Илья Игнатьев - 13 с половиной… История первой встречи.

• Название: 13 с половиной… История первой встречи.
• Автор: Илья Игнатьев
• Жанр: Современная проза

От Автора: - Господа мои, это воспоминания. Точнее, - воспоминание, одно... Я набросал, - записал, - это уже около года назад, и отложил. Причина? Ну, как Вам объяснить причину… Личное это очень, - вот и вся причина. Вы вправе спросить тогда, - а какого, мол, беса ты, Ил, решил сейчас это опубликовать? Не знаю… Но именно решил, захотел, и именно сейчас.  Я немного переделал написанное, изменил кое-что, - нет, не само воспоминание, записанное около года назад, - я «поправил» стиль, немного «оживил» текст диалогами, ну, и так, по мелочам… И вот… читайте, господа мои, буде это Вас заинтересует. Да, ещё одно: я изменил фамилию Мити, свою, некоторые «локализации по местности», - но всё было именно так у меня в тринадцать с половиной лет с девятнадцатилетним моим Митей, как я тут описал. А декорации, - ведь это всего лишь декорации...

---

- Обедать, Илюха, щас с тобой будем, раз ты в гости ко мне пришёл, - по-настоящему…

Я так вот прямо, с открытым ртом, с ботинком в одной руке, с… ГЛАЗАМИ, в общем, и застыл у Митьки в прихожей! Предался я «раздумьям тяжким»… но не надолго! Ведь если когда я решил! Если у меня НАМЕРЕНИЕ! А если обед, да ещё приготовленный Митькиной бабой Олей, - ну? Какие тут к бесам «намерения»? Особенно, ТАКИЕ, как у меня тогда, - ну? И я… Впрочем, вот:

- А что у тебя есть есть?.. В смысле… погодь, Мить, я ж… Так. У-у, с-с-с, узлы эти, гадс-с-ские… Обедать, да? Н-н… Нет. То есть, потом, может, а? Потом давай, может, Митя, ладно? А сейчас я… кх-кхм… не голоден. Ни-ка-пель-ки! - вот это «ни капельки», господа мои, произнесённое мною по слогам, с твёрдостью философа стоической школы, я отчётливо помню! - Так что… Я просто, в гости.

* * *

Вот так вот, Господа! Вы представьте себе только силу любви и желания! Моего. Моей. А? Вот это любовь, вот это сила воли! С младых ногтей, можно сказать! Ил-2 Железный. Вы… хихикаете там у себя, читая это, что ли?.. А-а, улыбаетесь, - ну, это не возбраняется…

- Ну-ну, - с сомнением покачал головой Митька, ведь он уже ЗНАЛ меня, ну, всего почти, до трусов-плавок, и знал он, как это я НЕ ГОЛОДЕН обычно… - Проходи уже, потом обед, так потом…

И я прошёл в его комнату… У кого-то в «теме» есть рассказ «Митина комната», я, когда заглавие прочёл, - у меня руки затряслись, честно, а оказалось совсем не то, близко даже не «то»…

Понимаете ли, - всё это очень светлые у меня воспоминания, и радостные, и я, пока вот это всё писал… у меня, с моих чётко очерченных губ, не сходила радостная улыбка, - а что? Разве ТАКОЕ вспоминать стыдно, зазорно или… или ещё что? Любовь стыдна??? Вот и я говорю, - радостно мне это вспоминать, - ну, чуть грустно, конечно же, но это и понятно…

Итак, я прошёл в Митькину комнату, - отдельная! - классно, - я всегда считал, и тогда уже, что отдельная комната для пацана… это статусная вещь, как я бы сейчас уже сказал. У нас с Женькой, разумеется, одна на двоих была, - со всеми вытекающими.

Ну, вот, прохожу следом за Митей, - и… господа, я ему по плечо, наверное, был, - и не надо было мне особо опускать глаза… короче, иду за ним, - он в трениках, а я смотрю, как у него под трениками половинки его… да нет, не попка это уже у него была, - нормальный зад, нормального парня. Нормальный? Я очень отчётливо помню, что это был самый первый раз, когда я обратил внимание на попку, - и именно в Митьке дело, ведь это сам я пришёл к нему с НАМЕРЕНИЕМ, - вот и… а ничо так… под трениками… интересно, у меня так же сзади,  - ну, двигаются булочки?.. Да-а, интересно…

- Что?

