? – поинтересовался он.

Жанна задумалась на секунду, и ответила:

— Вообще–то практически все, но в начале: сильно ли я ошибусь, если скажу, что тебя репрессировали в Англии за изобретение триффидов?

— Это не вполне корректное утверждение, — сообщил доктор Линкс (или Лоу), — Сами по себе триффиды, как и любой другой продукт генной инженерии, были безразличны для властей. Скажу больше: власть состоит из людей с таким низким уровнем образования, интеллекта и любознательности, что они бы никогда не заинтересовались триффидами. Парадокс: страной, которая 300 лет назад начала индустриальную революцию в мире, сегодня управляют имбецилы, не способные даже толком научиться пасти овец. Но не буду отвлекаться. Репрессии против меня были связаны не с лабораторными образцами триффидов, а с публикацией, в которой я предложил использовать эту разработку для решения проблемы голода в афро–азиатском регионе. Уверяю вас, если бы я предложил снести Тауэр и Вестминстерское аббатство, ко мне бы и то отнеслись более либерально. Но африканский Царь–Голод — это не какой–нибудь там Иисус из Назарета. Это такой великий бог, непочтение к которому карается беспощадно.

— Доктор Лоу, можно попросить вас не богохульствовать? – сказал репортер Fox–News.

— Можно, — ответил биолог, — Только я проигнорирую вашу просьбу. Ваш бог мне, если честно, безразличен, а вот исполнение просьб вроде этой… Интеллектуальный кризис в странах–лидерах прогресса начался с того, что образованных работоспособных людей заставили уважать т.н. «религиозные чувства»…

Джабба тронул доктора за плечо и поставил на стойку чашку кофе и открытую коробку сигар. Мак Лоу церемонно поклонился, и подмигнул бармену.

— Спасибо, ты настоящий друг… Жанна, я ответил на твой вопрос?

— Признаться, не совсем, Мак. Хотелось бы знать, в чем состояли репрессии.

— Черт, я упустил это… Если вкратце, то меня уволили с работы, запретили заниматься профессиональной деятельностью, закрыли кредит в банке, и выгнали из дома.

— Но вас же не посадили в тюрьму, — заметил репортер «London Courier».

— Почему же? – возразил Мак, — Посадили. Разумеется, не за мои политические взгляды. Мне дали 6 месяцев за кражу продуктов в магазине. Понимаете, у меня вообще не было денег, а на помойке в тот день не нашлось ничего более–менее съедобного.

— Вам приходилось ходить на помойку за едой? – изумленно спросила Ллаки.

— Нет, леди. Ходить не приходилось. Я на этой помойке жил. Как я уже сообщал, меня выгнали из дома, так что я жил в начале — на помойке, потом — в тюрьме, а в последний период моей британской одиссеи — на небольших вокзалах вокруг Бристоля. Там часто бросают в урны что–нибудь вроде недоеденного пирожка или недопитой банки пива.

— А как вы жили зимой? Ведь там, в Англии, очень холодные зимы, даже бывает снег.

— Это была проблема, — подтвердил он, — К счастью, в окрестностях города есть много пустующих отапливаемых помещений. Например, рядом с моей помойкой был узел теплотрассы с технологической выемкой, в которой можно было греться или спать.

Нитро, с интересом слушавший эту историю, облокотившись на стойку, заметил:

— По ходу, Мак, я бы на твоем месте попытался прикинуться шлангом и устроиться на какую–нибудь работу вроде мойки машин или погрузки не очень тяжелых вещей.

— Дельная мысль, — согласился тот, прикуривая сигару, — Это я тоже пробовал. Но все ключевые позиции в этом сегменте рынка труда контролируются всякими братьями–мусульманами из Сомали, Судана и прочего Афганистана. Мне, грубо говоря, набили морду, когда я попытался там зарабатывать. Ты, наверное, смог бы от них отбиться…

— Я бы даже не стал отбиваться, — возразил Нитро, — я бы нашел их вонючее стойбище, заложил туда центнер аммонала, и отправил бы их в стратосферу в виде фарша.

— И сел бы лет на 20, — заметил Мак, — Кстати, тоже выход. В тюрьме тепло и кормят.

— Мак, а можно я вернусь к триффидам? – спросила Жанна.

Биолог кивнул, и устроился на табурете в пол–оборота к залу.

— Насколько я понимаю, — начала она, — заявления об опасности плодов триффида для здоровья… Скажем так, голословны.

— Полный бред, — подтвердил он, — Например, здесь, на Никаупара, гарниры и салаты с триффидом такое же обычное дело, как с бататом, ямсом или кукурузой. На корме из триффидов уже выросло два поколения чипи — тоже, кстати, трансгенных. Мы с тобой вместе их ели – помнишь? На мой вкус, уж точно не хуже бройлера или индюшки.

— Это было предисловие к вопросу, — пояснила Жанна, — а вот сам вопрос. В Мпулу, где сейчас триффиды стали основной агрокультурой, под специфические поливные поля занимается все больше площадей. Сокращается естественная лесо–саванна. Меняются ландшафты. Скоро начнут исчезать некоторые виды животных… Ты понимаешь?

— Жанна, разве я похож на идиота? Конечно, я понимаю, что такой объем интенсивного поливного земледелия с продуцированием миллионов тонн биомассы в год, перевернет локальные экосистемы, изменит пищевые цепи, и далее в том же роде. Но такова цена сытости людей. В Европе этот процесс происходил 3 тысячи лет. Медленно сводились леса, на их месте медленно росли пашни. Если ты сядешь в автомобиль и проедешь от Бреста или Шербура до Тулона или Ниццы, то не увидишь ничего похожего на те леса, которые описывал Цезарь в «Галльской войне». В Северной Америке тот же процесс происходил уже быстрее: 200 лет и там не стало ни прерий, ни бизонов. Их вытеснили пашни и дороги. В Мпулу все произойдет лет за 5. Дело не в длительности, а в итогах процесса. Почему европейские и американские «зеленые» борются против триффидов в Африке, а не против пшеницы и кукурузы у себя дома?

— Об этом уже неоднократно говорилось, — заметила она, — Не хочется, чтобы африканцы повторили наши ошибки и разрушили свою дикую природу, как мы разрушили свою.

— Это очень красиво звучит, — сказал он с легкой иронией, — Но очень паршиво выглядит. Сытый богатый европеец или американец сидит на пашне, жует огромный бутерброд с ветчиной и говорит голодному нищему африканцу: не повторяй мои ошибки.