Маршал Саундерс - Красавец Джой

• Название: Красавец Джой
• Автор: Маршал Саундерс
• Издательство: Интерпракс
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1992
• ISBN: 5-85235-040-0

В повести рассказывается трогательная история жизни умной дворняжки Джоя. Тяжелое детство, счастливая перемена судьбы, интересная жизнь в большой семье Морисов и четвероногих друзей, приключения и происшествия…

Предназначается для всех, кто любит животных, интересуется их повадками, способами их воспитания, взаимоотношениями с людьми.

---

Он положил мою голову на бревно, наступил мне на живот, чтобы я не мог двигаться, и я почувствовал страшную боль: он отрубил мне ухо, потом другое, но не кончики ушей, как это делают с некоторыми породами щенят, а все уши целиком, у самого основания, с куском прилегающего мяса. Потом он быстро повернул меня и отрубил мне весь хвост.

После этого он отпустил меня и смотрел, как я валяюсь по земле, извиваясь от боли. Боже, как я визжал!

Глава III МОЙ ИЗБАВИТЕЛЬ И ЛОРА

По дороге проезжал молодой человек на велосипеде; он услыхал мой крик, соскочил с велосипеда и прибежал к нам.

— Что вы сделали с несчастной собакой? — закричал Дженкинсу молодой человек.

— Обрезал ей уши и хвост, — сказал Дженкинс. — Закон, кажется, этого не запрещает?

— Смотрите, как бы вам не ответить за такое зверство! — воскликнул молодой человек.

На крик его выбежала жена Дженкинса.

— Принесите мне скорей полотенце, — крикнул ей мой защитник.

Она сорвала с себя передник и подбежала с ним к молодому человеку. Он осторожно завернул меня в него и пошел к калитке. Тут столпилось несколько мальчиков, глядевших на нас с разинутыми от удивления ртами.

— Слушай, молодец, — обратился мой избавитель к одному из них. — Хочешь заработать на пряники? Возьми собаку бережно на руки и неси ее за мной.

Он пошел по дороге, ведя свой велосипед, а мальчик понес меня за ним. Я стонал от боли, но все-таки иногда выглядывал на дорогу, примечая, куда мы идем. Мы направились в город и вскоре остановились перед одним домом на Вашингтонской улице. Молодой человек прислонил велосипед к стене, дал обещанную награду мальчику и, тихонько взяв меня на руки, пошел со мной по дорожке к заднему крыльцу дома.

Против этого крыльца была небольшая конюшня. Мой избавитель вошел туда, положил меня на пол и раскрыл меня. В конюшне играли несколько мальчиков. Увидев меня, они с ужасом воскликнули:

— О, Гарри, что случилось с собачкой?

— Ш-ш… — сказал Гарри, — не поднимайте шума! Ты, Джек, ступай в кухню и попроси у Марьи лоханку с теплой водой и губку, да смотри, чтобы мать и Лора не услыхали.

Немного спустя Гарри — так звали молодого человека — промыл все мои раны и положил на них чего-то освежающего и перевязал бинтами, так что я почувствовал большое облегчение и мог разглядывать окружающее.

Как видно, небольшая конюшня, в которой я находился, служила больше для игр детей. Везде были разбросаны игрушки, висели качели. В одном углу около стены сидела гвинейская свинка, зверек из породы грызунов, и посматривала на меня. Звали ее Джеф; мы с ней очень скоро подружились. Длинношерстный французский кролик прыгал тут же, а на плече одного из мальчиков сидела ручная белая крыса, которая крепко держалась на своем месте, несмотря на прыжки мальчика. Конюшня показалась мне наполненной мальчиками и зверями.

Белая крыса таращила на меня свои красные глазки, не обращая никакого внимания на серую кошку, глядевшую тоже на меня со своего места в глубине одного из стойл. В открытую дверь я видел греющуюся на солнце собаку-сеттера и голубей, клевавших зерна, разбросанные по двору.

Я ничего подобного не видал еще в жизни и от удивления даже забыл про боль. Когда мать была жива, мы с нею охотились за крысами и раз убили котенка. Но никогда я не видел, чтобы крысы, кошки и собаки жили все как друзья.

— А вот и Лора! — воскликнул кто-то из мальчиков, пока я предавался своим размышлениям.

По дорожке, ведущей от дома, загородив рукой глаза от солнца, шла тонкая, стройная девушка. Я тогда же подумал (и теперь мое мнение не изменилось), что не могло быть на свете краше ее. Волосы у нее были русые, глаза карие, а улыбка такая, что за одну эту улыбку нельзя было не полюбить ее с первого взгляда.

— Что за смешная собачка! — сказала Лора, входя.

До этой минуты я не думал о моей наружности, но, услыхав ее замечание, я вытянул шею так, чтобы посмотреть на себя: белая повязка на месте хвоста, я знал, не могла красить никакую собаку, и я смущенно спрятался в угол.

— Бедный песик, ты обиделся на меня? — спросила девушка.

Она зашла за ящик кролика, куда я заполз, и нагнулась ко мне.

— Что с твоей головой, милая собачка? — спросила она.

— Она простудилась, — отвечал со смехом один из мальчиков, — поэтому мы надели на нее чепчик.

