Джозеф Кэмпбелл - Тысячеликий герой

• Название: Тысячеликий герой
• Автор: Джозеф Кэмпбелл
• Жанр: Религия
• Год: 1997
• ISBN: 5 – 15 – 000228 – 3

Книга Кэмпбелла — классическое исследование мифологии на основе психоанализа, дающего ключ к тайнам языка символов, общего для мифов всех мировых культур с их архетипическим героем.

Переходя от психологической плоскости анализа к метафизической, Кэмпбелл представляет героическое путешествие как космогонический цикл. Пройдя через испытания инициации, преодолев порог между бытием и ничто, герой как воплощение микрокосма и макрокосма растворяется в Высшей Самости, тем самым завершая свою путь.

---

Нечто подобное говорится в Ветхом Завете в легенде о Моисее, который в третий месяц после исхода сыновей Израиля из земли Египетской пришел со своим народом в Синайскую пустыню; и там сыны Израиля расположились станом против горы. И Моисей взошел на гору, и воззвал к нему Господь с горы. Господь дал ему каменные Скрижали Закона и велел Моисею вернуться с ними к сынам Израиля, избранному Богом народу[40].

Еврейская народная легенда гласит, что в день откровения различные громы доносились с горы Синай: «Вспышки молний, сопровождаемые нарастающим трубным хором, привели народ в сильный трепет и страх. Бог склонил к земле небеса, привел в движение землю и потряс границы мира, так что задрожали глубины и страх объял небеса. Его величие явилось через четыре портала — через огонь, землетрясение, бурю и град. Цари земли затрепетали в своих дворцах. Сама земля в страхе ждала уже начала воскресения мертвых, когда ей придется отвечать за кровь убиенных, что она впитала, и за тела умерщвленных, что она укрыла. Земля не успокоилась до тех пор, пока не услышала первые слова Десяти Заповедей.

Небеса разверзлись, и Гора Синай, освободившись из земли, поднялась в воздух, так что ее вершина ушла в небо, касаясь подножия Трона Господня, а ее склоны укрыло густое облако. Явился Бог, сопровождаемый по одну сторону двадцатью двумя тысячами ангелов с коронами для Левитов — единственного рода, оставшегося верным Господу, в то время как остальные поклонялись Золотому Тельцу. По другую сторону от него стояли шестьдесят мириадов[1] три тысячи пятьсот пятьдесят ангелов, каждый с огненной короной для каждого сына израильского народа. Вдвое большее число ангелов стояло по третью сторону; в то время как с четвертой стороны их было неисчислимое множество. Ибо Господь явился не с одной стороны, а сразу отовсюду одновременно, что, однако, не помешало и небесам и земле преисполниться Его славы. Несмотря на эти несметные армады, на Горе Синай не было толчеи, не было столпотворения, места хватало всем»[41].

Как мы скоро увидим, приключение героя, как правило, следует логике представленного выше центрального блока, независимо от того представлено ли оно нам в почти немыслимых по своей широте образах Востока, в полных энергии нарративах греков, или в величественных стихах Библии: уединение от мира, причащение к некоему источнику силы и возвращение с привнесением новой энергии в некогда оставленное русло жизни. Весь Восток был благословен тем благом, что принес с собой Гаутама Будда — его удивительным учением о Добром Законе — точно так же, как Запад Декалогом Моисея. Греки объясняли появление у человека огня, первого средства к существованию всей человеческой культуры, выдающимся подвигом своего Прометея, а римляне приписывали основание своего подпирающего мир города Энею, покинувшему павшую Трою и побывавшему в ужасном потустороннем мире мертвых. Повсюду, независимо от сферы интереса (будь то область религиозного, политического или личного), по — настоящему креативные акты представляются как предполагающие сначала своего рода умирание по отношению к миру; относительно того, что происходит в период небытия героя, после чего он возвращается возрожденным, возвеличенным и преисполненным созидательной силы, человечество также единодушно. Поэтому нам придется всего лишь проследить за множеством героических фигур, проходящих классические стадии универсального приключения, для того чтобы снова увидеть то, что всегда было дано в откровении. Это поможет нам осознать не только значение этих образов для современной жизни, но и единство человеческого духа в его стремлениях и превратностях, в его силе и мудрости.