- Музыка. Илюш, ты чо, оглох с мороза?

- Какой мороз ещё, Митька? А вот «музыки» мне своей не вздумай даже! Это же у тебя… Это ты сам оглох, понимаешь, раз такую «музыку» слушаешь!

Да, господа мои, увы, увы и увы, но Митя Берг был попсовик. С импортным уклоном. «АББА», «Отаван», - что там ещё… «Арабески», и, - вершина моего презрения, - «Бонни», да простит меня Будда, «М»! Но Митька не настаивал, не пытался «обратить» меня. Уже, наверное, день на третий был у нас разговор по поводу музыки, - и он не настаивал, не пытался перекрестить в свою веру меня, считавшего тогда, в «почти четырнадцать», что Святая Троица укомплектована из Блэкмора, Гилмора и Дэна МакКафферти! В окружении соответствующих «святых», разумеется. И к его… погодите ка, а что у него был за маг? «Илеть», что ли?.. Хм, не помню. Надо же, - разбить я этот маг грозил Митьке каждый раз, как к нему приходил… каждый день, практически, особенно, первое время… Или старая «Нота», ленточная? Не помню, господа мои! Плохо это, такие важные вещи забывать, очень плохо…

* * *

- «Музыка»! Ну, ты понял, да? Лучше знаешь, чо? Лучше ты мне, Мить, покажи книжку эту? Вон, зелёную, - это я решил, что не фиг тянуть Митьку за что там у него в трениках есть, и сразу переходить к делу, НАМЕРЕНИЕ уже у меня в плавках начинало шевелиться, господа…

Дело вот в чём, - у Митиной мамы, - она учительница была, - представьте себе, рисования! - была книжка. Вот она, лежит у меня сейчас слева от клавиатуры, на ней пепельница. Я сейчас специально её достал из книжного шкафа. Много чего не сохранил в жизни, - письма его из Германии, - первое время он писал, да я вот не отвечал, боялся почему-то в Германию писать, - и Митя перестал, конечно же… И фотографии почти все растворило время, - сильнейший из фотореактивов! А вот эта книжка… книжонка, КНИГА, - вот она, зелёная, слева от моей клавиатуры сейчас у меня лежит…

Лев Любимов, «Искусство Древнего мира», М., «Просвещение», 1978г., издание второе, дополненное… Так, 320 страниц отвратительной бумаги. Сразу всё. От пещер, до заката Античности, - с как бы «иллюстрациями». Да, эта книжка играла в моих планах по подрыву своей и Митькиной «девственности» роль детонатора. Вот, - Греция и Эллинизм тут начинаются со стр.158… ну, сначала архаика идёт, примитив… вот. На 178-ой странице Странфордский курос, - начало классики. Вы не видел? Ну, - это Бог. Куросы изображали совсем юного Аполлона, - а этот вообще, мой любимый, подросток, практически, и фигура… Ну, и другие тут есть, и Пракситель, и Мирон, и Поликлет, - нормально. И без фиговых листочков, как в учебнике истории Древнего Мира за пятый класс они были, помнится…

И вот мы с Митей сидим на его тахте, - клетчатое зелёное одеяло, верблюжье, - смотрим эту книжку… я смотрю, - Митька-то с тоской на свой маг больше поглядывает… и… Тут и началось. Сначала я, открыв нужную страницу, придвинулся к Митьке. Тесно, бедром. Синеглазый замер. Я типа книжку смотрю внимательно, - замер он себе, и замер, мне-то что? Потом:

- Митя, смотри, отколото у него тут…

И я кладу Мите книжку на колени. На бёдра, то есть. Чтобы он разглядел получше. И так кладу ещё, - не выпуская из своих рук, и получается, что мои руки у него на бёдрах, ладонями вверх, а сверху уже, раскрытая на нужной, 178-ой странице, зелёная книжка, напечатанная на отвратительной бумаге, - бюджетная версия, сказал бы я сейчас…

- Грм… Что отколото?

