Эдвина Марк - Юная грешница

• Название: Юная грешница
• Автор: Эдвина Марк
• Жанр: Современные любовные романы

---

— До свидания, — прошептал он.

Я смогла только кивнуть головой. По моим щекам катились слезы.

А потом вспыхнул дневной свет, даже стало светлее, чем днем.

Многочисленные прожекторы били в нас, и улица оказалась полна полицейских. Казалось, они выпрыгнули из-под земли. Громовой голос загрохотал в ночи, вдруг сгустившейся за пределами круга света, в котором мы сидели, словно две бабочки, наколотые на булавки.

— Джоан, — прогрохотал голос. — Выходи из машины. Ты, Вито, не усугубляй свое положение. Отпусти ее. Ты окружен.

Голос ударил по нам, мгновенно лишив нас чувств, мыслей. Потом Джо в ярком свете зашевелился. Его лицо было бледным, но спокойным.

— Я так и знал, что мы не выберемся. Вот, — он протянул мне два конверта с деньгами. — Делай, как они говорят. Выходи.

— Нет. Я остаюсь с тобой, — сказав это, я знала, что приняла решение. Мне стало легче. Я вновь немного ощутила себя человеком.

— Джоан, — грохотал голос. — Мы идем за тобой.

— Они ненормальные, — сказал Джо. — Если бы я был тем, за кого они меня принимают, я использовал бы тебя как щит. Они сильно рискуют. Выходи, детка.

— Нет… — мой голос напоминал голос пятилетней девочки. Я плакала, но не хотела никого слушаться, и была готова сразиться с полисменами. Только бы прожекторы не светили так ярко.

— Разве ты не видишь, — страшным шепотом произнес Джо, — это самый лучший выход? Не видишь? Ведь я все равно как-нибудь выдал бы себя.

Я сидела окаменев. За границами света чувствовалось организованное движение, но мы, конечно, были ослеплены. Я ничего не видела.

— Я поехал бы в отделение полиции, — сказал Джо. — Выходи, дорогая.

Я открыла дверцу, взяла деньги, вышла на белый свет и сделала пару шагов. Чьи-то крепкие руки подхватили меня. Я вдруг взглянула в лицо спокойного молодого человека в штатском, на его могучий подбородок.

— Все в порядке? — спросил он.

Я кивнула. Мне было наплевать. Просто наплевать, потому что я кое-что поняла. Темная птица, тревожившая меня раньше, села мне на плечо и стала клевать мое сердце. Теперь я знала ее имя — смерть.

Джо любил ее, а не меня.

Джо хотел умереть. Хотел покончить с собой. Эта мысль сложилась четко и ужасно в моем мозгу. Все части страшной головоломки сложились аккуратно и понятно.

Он всю свою жизнь хотел умереть и наконец добился успеха. Я помогла ему покончить с собой.

Слезы катились по моим щекам, и полисмен принял это за истерическую реакцию.

— Твои родные ждут тебя, — сказал он. — Он не причинил тебе вреда. Мы сильно рисковали.

Значит, они тоже понимали это. Я даже не стала качать головой, повернулась к нему спиной и посмотрела на машину, на старого жука, неподвижного в ярком свете.

Джо вышел из машины, просто, сам, положил руки на крышу и стал ждать, повернувшись спиной к прожекторам. Казалось, он знал, что делать.

Три полисмена с пистолетами осторожно подошли к нему. Двое сразу повисли на нем, а третий отважно подошел к арестованному на расстояние вытянутой руки, и обыскал его (на предмет оружия, я думаю) и только потом убрал в кобуру свой револьвер. Подошли еще трое. Джо повернулся и вытянул руки. Один из полисменов надел на него наручники (сталь блеснула в белом свете) и затем осторожно, словно провинившегося ребенка, ударил по лицу. В тишине звук пощечины эхом разнесся по улице.

Я почувствовала ее всем своим телом, рванулась вперед, но моя рука была зажата железной хваткой.

И тогда я крикнула ему:

— Джо, Джо!

Казалось, он не услышал меня, прошел пару ярдов к полицейской машине и забрался на заднее сиденье. Помню, я подумала, что его зарождающаяся лысинка должна была заблестеть в ярком свете.

Хлопнула дверца, полицейская машина медленно тронулась с места, и через несколько секунд свет погас.

А потом я поняла, что улица совсем не темная и не тихая. В каждом доме горел свет. Все хотели увидеть арест.

Справа до меня донеслись причитания, разговоры, а затем я увидела Марию. Ее лицо тонуло в тенях при обычном освещении, она по-прежнему сжимала в руках свою новую книжечку в красном переплете и плакала… с серьезностью покинутого ребенка.

Женщину тоже окружали полисмены. Затем державший меня мужчина тихо сказал:

— Твои родные ждут.

Я повернулась к своему дому, из которого выбежала мама. Она выглядела, как живой труп, но через несколько мгновений ее руки обняли меня и крепко сжали.