На следующих страницах в форме одного собирательного приключения будут представлены сказания о целом ряде мировых судьбоносных символов каждого человека. Первая большая стадия, стадия уединения или исхода будет представлена в пяти подразделах главы I, части I: (1) «Зов к странствиям», или знаки призвания героя; (2) «Отвержение зова», или безрассудное бегство от бога; (3) «Сверхъестественное покровительство», неожиданная поддержка тому, кто встал на путь предначертанного ему приключения; (4) «Преодоление первого порога»; (5) «Во чреве кита», или вступление в царство ночи. Стадия испытаний и побед инициации будет рассмотрена в шести подразделах главы II: (1) «Путь испытаний», или опасные лики богов; (2) «Встреча с Богиней» (Magna Mater), или блаженство вновь обретенного младенчества; (3) «Женщина как искушение», прозрение и агония Эдипа; (4) «Примирение с Отцом»; (5) «Апофеоз»; (6) «Вознаграждение в конце пути».

Возвращение и воссоединение с обществом, которое необходимо для постоянного возобновления духовной энергии мира и, с точки зрения общества, является оправданием длительного отшельничества, для самого героя может оказаться наиболее трудным испытанием. Ибо когда он, подобно Будде, преодолев все трудности, приходит к полной гармонии абсолютного просветления, появляется опасность, что блаженство этого состояния может стереть всю его память о горестях мира, весь его интерес к нему и его упованиям; или же задача разъяснения пути к просветлению людям, обремененным житейскими проблемами, может просто показаться ему слишком сложной. С другой стороны, если герой вместо того, чтобы пройти все предварительные испытания, подобно Прометею, просто устремляется к цели и овладевает (силой, хитростью или благодаря удаче) благом, предназначающимся миру, то силы, которые он вывел из равновесия, могут прийти в такое возмущение, что он будет уничтожен как извне, так и изнутри — распят, подобно Прометею, на скале своего собственного бессознательного, которое он хотел обойти безнаказанно. Или еще, герой благополучно и с готовностью возвращается в мир и встречается с полным непониманием и равнодушием со стороны тех, кому он пришел помочь, и его деяния терпят крах. Обсуждение возможного исхода героической авантюры представлено в третьей из нижеследующих глав под шестью подзаголовками: (1) «Отказ от возвращения», или отвержение мира; (2) «Чудесное избавление», или побег Прометея; (3) «Спасение извне»; (4) «Пересечение порога, ведущего в мир повседневности», или возвращение в мир повседневности; (5) «Властелин двух миров»; (6) «Свобода жить», характер и функция предельного блага[42].

Собирательный герой мономифа являет себя как исключительно одаренный персонаж. Зачастую он бывает чтим своим сообществом, зачастую — непризнан или даже презираем. Ему или миру, в котором он живет, или им вместе недостает чего — то символического. В сказках это может быть нечто настолько незначительное, как, например, отсутствие золотого колечка, тогда как в апокалипсической картине речь идет об ущербности физической или духовной жизни всей земли и всего человечества, превратившейся или находящейся на грани превращения в руины.

Как правило, герой сказки добивается локальной, в пределах своего микрокосма победы, а герой мифа — всемирно — исторического, макрокосмического триумфа. В то время как первый — младший или презираемый ребенок, который становится обладателем необычайных способностей — одерживает победу над своими личными притеснителями, последний в результате своего приключения добывает средство для возрождения своего общества в целом. Родовые или локальные герои — такие как китайский император Хуан Ди, Моисей или Тецкатлипока у ацтеков — передают обретенное ими благо одному единственному народу; всеобщие герои — Магомет, Иисус, Гаутама Будда — несут свое послание всему миру.

Независимо от того, смешон наш герой или преисполнен величия, грек он или варвар, еврей или нееврей — его приключение незначительно отклоняется от общего плана. Народные сказки изображают героическое деяние как вполне материальное; высоко развитые религии представляют свершение как духовное; несмотря на это, в морфологии приключения, действующих персонажах и одерживаемых победах обнаруживается удивительно мало различий. Если тот или иной основной элемент архетипной схемы в данной сказке, легенде, ритуале или мифе опущен, он обязательно тем или иным образом подразумевается — а само опущение, как мы вскоре это увидим, может очень многое рассказать нам об истории и патологии данного примера.

Часть II, «Космогонический цикл», разворачивает перед нами великое видение сотворения и гибели мира, ниспосланное как откровение герою в ознаменование успешного осуществления его задачи. Глава I, Эманации, рассказывает о зарождении из пустоты различных форм вселенной. Глава II, Непорочное зачатие, посвящена рассмотрению созидательной и спасительной роли женского начала — в качестве Матери Вселенной, на уровне макрокосма, а затем Матери Героя, на уровне микрокосма человека. Глава III, Метармофозы героя, прослеживает ход легендарной истории человечества через типичные стадии, где герой появляется на сцене в различной форме, соответственно меняющимся потребностям человеческой расы. И наконец глава IV, Растворение, рассказывает о предреченном конце — сначала героя, а затем окружающего его мира.