Карл Хайасен - Клинический случай

• Название: Клинический случай
• Автор: Карл Хайасен
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-19353-7

Бывший рок-кумир необъяснимо гибнет на Багамах. Безутешная молодая вдова устраивает на похоронах презентацию своего альбома. Репортер Джек Таггер, не угодивший начальству и протирающий штаны в отделе некрологов заштатной газеты, мечтает вернуться на первую полосу. Статья, проливающая свет на подозрительные обстоятельства смерти музыканта, восстановит справедливость для всех троих.

Джек одержим чужими смертями. Его информатор – девица, которая зарабатывает онлайн-стриптизом. Его соратница – дочь его бывшей любовницы, юная ветеранка клубной жизни. Его редакторша боится его до полусмерти. Бывший владелец его родной газеты – язвительный старикан, который вот уже 17 лет никак не может умереть. В холодильнике у Джека спит вечным сном бывший пивной алкоголик – замороженный мертвый варан, который при необходимости может стать смертоносным оружием.

В «Клиническом случае» Карла Хайасена шоу-бизнес и журналистика, а также написание некрологов и сама жизнь превращаются в высокое искусство.

---

– Странно, – бубню я себе под нос.

Сестра музыканта трогает меня за рукав.

– Джек, – шепчет она, – где швы от вскрытия?

Интересный вопрос.

5

Я никогда не попал бы на работу в «Юнион-Реджистер», если бы не олух с поросячьими глазками и немытой шеей по имени Оррин Ван Гелдер.

Он был выборным председателем городской комиссии в округе Гэдсден, Флорида, где занимался тем, что сплавлял мультимиллионные правительственные контракты своим приятелям в обмен на звонкую монету.

К счастью для меня, Ван Гелдер был крайне тупоголовым мошенником.

В то время как он беззаботно проворачивал свои темные делишки, я писал о событиях в округе Гэдсден для одной местной газетенки. Не буду скромничать, именно мое смелое расследование позволило припереть к стенке коррумпированного председателя – так и написал мой редактор, выставляя мою кандидатуру на получение крупной журналистской премии.

Но, по правде говоря, я вывел Оррина Ван Гелдера на чистую воду, просто вовремя сняв телефонную трубку и услышав: «Тут один политик гребаный требует откат».

Голос принадлежал Уолтеру Даббу, который продавал автобусы для инвалидов. Округ Гэдсден как раз собирался закупить штук пятнадцать таких машин; все признавали, что это будет дорогостоящее приобретение. Поступили заявки от четырех конкурирующих фирм.

Вскоре после этого Уолтер Дабб, который продал больше автобусов для инвалидов, чем кто-либо на всем Юге, получил от миссис Оррин Ван Гелдер приглашение на обед. За те тридцать лет с гаком, что мистер Дабб продавал транспортные средства муниципальным властям, он не раз становился мишенью чиновников, но Оррин Ван Гелдер стал первым, кто использовал в качестве парламентера свою жену.

– Послушай, Уолт, – сказала Памела Ван Гелдер, когда подали запеченных крабов, – даже если твоя заявка не будет самой выгодной, Оррин позаботится о том, чтобы округ купил твои автобусы, именно твои. Его доля – пять процентов.

– Доля?

Миссис Ван Гелдер улыбнулась:

– Называй как хочешь.

– Я называю это «ободрать как липку», – сказал Уолтер Дабб.

Жена председателя даже не моргнула.

– Мой муж разумный человек. Он согласится на сотню кусков плюс один мини-вэнчик «додж» с электроподъемником.

– Черта с два!

– Это для матери Оррина, – пояснила Памела Ван Гелдер.

– Она инвалид? – сочувственно спросил Уолтер Дабб.

– Нет, она просто жирная корова. Не может затащить свою огромную задницу на лестницу.

Автобусный контракт тянул на три миллиона с мелочью, поэтому Даббу нашлось о чем подумать. Дабб не возражал против разумных поборов, но жадность Ван Гелдера его возмутила. В субботу утром Уолтер позвонил в газету, чтобы заложить председателя. Редактор, занятый своими делами, оборвал его на полуслове и перевел звонок на меня. Я взял трубку только потому, что думал, будто звонит моя подружка – объяснить, почему она так долго торчит в Ванкувере (сколько, в конце концов, времени нужно, чтобы сняться в рекламе колготок?). Кстати, она так и не вернулась.

Выслушав историю Уолтера Дабба, я сделал пару звонков. В следующую среду вечером председатель Гелдер и его сообщница и по совместительству жена ужинали с Уолтером Даббом и человеком по имени Джордж Паннини, которого Дабб весьма убедительно представил как вице-президента отдела по переоборудованию автобусов. На самом деле мистер Паннини работал федеральным агентом и был укомплектован пистолетом и диктофоном.

Я сидел за соседним столиком в компании фотографа, который незаметно делал снимки через мое левое плечо. Оррин Ван Гелдер, у которого аппетит был как у глиста, заказал мясо на кости, крабов, дюжину устриц, большую тарелку картофельного супа и жареную луковицу размером с мяч для софтбола. На следующий день я подробно описал это чревоугодие в своей статье, не забыв и о преступлении. Из-за шума в ресторане подслушивать было трудно, но пробелы в разговоре были успешно заполнены записью, сделанной ФБР.

