Алексей Диброва - Артековский закал

• Название: Артековский закал
• Автор: Алексей Диброва
• Жанр: Биографии и Мемуары

18 июня 1941 года в Артек приехали школьники из Белоруссии, России, Украины, впервые — ребята из Прибалтики. И их сверстники из Германии, Польши, Испании… Через два дня началась новая смена… А через 4 — война. Но смена не закончилась, было принято решение эвакуировать Лагерь. Начались долгие странствования артековцев по военным дорогам. Поезда, автомобили, пароходы… Артек жил. Артековцы хранили и соблюдали свои традиции, вместе преодолевали большие и малые трудности военного времени. Наравне со взрослыми работали на колхозных полях, в военных госпиталях. Готовили посылки на фронт, выступали с концертами перед бойцами… Флаг Артека поднимался над Москвой, Сталинградом, в Донских степях и на Алтае. Артековское приветствие слышали Казань, Саратов, Челябинск, Омск, Новосибирск…

---

— Поняли! — весело закричали ребята.

— Разойдись! — по-военному скомандовал Ястребов.

В Москву прибыли к исходу дня. Ребята снова увидели столицу.

Выглядела она гораздо суровее, нежели в начале июля: соблюдалась строгая светомаскировка, все дома в окнах были оклеены крест-накрест бумажными лентами, людей на улицах было мало.

Шли по набережной Москва-реки, слева тянулись высокие стены Кремля. Володя Дорохин шагал рядом с ребятами и скороговоркой рассказывал историю каждой башни, каждой улицы, по которой мы проходили. В нем чувствовался не только житель Москвы, но и хороший знаток истории.

Колонна часто останавливалась, ведь все вещи дети несли на себе.

К речному вокзалу пришли, когда совсем стемнело. Возле причала стоял пароход с погашенными огнями, на спасательных кругам удалось прочитать надпись — название парохода — «Правда».

Разместились в каютах нижней палубы. Сложив вещи, поднялся с Натаном на верхнюю палубу. Трап был крутой, на предпоследней ступеньке я больно ушибся коленом. Чьи-то сильные руки помогли мне подняться, строгий женский голос спросил:

— Вы почему здесь бегаете?

Я поднял глаза: передо мной стояла стройная высокая женщина в пионерском галстуке. «Вожатая!» — догадался я.

— Спасибо вам… Извините… — замялся я. — Мы не бегаем, просто шли на верхнюю палубу, — оправдывался я, ища глазами исчезнувшего Натана.

— А что у тебя с ногой? Ты расшиб колено? — заметила она.

По ноге поползла красная струйка.

— Спустись вниз, тебе сделают перевязку! — строго распорядилась она. Через несколько минут вожатая умело забинтовала рану.

Так я познакомился с пионервожатой Артека — Тосей Сидоровой, — прекрасным человеком, умелым массовиком и организатором детского коллектива. На пароходе и в дороге, вообще Тося совмещала работу вожатой, медсестры, кастелянши, завхоза, а главное — чуткой и справедливой матери многих ребятишек.

…По воде тянулась лунная дорожка, вот пароход дал, наконец, гудок, отдали концы, по воде ударили лопасти колёса, лунная дорожка заволновалась, изломалась, — пароход отходил от пристани. Интересно было наблюдать, как пароход проходил шлюзы канала Москва-Волга. Уже было далеко за полночь, но большая часть детей стояла на нижней палубе и наблюдала, как открываются ворота шлюза и пароход заходит в бетонированное ущелье, потом ворота закрываются, постепенно повышается уровень воды, открываются следующие ворота и пароход медленно движется в следующий шлюз, — и так до самого русла Волги. По реке мерцали огоньки, указывая фарватер реки, пароходы двигались с притушенными огнями, которые отражались в воде, в разные стороны по реке плыли мерцающие огоньки.

В Горьком пересели на другой — винтовой пароход — «Урицкий», и вновь великая русская река уносила артековцев на юг. Очарованные смотрители мы на живописные утесы Жигулей в самарской излучине.

Володя Дорохин рассказывал:

— Здесь когда-то были засады восставших казаков Степана Разина. И вообще, Жигули всегда прятали в своих лесах и дебрях бедный люд, и поэтому Жигули всегда были опасными местом для купеческих караванов, разных государевых служителей.

— А не в этих ли местах родилась эта песня? — и Володя Николаев запел:

Волга, Волга — мать родная,
Волга — русская река!

Мелодия популярной русской народной песни была всем известна и ребята дружно подхватили:

Не видала ты подарка
От донского казака.

На долгие годы в памяти детей осталась эта чудо-экскурсия по величественной русской реке — «главной улице России».

ОТ ВОЛГИ ДО ТИХОГО ДОНА

Склонность к радости и надежде — истинное счастье; склонность к опасению и меланхолии — настоящее несчастье.

Д. Юм.

