Анатолий Днепров - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 2

• Название: НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 2
• Автор: Анатолий Днепров
• Издательство: Издательство «Знание»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1965

Второй выпуск собрал произведения таких известных фантастов, как Анатолий Днепров, Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов, Илья Варшавский, Станислав Лем, Джек Финней и Айзек Азимов.

---

Люди не прощают, если их предают боги. Это с детства засевшее желание иметь сильного покровителя, желание самоустраниться от управления своей судьбой. На них полагаешься, им веришь, и вдруг обнаруживается, что они вовсе не всесильные, чего-то не могут, в чем-то заблуждаются…

Нонна сидела рядом с дремлющим Николаем. Теперь она знала, когда он дремлет, а когда думает.

Впереди корреспонденты газет и журналов. Сзади стучала пишущая машинка. Молоденькая девушка, студентка факультета журналистики, записывала свои впечатления, боясь пропустить даже самую незначительную мелочь. Ей так повезло, эта необычная командировка.

Самолет дрогнул, и перед глазами Нонны вытянулось огромное серебристое крыло, которое закрыло второй самолет. Впереди зажглось красное панно: «Пристегните ремни! Не курить!»

— Николай, посадка! — сказала Нонна. Он вздрогнул и выпрямился в кресле.

— И натяни повязку. Я знаю, ты спишь и видишь, когда ее выбросишь. Доктор сказал, нужно походить еще недельку, а потом снимать по вечерам…

Николай поморщился. Он осмотрелся вокруг одним глазом, но решительная рука Нонны опустила повязку.

— Ждать, ждать… — ворчал Молчанов. — Идиотизм ехать на испытания с завязанными глазами. Все равно, что идти в столовую с зашитым ртом.

— Николка, я буду рассказывать тебе все-все.

— Пропускная способность слухового канала связи в сто раз меньше, чем зрительного.

— Я буду говорить в сто раз быстрее, и мы компенсируем…

На аэродроме к Молчанову подошел профессор Соколов.

— Коля, есть любопытное дело, — сказал он, отводя его в сторону.

— Какое?

— Что бы там ни говорили про Котонаева, но он действительно гигант. Он нашел способ, как сделать, чтобы антивещество было стабильным!

Евгений Войскунский, Исай Лукодьянов ТРОЕ В ГОРАХ

Смотреть на часы не имело смысла: все равно надо сидеть, пока не кончится ураган. Все же Игорь посмотрел на часы — хотелось что-нибудь сделать, чтобы не взвыть от тоски. Для этого пришлось приподнять капюшон. Сразу черный ледяной ветер резанул лицо.

Он соображал медленно — очевидно, результат оцепенения. Светящиеся стрелки, большая и малая, сошлись слева — он не сразу понял, почему видит только одну. Значит, без четверти девять. Сколько же он, Игорь, сидит здесь, сунув руки в рукава штормовки, наглухо закрыв лицо капюшоном и свесив ноги над пропастью? Только четыре часа?

Четыре безумно долгих часа он сидит на узком каменном карнизе, и его жизнь поддерживается, страхуется восьмимиллиметровым репшнуром, который привязан к скальному крюку, вбитому в расщелину. Хорошо ли держится? Об этом лучше не думать.

Ветер плотной воющей массой налегал на правый бок. В горах разносились шорохи, треск и свист.

Конечно, если рассудить, Игорь очень плотно сидел на карнизе. Большой, «абалаковский» рюкзак упирался в скалу за спиной. Вот только ноги мотает на ветру. И холодно. Хорошо хоть, что сейчас не зима. Хорошо, что он послушался Кирилла, надел две пары толстых шерстяных носков, наизнанку, по альпинистским правилам. Так что, вообще говоря, крюк и репшнур — только страховка, на всякий случай…

Слово «страховка» напомнило зелено-узорчатую бумагу. На обороте — правила выплаты в случае увечья или смерти при несчастном случае. Вспомнилась светловолосая девушка — агент по страхованию жизни; она приходила в комитет, кажется, в марте или в апреле, и он, Игорь, полюбезничал с ней малость, прежде чем выложил рубль… Рубль — и жизнь! Смешно. Несопоставимо…

Девять часов. В Москве в это время можно пойти в кино, в кафе, мало ли куда. Неужели вот сейчас где-то там за воющей темнотой, далеко на севере, существует Москва? Москва с ее уличным шумом, с кольцом бульваров, со светящимися призывами есть мороженое и покупать билеты денежно-вещевой лотереи.

Существуют ли на свете автоматы с газированной водой, троллейбусы, кафе «Юность» и стадион в Лужниках?

А просторные коридоры Госкомитета, привычная шестьсот седьмая комната — снизу панели «под дуб», вверху — нежно-зеленый, тисненый узорами пластик? А стол Игоря? А специальный телефонный справочник, которым Игорь так гордился, потому что не всем выдают такие?

