Дэвид Файнток - Надежда гардемарина

• Название: Надежда гардемарина
• Автор: Дэвид Файнток
• Жанр: Научная Фантастика

---

У меня вновь появился интерес к моим обязанностям.

Пилот уже в который раз попросил о встрече. Несколько месяцев я оставлял его просьбы без внимания, но теперь решил зайти к нему в каюту. Мы не встречались четыре месяца, и, увидев его, я был потрясен. Передо мной вытянулся по стойке "смирно" изможденный, со впалыми щеками и покрасневшими глазами человек. Я скомандовал "вольно".

Он облизнул губы:

- Так хотел поговорить с вами, а теперь не знаю, с чего начать.

Мне было не по себе. Он отвернулся и зябко обхватил себя руками:

- Командир, если мое положение не изменится до того, как мы причалим, для меня все будет кончено. Флот - это... Это моя жизнь. У меня ничего больше нет.

Он посмотрел на меня:

- Господи, вам не понять этого в свои восемнадцать. Но с годами все меняется. Звуки кажутся приглушеннее, краски теряют яркость, еда - вкус, запахи - остроту. То ли дело молодость, когда чувства бьют через край... Он умолк, глядя куда-то в пространство. - Возможно, я не образцовый офицер... - Он сглотнул. - Далек от идеала. Не то что другие офицеры. Но к пилотажу у меня способности. И немалые.

Я кивнул.

- Управляя кораблем, я словно молодею. Приборы, двигатели будто оживают под моими пальцами. Да и я сам возвращаюсь к жизни. Вы только представьте себе, что значит для меня всего этого лишиться? Мне тяжело просить. И все же я прошу вас, командир!

Это было невыносимо. Я невольно вспомнил свой разговор с Роговым и сказал:

- Не надо меня просить, мистер Хейнц. Я вовсе не требую этого от вас.

- Я хорошо знаю свою работу. Умею водить корабль. Буду стараться изо всех сил... - Он не договорил. - Мне поздно начинать все сначала. Командир, ради Бога! Не дайте мне погибнуть.

- А как насчет протестов в журнал? И замечаний гардемаринам, чтобы не мешали вам своей болтовней?

- Высокомерие, - прошептал Хейнц. - Это не повторится. Вся моя жизнь в полетах. - Глаза его блеснули. - Маневрировать, причаливать, прокладывать курс, вычислять координаты. Господи! Ничего прекраснее я не знаю.

- Вы во многом стали другим, мистер Хейнц.

- Я должен водить корабль, в этом - смысл моей жизни. Пожалуйста, командир, спасите меня! Я не стану ни во что вмешиваться, никого поучать, буду лишь исполнять свои прямые обязанности.

Я был тронут:

- Мы с вами недолюбливаем друг друга, мистер Хейнц. Тут уж ничего не поделаешь. Впрочем, это не важно. Я восстанавливаю вас в должности и внесу ваше имя в график дежурств. Посмотрим, что будет дальше.

Он вздохнул с облегчением и, прикрыв глаза, прошептал:

- Спасибо. - К горлу подкатил комок. Мне было мучительно стыдно. Я сломал человека.

22

Через несколько дней нам предстояло выйти из синтеза для окончательной навигационной рекогносцировки перед прибытием на Надежду.

Времени оставалось в обрез, но, прежде чем сложить с себя полномочия, мне надо было еще кое-что сделать. Во время дневной вахты я собрал на мостике офицеров: главного инженера Макэндрюса, пилота, гардемаринов и кадетов. Все с любопытством ждали, что будет. Вакс Хольцер по моей команде вышел вперед и вытянулся по стойке "смирно".

- Дарла, запишите всю процедуру. - Огоньки на видеомагнитофонах засветились. - Я, командир Николас Сифорт, произвожу гардемарина Вакса Стэнли Хольцера в полномочные офицеры Военно-Космического Флота Правительства Объединенных Наций. - Вакс прямо-таки обалдел от радости. И, милостью Божьей, присваиваю ему звание лейтенанта.

Итак, с Ваксом все в порядке, он стал лейтенантом, и никто не может оспорить этого факта, чего нельзя сказать обо мне. Неизвестно, утвердит ли меня командиром адмирал Йохансон. В настоящее время назначения, сделанные во время рейса, отмене не подлежат независимо от того, как отнесется к ним Адмиралтейство. Во время рейса власть командира на корабле абсолютна, и его решения не подлежат обсуждению. Самого же командира Адмиралтейство вправе сместить.

Вакс принимал поздравления, обменивался рукопожатиями с офицерами, во весь рот улыбался, и вид у него был самый что ни на есть дурацкий. На лице Алекса я прочел озабоченность. Еще бы! Ведь он теперь - первый гардемарин, главный в кубрике.

Новоиспеченный лейтенант приказал кадетам перенести его пожитки в каюту. Обычное напряжение спало. Все немного расслабились. Прежде чем разойтись, мы поболтали.

