Акилле Кампаниле - В августе жену знать не желаю

• Название: В августе жену знать не желаю
• Автор: Акилле Кампаниле
• Жанр: Современная проза

Акилле Кампаниле

---

— Дон Танкреди, — сказала Сусанна, — вы покорили столько женских сердец, так что затмили даже славу Дон Жуана. Не могли бы вы нам рассказать о самом прекрасном вашем любовном приключении?

Дон Танкреди, находившийся в центре стола, некоторое время молчал.

— Сразу не вспомнишь, — сказал он наконец, — у меня их столько было! И все же… Ну да, сейчас мне вспоминается, что самым прекрасным моим приключением было то, что мне пришлось пережить однажды вечером с госпожой Элеонорой д’Эстелла и двумя другими дамами, имен которых я не запомнил.

Солнечный Луч пошуровал огонь в камине, вытянул ноги и принялся думать о своей таинственной наезднице. Филиппо, который очень основательно закусил, чтобы осуществить свое печальное намерение, пошуровал огонь в камине, вытянул ноги и приготовился поспать. Сусанна с наслаждением приготовилась слушать весьма пикантную историю.

— В то время, — сказал дон Танкреди, — я еще не пребывал в своем теперешнем виде и каждый день попадал в блистательные авантюры. Не проходило вечера без того, чтобы я не приводил домой какую-либо женщину, которая на следующий день уходила обесчещенной, но, надо признать, счастливой. Мой метод заключался в следующем: я шел за женщиной на улице, в подходящий момент приставал к ней и завоевывал ее в мгновение ока. Итак, в тот вечер, когда со мной случилось, как я считаю, самое прекрасное приключение в моей жизни, я вышел из дому и отправился на охоту. Я увидел прекрасную фигурку и осторожно за нею последовал. Повернул за угол вместе с ней, ускорил шаг, догнал ее и, приняв вид покорителя женских сердец, прошел мимо; на вид этой грациозной фигурке было не меньше шестидесяти лет.

— Такое случается с охотниками за женщинами, — сказал Солнечный Луч.

— К несчастью, — продолжал дон Танкреди, — на пути не встречалось боковых переулков, витрин и, чтобы не выдать свой неудачный план и провал, я вынужден был проследовать далее по пустынной улице. Некоторое время спустя я увидел весьма привлекательную молодую женщину. Я догнал ее и прошел мимо; у меня есть такой любопытный способ — впрочем, довольно распространенный — следовать за женщинами: я их обгоняю. Шагов через тридцать я оглянулся: молодая женщина таинственным образом исчезла, как сквозь землю провалилась.

— И такое, — сказал Баттиста, — случается с охотниками за женщинами.

— Я стал искать, — продолжил дон Танкреди, — новую добычу. И вот передо мною проходит прекрасная женщина. Я пошел за ней и, когда представился подходящий момент, приблизился к ней и уже собирался спросить: «Куда вы направляетесь?» — но как раз в этот момент женщина, которая очевидно прибыла, куда хотела, вошла в подъезд дома. У привратника я узнал, что это была как раз госпожа Элеонора д’Эстелла. Ничего другого о ней я так больше и не узнал. Было уже слишком поздно снова выходить на охоту. Я отправился домой и впервые в жизни лег спать один. Я не буду описывать вам прелести этой ночи: один! Наконец-то один! Я нежился в постели, наслаждаясь свежестью простыни, нежным прикосновением льняных тканей, мягкостью матраса, теплой лаской подушки. О, да! Для донжуана, скажу я вам, нет прекраснее ночи, чем ночь, проведенная в одиночестве. Вкушаешь радость от сигареты, от чтения хорошей книги; можно не торопиться засыпать, потому что еще не поздно, и спать не особенно хочется; рядом с вами прекрасная зажженная электрическая лампа и, нажимая на кнопку, вы можете гасить и снова зажигать ее сколько угодно в свое удовольствие; снаружи не доносится ни звука, вокруг тишина, мир и спокойствие, чего вам не приходилось ощущать уже много лет и что напоминает вам детство.

— О, довольно! — сказала Сусанна с досадой. — Вы просто смеетесь. Но я хотела бы знать, по-настоящему, какое у вас было самое прекрасное амурное приключение.

— Ладно, — сказал крохотный покоритель женских сердец, — сейчас я вам расскажу. Пожалуйста, не передадите мне горчицу?

Солнечный Луч пошуровал огонь и вздохнул, думая о незнакомке-наезднице, образ которой он носил в своем мозгу; а Филиппо, лицо которого было освещено горящими головешками, громко храпел, не отзываясь на щипки жены.