- Вот.

- А-а… Ну, понятно, древний ведь, вот и… потерялось…

- Что потерялось?! «Потерялось»! Это же у него… член «потерялся».

- Кхм…

Красный. Митя красный. Я, - нет.

- Интересно, как это мог он отколоться? А может, спецом кто-нибудь? Баранов хватает кругом.

- Грм… кхм…

А у меня под руками тонкая ткань Митькиных треников, и Митькины… напряжённые уже бёдра, - мне они показались в тот момент мраморными, господа, и не важно, что я чувствовал это мрамор его бёдер тыльной стороной ладоней, - это был живой мрамор, в отличие от того, из которого был сделан Странгфордский курос…

И всё. Я даже не сказал, не спросил, - типа, а покаж, Мить, какой у тебя, я, типа, посмотреть хочу, - ничего такого! - я скинул одной рукой книжку на тахту, на зелённое верблюжье одеяло, перевернул другую, левую, и погладил Митьку. Вверх. То есть… к члену провёл рукой, в общем. То, что у него членом можно было в тот момент колоть мрамор, и объяснять не надо, - это ясно, господа мои, не так ли?

- Па… па…

- Ха! Я не папа, я Илья… ого…

- Илюш, ты что… - шёпотом, и Вы знаете сами, господа мои, какой у Митьки был шёпот в этот момент, ну да, и хриплый, и… ну, знаете, в общем!

- А что? - я сама невинн… непосредственность, так лучше сказать.

- Нельзя же… грм…

- Да всё можно… Мить… тебе тоже, можно… хочешь?

Господа, Митя меня за эту неделю узнал, - поэтому и такая реакция у него была, довольно… спокойная, что ли, в «неспокойной» такой ситуации. Поэтому он не стал вскакивать с тахты, прикрываясь… ну, хоть и книжкой этой вот, например, - и не стал упрекать меня, и удивляться не стал, - говорю же, узнал он меня, - ну, опешил, конечно, но… Почему мне такие не попадаются? Как я тогда?

В общем, я уцепился за его член, - рукой пока только, - через треники и трусы, - ха! - на Мите тогда именно трусы были, прикинь! А его руку просто положил себе на ширинку. Неудобно. Во-первых: - брюки мои, школьные; во-вторых: - у Митьки рука тоже, как мраморная стала сразу; в-третьих… всё. Да хватит, - говорю же, - неудобно, и хоть я ноги сразу же раздвинул, воспользовавшись этим, чтобы ещё теснее прижаться к Митиному мраморному бедру, - но я хотел дальше.

- Я сниму, да… - это я не предложил Мите снять его треники, это я его поставил в известность относительно того, что собираюсь делать. - Только ты ляж… Тьфу ты! Ляг…

- Илюш, но… ты что? Папа ведь твой, и мама… Женька тоже…

- Где это папа-мама? Женьку ещё вспомнил, понимаешь… Что-то я никого тут у тебя не вижу. Папа, папа… да ложись ты уже, папа мой на работе, а я у тебя, с тобой…

Мы потом почти ничего и не говорили с Митей. Он стеснялся, наверное, в обычной своей манере, а мне просто не до того было. Я сначала язык высунул, от увлечения! Треники ведь я с Мити тянул! А потом рот у меня сразу стал занят. Ну, да, именно, - Митиным членом. Это первый раз у меня был, - и вообще ничего, никакого внутреннего сопротивления… Блин, желание! Я не очень представлял себе вчера вечером, что именно мы с Митей делать будем, - ну, подрочим, наверное…  Друг другу может быть, подрочим, - опыт у меня был, - хм, «одноразовый» опыт взаимной мастурбации я уже имел, - пионерский лагерь «Горный воздух», Абзаково, прошлое лето, - но сосать я не думал. А когда… как только Митин член оказался у меня перед глазами, - я и разглядеть его не успел тогда, практически! - он, его член, тут же оказался у меня во рту… На автомате.