Валерий Примост - Штабная сука

• Название: Штабная сука
• Автор: Валерий Примост
• Издательство: Трамвай
• Жанр: Современная проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-7707-7092-9

Книга молодого писателя Валерия Примоста — это плод его личного опыта и мучительных раздумий. Она повествует о жизни солдата в Забайкальском военном округе серединиы восьмидесятых, о давящем человеческие судьбы армейском механизме. Это обнаженный до крика рассказ о том, чего не может быть между людьми, о том, какая хрупкая грань отделяет человека от нечеловека, от человека, превратившегося в одноклеточное либо в хищного зверя.

---

Наконец, Шахов уронил карандаш, неловко взял исписанный листок и негромким хриплым голосом, только для себя и для Бога, прочитал:

«Серые спелые стервы свирелями
Пишут историю трудною детства.
Ляг и прочти. Все, что сказано, — сделано;
Чтоб дописать, нужно только раздеться.
Чтоб дописать, надо просто зажмуриться
На солнце, которое мы выбираем,
И молча упасть на захоженной улице
В темном углу между свалкой и раем.
Лишь бы не дождь, равнодушный и лишний.
Милость Господня да будет над нами.
Ливень, конечно, слабее, чем крыша,
Но посильнее, чем чистое пламя.
Мне б в пироманию нынче поверить,
Мне бы полнеба зажечь, как во сне:
Ведь лучше тебя может быть только смерть,
Да и то только быстрая смерть в огне».

— Круто, — пробормотал Смирнов, осторожно вынимая листок из судорожно стиснутых Шаховских пальцев. — Ни хера не понятно, но красиво.

Шахов, уронив голову на грудь, плакал.

— Эта… — тронул его за плечо Смирнов, — так письмо напишешь?

Шахов не услышал.

Вдруг дверь сушилки распахнулась настежь.

— Ну нормальная херня! — заорал с порога Алик Седловицкий. — Все духи впахивают, а Серун здесь таблом щелкает.

Он схватил Шахова за загривок и поволок в сторону туалета.

— Ладно, Шахов, — крикнул вслед Смирнов, — письмо потом напишешь, а то… эта…

Туалет был загажен, как никогда.

— Рота, смирно! — заорал с тумбы дневальный, когда капитан Марченков переступил порог казармы.

— Старшина, строй роту, — привычно скомандовал Марченков вынырнувшему из каптерки Баринову и прошел в ротную канцелярию.

За его спиной послышались густо пересыпанные матерщиной слова команды. Через несколько минут в дверь канцелярии постучали и Баринов доложил, что рота построена.

— Сейчас иду, — кивнул ротный рассеянно. Марченков был не на шутку встревожен: его приятель капитан Ардатов из строевой службы штаба полка по секрету сообщил ему, что в ближайшее время в полку будет проведена очень серьезная проверка состояния дисциплины: к концу недели, мол, должны прибыть проверяющие из штаба корпуса — особисты с политработниками, — и мало тут не покажется никому. Поэтому, как посоветовал Ардатов, нужно, пока не поздно, приструнить залетчиков, подшугать остальных и на время проверки чтобы рота была в ежовых рукавицах. Во время разговора Ардатов был серьезней некуда, неудивительно, что капитан Марченков почувствовал прилив служебного рвения.

Выйдя к роте, он несколько минут вглядывался в деревянные лица солдат, потом прочистил горло и сказал:

— Уроды, с сегодняшнего дня в роте начинается новая жизнь. Меня уже достал бардак, который здесь постоянно творится, поэтому теперь каждое нарушение дисциплины я буду воспринимать как западло лично мне со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ясно?

Рота молчала. Духи просто не восприняли смысла марченковского выступления, потому что оно относилось явно не к ним. А старослужащие с нетерпением ожидали, когда ротный закончит нести свою обычную бредятину о начале новой жизни, после которой никогда ничего не меняется. У них были свои дела, к которым они спешили вернуться.

— Если я увижу хоть одну разбитую духанскую рожу… — тут он осекся, потому что заметил в строю физиономию Шахова, на которой места живого не было — Шахов! Что у тебя с лицом?

Шахова пихнули локтем, и он ответил голосом, хриплым от неожиданности:

— Упал.

— За шиздеж буду наказывать особо, — сказал ротный.

— Повторяю вопрос: что у тебя с лицом?

— Упал, — монотонно повторил Шахов.

— Старшина, роте стоять. Шахов — в канцелярию шагом марш, — скомандовал железным голосом ротный.

Заведя Шахова в канцелярию, ротный плотно затворил дверь и сказал:

— Ладно, солдат, теперь ты можешь мне рассказать, кто тебя лзбил.

— Я упал.

— Ладно, добро, расскажи, как ты упал, — устало вздохнул ротный, закуривая. — Только поподробнее.

— Пошел ночью в туалет, споткнулся на пороге, было темно… ~— забормотал Шахов.

— Хватит, — оборвал его ротный. — Уже не в первый раз ты пичкаешь меня бреднями. Теперь этот номер не пройдет.

— Я упал, товарищ капитан.

Ротный снял шапку, потер лоб и вздохнул.

— Шахов, послушай, ну невозможно при падении на пол удариться обеими сторонами лица одновременно, понимаешь, невозможно, — он встал, подошел к Шахову, взял его за плечо. — Ты че, боишься, да? Боишься, что тебя потом за это?..

