Нина Храброва - Мой Артек

• Название: Мой Артек
• Автор: Нина Храброва
• Издательство: Ээсти Раамат
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1983

Заметки пионервожатой о жизни лагеря в годы Великой Отечественной Войны.

---

«…В 1924 году я был с Зиновием Петровичем в Гурзуфе, где он проводил свой отпуск. В жаркий солнечный день мы пошли с ним гулять с тем, между прочим, чтобы посмотреть подходящее место для будущего лагеря, мысль о котором он в то время лелеял. Когда мы пришли на то место, где теперь раскинут артековский лагерь, Зиновий Петрович стал развивать мысли и планы насчет будущего строительства…»

Но прежде, чем «развивать мысли и планы», Соловьев отыскал это место. Небольшая глубокая бухта с двух сторон защищена от ветров горой Аю-Даг и скалистым мысом, на котором стоят развалины Генуэзской крепости, а с третьей стороны — Крымская горная цепь с вершинами Роман-кош и Ай-Петри. В воздухе — запах цветов и трав, южной хвои, йодистое дыхание моря. И на многих гектарах — великолепный парк, выращенный здесь богатым ботаником Виннером и переданный государству. Здесь — не просто целебно, не просто красиво, не просто романтично. Здесь в названиях живет древняя история Таврии, таинственная, мало исследованная, уходящая в глубь веков к истокам скифского и сарматского государств, ко времени расцвета и проникновения в Таврию эллинской и древнеримской цивилизаций. Зиновий Петрович был по-настоящему, классически образован и по-ленински понимал все неисчислимое значение культурного наследия в формировании новой интеллигенции. Он ходил по татарским деревушкам, разбросанным по побережью, узнавал названия горных вершин и распадков, ущелий и речек.

«Артек» — место отдыха перепелок: так толковали местные жители это название, оно ему понравилось, он весело говорил — ну, просто как по заказу: пусть и наша детвора отдыхает, раз тут отдыхают перепелки, пусть наш пионерский лагерь так и называется.

В этой ласковой маленькой стране «Артек» целых четыре реки, их названия говорят о разных эпохах здешней цивилизации: Кумака-дере, Черкес-дере, Суук-су — три тюркских названия (дере — река, су — вода). Четвертое Путанис — уходит в эллинскую древность.

Зиновий Петрович не мог знать, но, наверное предполагал, что наступит время, когда историей этих мест займутся пионеры-краеведы, что здесь побывают виднейшие ученые и общественные деятели планеты — ведь при его жизни в Артеке была Клара Цеткин, приезжал в гости Анри Барбюс, и Зиновий Петрович был дружен с ними. А после войны, в шестидесятых годах, приезжал в Артек интересный гость — брат Никоса Белояниса, один из крупнейших топонимиков мира Христос Белоянис, и он привел несколько толкований слова «артек», из которых наиболее приемлемым для него же самого было два — уже известное нам «место отдыха перепелок» с древнегреческого, и еще с языка предков нынешних осетин, с аланского, «артек» — спуск с горы. Возможно! Ведь русла четырех близких одна к другой рек — конечно же, отличный спуск с горы. Были Зиновию Петровичу известны легенды о здешних местах. Например, про маленький домик, в котором он поселился, когда стал совсем артековцем и не захотел покидать лагеря, не захотел жить в санатории, а жил в Артеке и по артековскому режиму — рассказывали старожилы, что в давние времена в нём обитала странная, хоть и не самой первой молодости, но красивая француженка, что она носилась на бешеном скакуне по здешним ущельям, а ночами в ее домике горел свет и раздавались звуки шумных пиров. Говорили, что и похоронена она где-то здесь, и что было время, когда из-под земли была видна надгробная плита, и на ней некая французская фамилия, чем-то знаменитая. Когда Зиновий Петрович дознался до фамилии, оказалось, что тут была похоронена женщина, послужившая для Дюма прототипом пресловутой «миледи»: она убежала от французских и английских придворных интриг в Россию и здесь окончила свои дни. Представляю себе довольное лицо Зиновия Петровича — занятно будет ребятам!

Или — легенда Аю-Дага, в переводе с тюркского Медведь-горы. Аю-даг и в самом деле похож на медведя, уткнувшегося носом в морскую волну. Говорит легенда, что некогда племя медведей пленило прекрасную девушку, и она заботилась о них, и медведи обожали ее так, что просто не могли без нее обходиться. Но она встретила джигита и полюбила его, и покинула медведей, ушла с любимым под парусом в море. Медведи кинулись за ней, решили выпить море и посуху догнать свою любимицу, отнять ее у джигита, умолить не бросать их. Но любовь оказалась сильней, любовь встала на пути самого главного, первым подбежавшего к морю медведя и превратила его в гору. Остальные отступили в горные леса, а девушка уплыла с джигитом.