Как все это хорошо, привычно, благоустроенно, хотя Катя над этим посмеивается и хочет уйти на завод, и уйдет… если только они выберутся отсюда живыми, если когда-нибудь кончится эта кошмарная ночь в горах.

Он повернул голову вправо, приподнял капюшон, крикнул:

— О-го-го-о!

И сейчас же отозвался высокий Катин голос:

— Ау-у-у!

И вслед за ней гаркнул Кирилл.

Надо же: Катя сидит на карнизе в каких-нибудь нескольких метрах от него, Игоря, а он ее не видит. Ну и темнотища.

Бедняжка, как ей страшно, должно быть, сейчас. Эго он виноват, потащил ее в горы. Навьючил на ее хрупкие плечи здоровенный рюкзак. Сунул ледоруб в наманикюренные пальчики… Собственно, не он, а Кирилл затеял этот чертов поход. Но ей-то, Катюше, от этого не легче.

Осенью они, Игорь и Катя, поженятся, дело решенное. Достроится комитетский дом, в котором ему обещана квартира, — и полный порядок. Нет, все у него, Игоря, складывается хорошо. Ребята из их выпуска на периферийных заводах чертят за сто двадцать в месяц, а он — уже главный специалист Госкомитета. Правда, Катя посмеивается, говорит, что фактически он — нечто вроде письмоводителя при Иване Демьяновиче. А, чепуха. Просто она немного несерьезная. Как Кирилл. Тот тоже вечно посмеивается. Вечно в разъездах — то на севере, то где-то в пустыне, в Хорезме. Хоть он и кандидат наук, а специальность у него… Археология! Архаизм какой-то в эпоху высшей автоматики.

Пусть они посмеиваются. Он, Игорь, потихоньку подбирает уже материалы для диссертации. Будет настоящая работа, на современнейшем уровне знаний.

Скорее бы кончился ураган. Скорее бы выбраться к перевалу, спуститься к Сухуми, бултыхнуться в теплое море — ух!

Кате действительно было страшно. Не столько пугали ночь и ветер, сколько шорохи и трески. Будто гора вот-вот расколется под ударами бури…

Она старалась думать о привычном, перебирала в памяти свою коротенькую жизнь, которая казалась ей то смешной, то трагичной.

Веселая и беззаботная школьная пора. Первое горе — провалилась на экзаменах в институт. Под давлением родителей поступила на курсы машинописи и сделалась секретаршей в управлении координации. Вскоре быстрая и сообразительная девушка в совершенстве изучила сложное переплетение коридоров огромного здания. Она легко запоминала фамилии и номера телефонов. Знала, кто визирует бумаги «раньше Иванова», а кто «позже Иванова». Никогда ничего не путала и не забывала. Поступила в вечерний институт — и шесть лет учения прошли незаметно…

А когда она предстала перед комиссией по распределению, Иван Демьянович, который был и ее начальником в комитете и председателем комиссии, сразу сказал: «Ну, Катюша, с вами ясно: никуда из нашего управления вы не уйдете».

Катя протестовала. Ведь с сегодняшнего дня она — инженер по автоматике и телемеханике. Она хочет на производство. Она согласна ехать куда угодно…

Ее не дослушали, и она пересела за другой стол и стала получать другую зарплату. Она уже не разносила бумаги, а сама их писала. Это называлось — «исполнение». Она «исполняла» все, что ей говорил Иван Демьянович. А так как она идеально знала не только фамилии, но и инициалы, — а без инициалов нельзя писать письма — и знала всю научно-техническую Москву, то она стала незаменимым «исполнителем».

Разумеется, Катя понимала, что кто-то должен собирать визы на проектах постановлений и готовить сводки, но она понимала и то, что место молодого специалиста не здесь, как бы ни была важна ее канцелярская деятельность. Но такая уж судьба: ее секретарская практика оказалась важнее инженерного диплома.

Игорь, который тоже попал в комитет со студенческой скамьи, не был с ней согласен. Он считал, что теперь, когда грань между умственным и физическим трудом стирается, вопросы управления играют высшую роль, и молодым специалистам надо учиться координировать и регулировать. А она, Катя, говорила, что лет через двадцать все пойдут на производство с укороченным рабочим днем, а координировать будет вместо комитета хороший электронный мозг.

Он славный, Игорь. Немножко напускает на себя солидность, но это не такая уж беда. Даже приятно, что он умеет держаться с достоинством. К ней, Кате, он просто чудесно относится. Ей многие женщины в комитете завидуют — она точно знает. Ну еще бы: такой умный, видный… Перспективный, как говорят.

Странно: два брата, Игорь и Кирилл, а ведь совсем не похожи. Правда, братья они по отцу, матери у них разные. Игорь высокий, черноволосый, а Кирилл коренастый и косолапый, на голове у него копна волос дивного оранжевого цвета, а брови желтые-желтые, выгоревшие. Что-то есть в этом Кирилле от хитрого деревенского знахаря. Этаким простачком держится, а вставит словечко — держись! Он неуживчивый — Игорь ей рассказывал.