Арест был произведен в мужском туалете, где агент Паннини соблазнил Ван Гелдера авансом в размере $ 25 000. Правосудие свершилось над писсуаром: с наличными в одной руке и членом в другой Ван Гелдер был арестован за взяточничество.

Это был грандиозный скандал. Моя подпись не сходила с первой полосы целую неделю – этот рекорд мне по сей день не удалось побить. Более того, интенсивное муссирование в прессе вывело на свет божий еще трех бизнесменов, к которым председатель тоже пытался найти подход. Все они были, мягко говоря, расстроены, и каждый согласился дать интервью, в том числе и тот парень, что продал аэропорту округа самоочищающиеся туалеты за 1,7 миллиона долларов. Оказалось, что Ван Гелдер настоял на том, чтобы в дополнение к его обычной таксе в его личной ванной установили сортир последней модели. Позже последнее слово техники дало сбой в работе как раз в тот момент, когда на нем заседал сам председатель, – гейзер дезинфицирующих средств ударил из сантехнических глубин и отбелил мошонку и обе половины чиновничьей задницы.

Ясное дело, эта история стала золотой жилой. Оррин Ван Гелдер, опасаясь, как бы полиция не разнюхала про него чего похуже, признал себя виновным и отправился на девятнадцать месяцев в тюрьму Талладега. А я получил ту самую журналистскую премию, переехал в город покрупнее и устроился в газету поприличней, где неплохо работал, пока не начались мои черные деньки.

Так-то вот.

Дженет высаживает меня у закусочной.

Я говорю ей, что сделаю пару звонков и разузнаю насчет так называемого «вскрытия» ее брата. Она не слушает.

– Черт, чуть не забыла! – восклицает она.

– Эй, куда вы?

Она жмет на тормоза:

– Обратно в похоронное бюро. У меня есть кое-что для Джимми. Вещица, которую он мне подарил.

– Могу я поинтересоваться, что за вещица?

Она тянется на заднее сиденье и достает белый бумажный пакет. Открывает его, и я вижу настоящее сокровище – долгоиграющую грампластинку на 33 оборота. Обложка выцвела, и с одного края ее явно пожевал щенок. Я улыбаюсь, потому что узнаю пластинку – «Тихий парад».[22]

– 1969 год, – говорю я.

– Джимми обожал «Дорз». Это его любимая – он подарил ее мне на день рождения. – Дженет смотрит на фотографию группы на обратной стороне и спрашивает: – Сколько было Моррисону, когда он умер?

Можете спорить на свою бессмертную душу, что я знаю ответ:

– Двадцать семь.

– Джимми говорил мне, где это случилось, но я забыла.

– В ванной. Дженет смеется:

– Нет, я имела в виду – где, то есть в каком городе? Теперь смеемся мы оба.

– В Париже, – говорю я. Дженет обрывает смех:

– Теперь вспомнила. Брат ездил на могилу. Послушайте, мне надо ехать, хочу успеть, пока они не разожгли погребальный костер или как его там.

– Вы положите пластинку в гроб?

– Ага. – Она аккуратно убирает ее обратно в пакет. – Просто я чувствую, что должна что-то сделать. Клио не узнает.

– Дженет, вы не думаете, что нам надо сообщить кому-нибудь о том, что мы обнаружили? Возможно, еще не поздно…

– Не знаю. – Она мрачно пожимает плечами. – Я ничего не знаю, кроме того, что Джимми мертв.

И она уносится прочь, визжа покрышками.

А через пару секунд я уже в телефонной будке и разговариваю со своим приятелем Питом, экспертом из Окружного центра судебной экспертизы. Когда я сообщаю ему, что на Джеймсе Брэдли Стомарти отсутствуют швы от вскрытия, он невесело усмехается:

– Вечно сложности, когда человек умирает за границей. От всех этих международных соглашений можно с ума сойти. Кроме того, все просто из кожи вон лезут, чтобы шовчики вышли поаккуратней.

– И что мне делать?

– Постарайся отложить кремацию, – предлагает он. – Можешь получить распоряжение суда, только для этого тебе нужно найти родственников покойного.

– Сестра подойдет?

– Идеально. Пусть звонит в офис прокурора штата, чтобы там ей нашли судью. Судья быстренько пошлет своего представителя в похоронную контору, потому что если парня запихнут в печь…

– Adios.[23]

– Именно, Джек. Пиши пропало.

Затем я звоню Рику Таркингтону, государственному прокурору, который когда-то помог мне со статьей о мафиозных разборках в обмен на билеты на концерт Спрингстина.[24] Он любит рок, а значит, должен помнить «Джимми и Блудливых Юнцов».

Не повезло. Угрюмая и неприветливая секретарша Рика говорит, что он берет показания и его нельзя прерывать.

– Но это срочно, – умоляю я. – Не могли бы вы передать ему кое-что?

– Не сегодня, сэр. Сегодня я рано ухожу – иду к врачу.

– Да? Надеюсь, что-то серьезное?

Дженет Траш – мой последний шанс. Покалеченная «миата» все еще стоит на парковке, когда я возвращаюсь в похоронное бюро. Я быстро нахожу Дженет – она в числе других скорбящих у открытого гроба в пропахшей лавандой часовне. Согласно поминальным карточкам, которые выдают у входа, усопшего зовут Юджин Марвин Брандт, он 1918 года рождения.