Или — рассказ о Пушкине, о том, что здесь во время южной ссылки он любил бродить, сидел на уцелевшем краешке генуэзской башни недалеко от Гурзуфа, и свободная стихия моря пела ему свои песни. А в Суук-су есть скала, на которой он тоже любил побыть в одиночестве — она и носит его имя. Со скалы он спускался вниз, к самой волне, заплывал в темный прохладный грот, вымытый волною в скале, и подолгу плавал там, эта промоина нынче называется «Пушкинским гротом»… Со скалой связан интересный замысел русского певца Федора Ивановича Шаляпина. Он любил Крым, не раз отдыхал там. Летом 1916 года он был гостем Ольги Михайловны Соловьевой. К Зиновию Петровичу Соловьеву она никакого отношения не имела. Судьба ее была иной: молодой малограмотной девушкой она поступила в услужение к инженеру Березину, которому в царское время принадлежало имение Суук-су, неоднократно переходившее из рук в руки. Вскоре Ольга Михайловна стала женой Березина, а после его смерти осталась наследницей имения и открыла в нем курорт. Шаляпин был в восхищении от красоты, открывавшейся с вершины скалы на горную цепь, на скалистые Адалары — два островка в море. Вот что пишет Шаляпин в своей книге «Маска и душа»: «…Я согрел мечту, которая была мне дороже всего. Я решил посвятить и мои материальные средства, и мои духовные силы на создание в России интимного центра не только театрального, но и вообще — искусства… Я желал собрать в одну группу молодых певцов, музыкантов, художников и в серьезной тишине вместе с ними, между прочей работой, работать над созданием идеального театра. Я желал окружить этих людей также и красотой природы, и радостями обеспеченного уюта. Есть в Крыму, в Суук-Су, скала у моря, носящая имя Пушкина. На ней я решил построить замок искусства. Я приобрел в собственность Пушкинскую скалу, заказал архитектору проект замка, купил гобелены для убранства стен… Мечту мою я оставил в России разбитой…»

Революция поступила по-своему: в роскошных дачах бывших богачей создано много домов творчества для людей советского искусства. А Пушкинская скала досталась Артеку, и площадка на её вершине, и темный тихий грот внизу, имя Пушкина и его незримый след здесь как магнитом тянут к себе ребячьи сердца.

Словом, в этом Артеке было все, что нужно детям: море, солнце, ласковый ветер и дух прошлого с его преданиями и сказками, без которых детству никак нельзя.

Не было только средств для строительства лагеря.

Но был комсомол — молодая гвардия ленинцев в юнгштурмовках, первое поколение юношей и девушек, узнавших новую истину: радость жить в первую очередь не маленькими личными интересами, но большими и сложными проблемами общества. Поколение молодых, впервые в истории человечества испытавшее возможность изменить жизнь, своими руками устранить дурное, своим сердцем согреть озябшее, своим трудом создать добро. Тогда для них это было утолением духовной жажды, свойственной человеку вообще, молодым людям — в особенности.

ЦК ВЛКСМ принял решение помочь Артеку.

По городам и селам комсомольцы стали собирать металлолом и макулатуру, а деньги перечислять на строительство Артека.

В Крым отправился ударный отряд комсомольцев-строителей.

Жилья для ребят пока не строили — было решено, что на первых порах они будут жить в палатках, летом в Крыму это не только допустимо, но и полезно. Нужны были хозяйственные помещения. О том, как они строились, сохранился рассказ старого гурзуфского жителя, в прошлом печника, затем председателя первого Гурзуфского ревкома Григория Назаровича Курбатова. Он вспомнил свое бывшее ремесло и вечерами после работы ходил в Артек: «Помню, уже заезжали ребята, а я волновался — трубу докладывал. Глину-то сам заводил. И плиту ставил сам… С двумя сквозными духовками. С подземными дымоходами. Как игрушка. Работал дня четыре. Еле успел к их приезду…»

С простой плиты, хоть и похожей на игрушку, но варившей и жарившей сначала под открытым небом — с этой простоты началось великое: Артек и тысячи подобных ему детских оздоровительных лагерей.

24 мая 1925 года «Комсомольская правда» в своем самом первом номере коротко сообщала в заметке «Лагерь в Крыму»:

«Ц. Б. Ю. П. (Центральное бюро юных пионеров) при помощи Красного Креста организует на лето лагерь в Крыму для пионеров Москвы, Иваново-Вознесенска, Ленинграда и Ярославля. Под руководством тт. Семашко и Соловьева для лагеря выбрано одно из лучших мест Крыма. Лагерь явится первым опытом лагеря-санатория. В лагерь поедут пионеры, предрасположенные к туберкулезу».