Он несколько секунд подумал. — А ну раздевайся!

— Чего?! — испугался Шахов.

— Раздевайся, живо!

— Не буду.

— Что?! — заорал ротный. — Да ты с ума сошел, солдат! Выполнять приказание!

Шахов, дрожа, начал раздеваться, в глубине души надеясь, что ротный не будет требовать снять все.

— Догола, — уточнил ротный. Тяжело вздыхая, Шахов разделся догола.

— Ё-пэрэсэтэ, — протянул ротный, осматривая его. — Да на тебе ж места живого нет, солдат!

Шахов молчал, прижимая шмотки к животу и опустив глаза.

— Кто это сделал? Живо!

— Солдаты из другого подразделения, в столовой, я их не знаю, — соврал Шахов.

— Ладно, допустим, — кивнул ротный. — А лицо?

— Тоже.

— Шиздишь.

— Почему?

— Потому что сразу не сказал. Шахов промолчал.

— Ладно, предположим, насчет синяков на теле я тебе поверил. Столовая, солдаты из другого подразделения и так далее. Но ты мне сейчас скажешь, кто дал тебе по морде. Это ведь был кто-то из нашей роты, верно?

Шахов не ответил. Ротный подошел к нему вплотную.

— Ладно, солдат, давай по-честному, как мужчина с мужчиной. Кто это сделал? Я же знаю, ты честный и порядочный солдат, Шахов. И тебя так же, как и меня, возмущают неуставные взаимоотношения в армии. Это действительно большое зло, Но я, в одиночку, мы, офицеры, не можем искоренить это зло без помощи солдат, без твоей помощи, Шахов. Скажи мне, кто это сделал, и я искореню дедовщину в роте. Скажи, не бойся, никто не узнает. Шахов молчал.

— Ну не понимаю я тебя, Шахов, хоть убей, не понимаю! — всплеснул руками ротный. — Тебе же дали по морде. Неужели ты не хочешь, чтобы эти мерзавцы получили по заслугам? Разве лучше будет, если они останутся безнаказанными и будут и дальше творить свои преступные делишки?

Сил сопротивляться не было. Хотелось поскорее одеться и уйти отсюда. Шахов чувствовал, что еще одно усилие ротного, еще одна — последняя — капля, и он скажет. Ротный, кажется, тоже это чувствовал. Его голос стал тихим и вкрадчивым.

— Я же все равно должен кого-то наказать за это. Ты ведь не хочешь, чтобы были наказаны невиновные? — ротный подождал несколько мгновений и продолжил: — Давай сделаем так. Я сам попробую угадать. А ты только говори «да» или «нет», ладно?

Шахов не ответил.

— Ну, давай попробуем. Лавочкин?

— Д-да, — вырвалось у Шахова.

— Отлично. Рзаев?

— Нет.

— Ненашев?

— Нет.

— Седловицкий?

— Да.

— Хорошо. Еще кто-нибудь?

— Нет.

— Молодец. Все. Одевайся?-чего голым стоишь? — дернул подбородком ротный.

Он надел шапку и подождал, пока Шахов натянет свою одежонку.

— Готов? Пойдем.

Когда они вышли перед ротой, капитан Марченков сурово оглядел стоящих по стойке «смирно» солдат, подтолкнул вперед Шахова и сказал:

— Значит так, военные, Шахов мне все рассказал. Седловицкий! Лавочкин! Э, Лафет, к тебе обращаюсь! Два шага из строя шагом марш!

Алик Седловицкий и Лафет сделали два шага из строя и разом обернулись лицом к шеренге.

— Седловицкий! Лавочкин! Предупреждаю вас при всей роте: если еще хоть раз узнаю, что вы кого-то избили, сурово накажу. Понятно?

— Так точно! — рявкнули в один голос Алик с Лафетом.

— Встать в строй! Они встали в строй.

— Значит так, повторяю еще раз, чтобы до всех дошло: за каждое нарушение дисциплины отныне буду безжалостно наказывать. Все. Старшина! — ротный обернулся к Баринову. — Действуйте по распорядку дня.

— Есть, товарищ капитан, — козырнул Баринов. — Рота! Продолжить уборку помещения! Все, разойдись.

Рота разбрелась по расположению. К Шахову подошли Алик и Лафет.

— Ты зря это сделал, парень, — негромко, но с нажимом сказал Алик. — Теперь готовься: после отбоя поговорим.

— Жопу разминай, — мрачно посоветовал Лафет. Шахов испуганно молчал.

— Э, дневальный! — рявкнул Алик в сторону выхода. — Головой мне отвечаешь, чтобы Серун опять никуда из роты не слинял. Все понял?

Все началось после отбоя. Алик с Лафетом, хорошо обкуренные, затащили Шахова в туалет и начали бить. Без объяснений. И так все было понятно. Они били его долго и упорно, били руками, пока он не упал, били ногами, топтали, лупили швабрами, пока еще шевелился. Потом остановились передохнуть.

Шахов с пола отстраненно смотрел на них, уже мало понимая, что происходит и почти совершенно утратив связь с действительностью. Боль воспринималась им где-то на краю сознания, как у калеки, у которого ноет на перемену погоды давным-давно ампутированная нога.