— Слава Богу, — словно себе прошептала мама. — Боже милостивый, спасибо тебе, спасибо!

Я почувствовала на своих глазах слезы и зарыдала. Мама взяла меня у полисмена (который сам слегка шмыгал носом), и мы прошли в дом, закрыв за собой дверь. В холле стоял Эллиот. Он обнял меня (впервые в жизни) и грубовато спросил:

— С тобой все в порядке, Джоан? Я кивнула, не в состоянии ответить словами. Слезы катились по моим щекам, и я ощущала головокружение.

Родители провели меня в гостиную. В доме оказалось полно посторонних (позже я узнала, что это были репортеры), но Эллиот выпроводил всех и закрыл дверь.

— Получите всю информацию потом, — повторял он, подгоняя газетчиков к выходу. — Дайте нам отдохнуть. Получите свою информацию. Дайте нам успокоиться, ребята.

(Ребята!) Я безмолвно сидела на кушетке в гостиной, все еще сжимая в руках конверты. От усталости у меня кружилась голова. Я едва могла сосредоточиться. Все произошло так быстро, так жестоко. Сквозь туман я начала понимать, что мама что-то говорит высоким, взволнованным голосом.

— Что он сделал с тобой, милая? — она с ужасом смотрела на мои ноги. Свежие царапины на них кровоточили, испачкав ковер, и я представила, какой у меня сейчас вид — с прилипшими ветками и травинками. Лицо бедной мамы двигалось под серой кожей, глаза едва не вылетали из орбит.

— Со мной все в порядке, — сказала я. — Он ничего не сделал. Ничего вообще. Ничего, о чем вы думаете.

— Джоан? — Эллиот стоял надо мной. — Он не…

— Нет, — ответила я. — Нет.

— Мы вышибем из него правду, — мрачно произнес Эллиот, и я протянула ему конверты.

— Вот, — сказала я. — К ним, кажется, не прикасались.

— Наверное, он забыл их, когда загорелся свет, — проговорил Эллиот, взяв конверты. Он держал их осторожно, — Ты не хочешь пересчитать деньги? спросила я.

— Посмотри на свои руки.

Я опустила глаза. Мои пальцы были покрыты ярко красными пятнышками, выделявшимися на коже четко, словно родинки.

— Они были помечены, — с удовлетворением сказал Эллиот. — Он не смог бы потравить и цента.

По какой-то причине это показалось мне окончательной мерзостью. Я разрыдалась, закрыв лицо ладонями и вздрагивая.

— Они никогда не смоются, — услышала я свой голос. — Никогда не смоются. Мне никогда от них не избавиться.

— Есть средство, — сказал Эллиот. — Все хорошо, Джоан. Есть крем, уничтожающий пятна чернил для множительных аппаратов на руках операторов. Завтра я возьму немного в банке. Все отчистится, — в его голосе слышалось смущение. — Не плачь так. Все сойдет.

Но я продолжала рыдать, и через некоторое время мама повела меня наверх. Она раздела меня в моей комнате и уложила в постель, не произнося ни слова. Я сразу же уснула, погрузилась в темноту, настолько уставшая, что даже короткий спуск в забытье вызвал во мне слабость и головокружение. Если бы не мгновенный сон, я скатилась бы с кровати.

Глава 11

Пробуждение было неприятным. Я проснулась с натянутыми нервами и сжатыми под одеялом кулаками. Мне сразу стало понятно, где я нахожусь, и мозг начал с трудом шевелиться от потока воспоминаний.

Каждая косточка моего тела ныла. Я чувствовала себя так, будто меня били тяжелой доской. Слегка пошевелив под одеялом ногами, я мгновенно покрылась холодным потом от вспыхнувшей боли.

Затем передо мной возникло лицо Джо. Оно появилось почти мгновенно, четкое, в том белом свете, смирившееся, вялое, почти лишенное сознания, безнадежное. Слезы навернулись мне на глаза, но задержались на ресницах. Плакать больше было не о чем.

Сильный, сочный солнечный свет падал на мою кровать. Это был дневной свет, и я поняла, что спала долго.

Я встала, постанывая от боли, наполнила ванну очень горячей водой и погрузилась в нее. Мне хотелось расслабиться часок.

Увидев под зеленоватой водой пятнышки на своей правой руке, я выскочила из ванны, словно пойманная на крючок рыба, подошла к шкафу и впервые за несколько дней, казавшихся неделями, надела свежую одежду. Я очень аккуратно причесалась, подкрасила губы, напудрилась и минут через пятнадцать стала выглядеть более или менее прилично.

Посмотрев на себя в зеркало, я увидела чужое лицо. Последние дни изменили меня. Я потеряла фунтов пять, и мои щеки немного ввалились. Но внешние изменения никак не могли сравниться внутренними. Из зеркала на меня смотрела меланхоличная девушка. Грусть являлась самим ее существом, запятнала душу. Я знала, что никогда не смогу избавиться от этих пятен, даже с помощью самого лучшего крема в мире.