Через несколько дней мы прибыли в Сталинград — тогда, в июле 1941-го, — далёкий тыловой город. Солнце закатилось за высокий правый берег, пока поужинали и разместились на ночлег — стало совсем темно. Просторные, светлые классы новой четырёхэтажной школы наполнились смехом, говором детворы — первый и второй этажи заняли артековцы. Нас восхищала отделка и обстановка классов, коридоров, спортивного зала новой школы. Подобных светлых и удобных школ многим пионерам ещё не приходилось видеть, в душе они завидовали тем детям, которые здесь учились, а теперь были на каникулах.

Я невольно сравнивал это здание со своей сельской школой, в которой учились ещё мои родители, здание было маленькое и обветшалое, а здесь был настоящий дворец из сказки!

Утром жители этого индустриального приволжского города с некоторым удивлением смотрели на стройную колонну пионеров перед школьным зданием. Вожатые сдавали помещение школьной администрации, а пионеры тем временем начали песню — она всегда была нашей попутчицей. Вспыхнула она стихийно, неизвестно, кто её запел первым, но все дружно подхватили её с такой энергией и силой, что возле забора останавливались прохожие и с интересом рассматривали юных артистов, поющих свою излюбленную артековскую:

Нам навстречу ветер буйный дул,
Ледяные брызги дождь ронял,
Но не потемнели жерла дул,
Не покрылись ржавчиной броня.

Припев подхватили ещё дружнее и триста глоток рванули воздух:

Налетает вал на вал,
Ветер в море — прям и скор.
Много вод в морях разволновал
Краснофлотский линкор!

Это был интересный день, — день экскурсий и знакомства с достопримечательностями города. Сначала мы поехали в музей обороны Царицына. Затаив дыхание, слушали рассказ экскурсовода, переходя от витрин к стендам, из одной комнаты в другую. Здесь всё дышало далёким восемнадцатым годом: боевая тачанка, красные знамёна, сабля Будённого, револьвер Ворошилова, пушки и пулемёты, карты, батальные картины Грекова, Йогансона, скульптуры Шадра, патронташи и ленты с патронами и много всевозможного оружия. Ныли усталые ноги, но ребята не уходили из музея пока все не было просмотрено несколько раз.

После экскурсии по городу артековцы были гостями городского Дворца пионеров. Они осмотрели кружковые комнаты и залы этого чудесного здания, изделия юных техников, художественную студию, спортивный зал, а потом в актовом зале посмотрели концерт юных артистов. Ведущий объявил:

— Русский народный танец в исполнении сестёр Игольниковых!

Баян заиграл мелодию про берёзку, а на сцену из противоположных кулис медленно выплыли в русских костюмах две девушки. Они медленно прошли по кругу. Вдруг мелодия стала веселой, залихватской, и закружились, как многокрасочный вихрь умелицы-сестрички. Казалось, что, и профессиональный артист так не спляшет!

Громкими аплодисментами благодарили артековцы плясуний. Потом было сольное пение, художественное чтение. Красиво играл оркестр народных инструментов. И вот снова конферансье назвал знакомое имя:

— Матросский танец «Яблочко» в исполнении Розы Игольниковой!

Её встретили громкими аплодисментами. Это была не Роза, а стройный моряк в бескозырке, в ослепительно белом костюме. Чего только он не выделывал на сцене! Драил палубу, лез по канату, всматривался в подзорную трубу, передавал семафорные сигналы — и все это четко, в темпе, с настоящей матросской удалью и задором. Розе пришлось «на бис» исполнить несколько па и её долго не отпускали со сцены.

На следующий день пассажирский поезд увозил артековцев назад от Волги, в донские степи, так красочно воспетые Шолоховым. На небольшой степной станции выгрузились, узнали её название — станция Чир, Сталинградской железной дороги. Вспомнилась школьная песня в периоды гражданской войны, где упоминалась эта станция вместе с именем Ворошилова, — здесь шли жестокие бои, об этом мы также слышали в музее обороны Царицына.

— Легендарная станция, хотя и небольшая, — резюмировал кто-то.

Старшие ребята долго разгружали товарный вагон с артековским имуществом. День был жаркий, и пот струился ручьями. Но вот выгружен последний ящик и уложен в штабель, ребята помылись возле крана. Пообедали в станционной столовой и стали дожидаться грузовых автомобилей. Остальные артековцы сразу же после приезда подошедшим автобусом уехали на новое место жительства.

Нам пришлось изрядно потрудиться в этот день. Вечером последней машиной, сидя на ящиках и узлах, мы отъехали от станции куда-то в степь. Володя Аас начал петь, и, удивительное дело, я услышал родную мелодию:

Розпрягайте, хлопцi, коней,
Тай лягайте спочивать…

Украинские и эстонские слова сплелись в дружной мелодии, песня, перекрывая гудение автомобилей, неслась далеко в придонскую степь. Мне показалось, что я снова дома: знакомая мелодия, ровные поля, пыльная проселочная дорога — напоминали Полтавщину. По виду эстонцев тоже можно было догадаться, что и они тоже сейчас думают о далекой голубоглазой Эстонии.