Девушка побледнела и отступила.

— Гарри, — обратилась она к моему спасителю, — у ней кровь на повязке. Кто так ушиб ее?

— Щенок поранил себя, вот я и наложил ему повязку, — отвечал Гарри, подойдя к ней, и положил руку на ее плечо.

— Кто это сделал? — настойчиво повторила она.

— Я бы не хотел рассказывать тебе про то, что случилось с собакой, Лора, — сказал мой избавитель. — Я боюсь, что это слишком взволнует тебя.

— Нет, пожалуйста, скажи, я непременно хочу знать это.

Лора произнесла эти слова мягко, но так решительно, что ее двоюродный брат не мог ей противоречить и рассказал ей все про меня. Слушая его рассказ, она, видимо, сильно волновалась, и, когда он кончил, она разразилась горячими обвинениями против моего мучителя.

— Какая низость! — говорила она. — Человек совершает спокойно такое преступление только потому, что немая тварь не пойдет на него жаловаться! Как это подло, как гнусно!

Ее голос оборвался, слезы градом покатились по щекам, и, закрыв лицо руками, Лора выбежала из конюшни и побежала к дому.

Глава IV МАЛЬЧИКИ МОРИС ДАЮТ МНЕ КЛИЧКУ

— Вот рассердилась-то Лора! — воскликнул Джек (я потом узнал, что он годом был моложе Лоры). Так же вот она бранила меня за то, что я травил собакой черную кошку Вильсонов. Она так же вот сперва страшно сердилась, а потом горько заплакала. Я вовсе не хотел погибели бедной старой кошки, а просто вздумал выгнать ее со двора. Давайте-ка рассмотрим раненую собачку.

Все мальчики окружили меня. Я не привык к мальчикам и с некоторым страхом ожидал, что со мною будет; но я скоро увидал, что они хорошо умеют обращаться с собаками и что они добрые, ласковые мальчики. Мне было странно слышать, как они называли меня «добрым песиком», лаская меня. Никто так не называл меня прежде.

— Однако, он не красавец, — сказал про меня тот мальчик, которого звали Томом.

— Далеко до этого! — смеясь воскликнул Джек.

— Пожалуй не ближе тебя, Том.

Том накинулся на него, и у них поднялась возня.

Другие мальчики продолжали разглядывать меня.

Один, маленький, с глазами как у Лоры, спросил:

— Как ее зовут? Гарри говорил или нет?

— Кажется, ее зовут Джой, — так, по крайней мере, называл ее мальчик, который принес ее сюда.

— Не назвать ли нам ее: «Урод Джой»? — предложил мальчик с полным, круглым лицом и лукаво смеющимися глазами.

Мне очень захотелось узнать, кто он, и я потом узнал. Это был еще брат Лоры, Нед. Кажется, не было конца мальчикам Морисам.

— Лора не обрадуется такому прозвищу, — возразил Джек.

Он снова подошел к нам, тяжело дыша после возни с братом.

— Лора скажет, — продолжал Джек, что мы обижаем собаку, давая ей такую кличку; чтобы сделать удовольствие Лоре, надо его назвать «Красавцем Джоем».

Все мальчики дружно рассмеялись на это предложение, и я нисколько не удивился. Я и сам хорошо знал, что был некрасив от роду, а теперь в моем искалеченном виде, я был, верно, похож на урода.

— Да, да! Пусть он будет «Красавец Джой», — кричали все мальчики. — Пойдемте к маме и попросим у нее чего-нибудь поесть нашему «красавцу».

Они выбежали из конюшни. Мне было жаль, что они ушли: при них, слушая их болтовню, я не так чувствовал боль, особенно ужасную в спине. Мальчики скоро вернулись с вкусной едой, но я ничего не мог в рот взять.

Тогда мальчики оставили меня в покое, а сами занялись своими играми. Мне все было очень больно…

Стемнело. Мальчики кончили играть и ушли в дом; я видел, как зажглись огни в окнах. Чувство тоски и одиночества нашло на меня. Конечно, я бы ни за что на свете не вернулся к Дженкинсу, но у него я все же ко всему привык, а здесь все еще было чужое, хотя я и сознавал, что жизнь моя, вероятно, будет счастливее на новом месте. Между тем боли в моем теле все увеличивались. Голова была точно в огне, а в спине невыносимо стреляло и жгло. Выть я не смел, боясь рассердить большую собаку Джима, который спал в конуре на дворе.

В конюшне было совсем тихо. Только наверху, на сеновале, слышна была возня кроликов, укладывавшихся спать. Гвинейская свинка улеглась на покой в своем ящике, кот и крыса давно убежали в дом.

Наконец, я потерял всякое терпение. Мне показалось, что я умираю, и мне захотелось спрятаться куда-нибудь. Я выполз во двор и вдоль стены добрался до малинового куста, под густой зеленью которого и свернулся на сырой земле.

Пробовал я сорвать свою повязку, но она крепко сидела и не поддавалась моим стараниям. Я вспоминал свою бедную мать, как она теперь лизала бы мои раны. Зачем я не послушал ее, зачем я укусил Дженкинса? Она всегда говорила мне, что сердить его — только хуже будет.