- Ну что, мистер Кэрр, собираетесь бросать вызов новому начальнику? спросил я почти по-дружески. Он холодно посмотрел на меня:

- Возможно, сэр. Если представится случай.

Я сразу перестал улыбаться. Похоже, он до сих пор не может мне простить бочку. Да и простит ли когда-нибудь? Ведь я унизил его, а такие, как Дерек, этого не прощают.

Несколько дней спустя я вывел корабль из синтеза. Алекс, под бдительным оком пилота, рассчитал наши координаты, а также координаты, необходимые для последнего скачка. Мистер Хейнц был немногословен. Полученные результаты я тщательно пересчитал. День выдался для меня по-настоящему удачный. Не прошло и получаса, как я закончил расчеты. Все данные полностью совпадали. Мы снова вошли в синтез.

Алекс облегченно вздохнул.

- Не торопитесь, мистер Тамаров. - Я показал ему на экран. - Дарла, смоделируйте, пожалуйста, наше приближение к Надежде. - Я включил связь. Главный инженер, моделирование выхода из синтеза и маневры в качестве упражнений для гардемаринов. - Я снова обернулся к Алексу: - Выведите корабль из синтеза и причальте его.

Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как я с треском провалился именно на этом маневре, пытаясь осуществить его под наблюдением капитана Хага и лейтенанта Дагалоу.

- Есть, сэр. - Алекс осмотрел пульт. - Машинное отделение, приготовиться к выходу из синтеза. - Он уверенно провел пальцем вниз по экрану. Я с завистью наблюдал за тем, с какой легкостью он осуществляет трудный маневр, включает вспомогательные двигатели и готовит корабль к стыковке с орбитальной станцией. Наконец он чуть-чуть надавил на тормоза, и воздушные шлюзы слегка соприкоснулись. Мы вполне благополучно состыковались с орбитальной станцией.

Я готов был от зависти вышвырнуть его с капитанского мостика, но, заметив у него на лбу капельки пота, немного смягчился.

- Хорошо, мистер Тамаров. Достаточно. Когда он поднялся, я с трудом выдавил из себя:

- Все в порядке, Алекс, отличная работа. Он просиял от радости:

- Благодарю вас, сэр. Спасибо!

- Как вы себя чувствуете в новом качестве? Ведь вы теперь первый гардемарин.

- Отлично, - ответил Алекс и скромно добавил: - Я стараюсь быть таким, каким были вы, сэр.

Это признание вначале порадовало, а потом разозлило меня. Господи! И зачем только ему походить на меня?

На корабле все были взволнованы и испытывали необычайный подъем духа: наше долгое путешествие подходило к концу. Оставалось только выйти из синтеза рядом с системой Надежды и причалить к орбитальной станции. А потом разгрузиться и сойти на берег.

В большинстве своем пассажиры знали, что ждет их на планете Надежда. Знали, чем будут там заниматься, каковы перспективы, возможности. Не один год готовились они к этому путешествию. Я тоже знал, что меня ждет: допросы, может быть, трибунал. Разумеется, мне не простят гибель членов экипажа и пассажиров, а тем более присвоение себе звания командира.

Придется ли мне еще когда-нибудь летать в глубоком космосе? Впрочем, не так уж это и важно. Командир из меня никакой. Но это не смертельно. К тому времени, когда меня в качестве гардемарина отошлют назад на Луну, срок моей службы закончится.

Продлевать контракт я не собираюсь. Одно дело - летать в космосе, без чего ни один офицер звездного флота не сделает карьеры, и совсем другое так и остаться гардемарином и, зная, что ничего больше не светит, проторчать всю жизнь на корабле. Похоже, я бегу впереди паровоза. Еще неизвестно, оставят ли меня вообще на корабле, даже гардемарином. Ведь на моем счету Сэнди Уилски и еще много, много всего.

За ужином в столовой было оживленно, пожалуй, даже весело. Нашлись желающие сесть за капитанский столик. Но я предпочел оставаться в компании тех, кто не отвернулся от меня в трудное время. Аманда держалась вежливо, иногда даже улыбалась мне, но прежней теплоты в наших отношениях не было.

Бедняжка. Она не могла мириться с несправедливостью. Честность не позволяла. Поэтому и ушла от меня, а теперь вернулась в знак протеста против неблагодарности пассажиров. Ей казалось, что я спас корабль, в то время как я едва не угробил его. Вот что значит стать жертвой несправедливости!

Вечером, перед последним выходом из синтеза, Аманда дождалась меня неподалеку от столовой.

- Ник, я не хочу, чтобы наши отношения... кончились вот так. - Тон у нее был ласковый. - Нам надо поговорить.

От ощущения ее близости мне стало не по себе, и, немного попятившись, я сказал:

- Ничего не изменилось, Аманда. Ты была права. Я самый настоящий убийца. Последние события это подтвердили.