— Однажды вечером, — сказал дон Танкреди, — я находился в далеком иностранном городе. Был последний день моего пребывания в России и, в ожидании поезда, на котором я должен был возвратиться в Италию, я ужинал в привокзальном ресторане. Я заметил прекрасную и очень молодую особу, одиноко сидевшую за столиком неподалеку от меня. «Жаль, — подумал я, — никогда больше в жизни я ее не увижу. Скоро темный, объятый сном поезд умчит меня к теплому небу Италии и никогда, больше никогда не увижу я прекрасные глаза и чистый лоб этой женщины, которую мог бы так полюбить, если бы встретил раньше». От мысли, что мне приходится уезжать, я даже не стал уделять слишком много внимания женщине, чтобы не было очень жаль покидать Россию. Я прошел к своему месту в спальном вагоне, попросил постелить мне постель и тут же уснул. На следующий день, когда я направлялся в вагон-ресторан, качаясь в ряду других шедших гуськом пассажиров, я с удивлением заметил прекрасную незнакомку, которая в одиночестве читала в одном из купе. Потом я мельком видел ее на станции, где я делал пересадку, но в толпе тут же потерял ее из виду; да и, по правде, я бы не смог пойти за ней, ибо мой поезд уже отправлялся. На немецкой границе во время таможенного досмотра — кого, вы думаете, я вижу рядом с собой? Прекрасную незнакомку. К несчастью, осел-таможенник продержал меня слишком долго, и я не смог проследить, к какой платформе она направлялась. В Берлине я снова сделал пересадку и, отправившись позавтракать в вагон-ресторан, кого я увидел за столиком в дальнем конце? Прекрасную незнакомку. Поскольку все места за ее столиком были заняты, я ограничился лишь беспрерывным метанием взглядов в ее сторону; но она меня даже не заметила. В ее купе свободных мест не было. Поэтому я решил выйти из игры, подумав, что она сойдет на любой из многочисленных станций по пути. Бесконечное путешествие! Во Флоренции я уже более не вспоминал о прекрасной путешественнице, когда, выйдя купить газеты, увидел ее стоящей у одного из окон моего поезда. Короче говоря, можете представить себе мою радость, когда я снова увидел ее в Риме, который был моим конечным пунктом. «Здесь, — сказал я себе, — она от меня не уйдет». Она села на извозчика, я сел на другого и последовал за нею. И представьте себе мое удивление, когда я увидел, как она сходит у подъезда моего дома. С возрастающим изумлением я поднимался по лестнице вслед за ней. Наконец, она пришла, прочитала имя на двери и позвонила. То была дверь моей квартиры. Короче: это была дочь подруги моей матери по пансиону, которая приехала к нам погостить. Господа, незнакомая пассажирка, которую я мельком увидел на далекой станции в захолустном городе России, промелькнувшая в день моего отъезда среди тысяч лиц в стране, куда я больше никогда не вернусь, стала моей женой.

— Как, — сказала Сусанна, — разве вы не говорили нам, что женаты?

— Эта женщина и есть моя жена, — сказал крохотный человеческий обломок. — Я же не зря сказал, что это и было моим самым прекрасным любовным приключением. Но сейчас уже поздно, — заключил дон Танкреди, — и конечно же, госпожа и мои попутчики хотят отдохнуть. Господа, я желаю вам доброй ночи.

Все встали, и Баттиста, попрощавшись с друзьями, занимавшими единственную комнату на первом этаже, стал подниматься по лестнице вслед за хозяйкой, которая шла, держа в руке горящую свечу.

— Вам не нужно попа в постель? — спросила женщина, когда они пришли в номер.

— Попа? Что за бред!

Хозяйка объяснила, что так называется простейшее устройство обогрева. Она установила его под одеялом и удалилась, пожелав спокойной ночи Баттисте, который, пока «поп» творил свое дело в разбухшей кровати, сел и стал молча рассматривать грубое убранство комнаты, горящий камин и незамысловатый и полезный прибор, который нагревал ему постель.

Прощай же, старый, душевный, почтенный «поп», который грел высоченные постели бабушек, — клетка из выдержанного дерева, появлявшаяся в огромных старинных покоях, когда начинали падать листья, и таинственно исчезавшая в марте. Тебя ставили в постель, почтенный «поп», вместе с «монашкой» — маленькой сковородой, полной горящих углей, красновато подмигивавших из-под одеяла. Домашний покровитель, владевший ключами от снов, свидетель целомудренной любви, услада девиц и ожидающих ребенка супругов, младший брат очага, молодые люди не знакомы с тобой и не знают, что своим существованием на этом свете они, наверное, немного обязаны и тебе.

Теперь тебя заменил радиатор — не обладая ни твоим авторитетом, ни твоей поэзией; ты остался только в маленьких горных деревушках, и скоро тебя прогонят и оттуда. Старый, душевный, почтенный «поп», гревший высоченные постели бабушек, прощай!