Газета Завтра - Газета Завтра 821 (85 2009)

• Название: Газета Завтра 821 (85 2009)
• Автор: Газета Завтра
• Жанр: Публицистика

---

Отсюда, в глубине сути вопроса, принадлежность к Петровичам - то есть наследникам "Дела Петрова" - оказывается не столько в родстве - сколько в наследовании связи с харизмой и новой традицией - традицией харизматичности и модернизаторства.

И как только осознание этого обладателями престола теряется, как только они поворачиваются к антимодернизаторству - теряется связь с Петром - и теряется освящающая власть императорская легитимность. Поворот от Петра - осуществляется Александром Третьим. И он перестает быть Петровичем - он оказывается всего лишь Романовым - но ко всему прочему, с мизерной долей собственно романовской крови. И он, и Николай Второй - уже не Петровичи, уже не императоры - они просто Московские цари. 300-летие Дома потому и празднуется так пышно, что, перестав быть Петровичами, династия пытается утвердить себя как Романовых. Но лишившись Петровичей - (а последние крупные имперские военные победы, как и последние значимые расширения империи связаны как раз с тем, кого можно считать на деле последним русским Императором - Александром Вторым) - Россия уже не желала Романовых. Собственно, она не желала их уже более двухсот лет - с тех пор, как пошла за Петром, а не за правившей Софьей и старшим царем Иваном Пятым.

Перестав быть Петровичами, Романовы лишились своей спорной легитимности. Повернув от курса Петра Первого, Александр Третий по сути предрешил низложение Николая Второго.

И в феврале 1917 года ключевую роль в низложении Николая сыграет именно тот институт, который возводил на престолы Петровичей (начиная с самого основателя) - созданная Петром Великим Русская Гвардия.

А еще через несколько месяцев, в январе 1918 года, петровский гвардейский Семеновский полк - как и другие гвардейские полки - откажется признать претензии на власть Учредительного собрания - и оставит ее за системой Советов.

То есть для реального эффективного утверждения династии в России всегда необходимы были два сопутствующие обстоятельства - активная поддержка народа (именно активная) - и способность призываемого монарха решать стоящие задачи.

Однако если бы эти обстоятельства были в наличии - власти и не нужна была бы сегодня монархическая форма. Она тянется к ней по двум обстоятельствам: сохраняя в целом легитимность, она сохраняет ее как легитимность пассивную, легитимность, как согласие на управление без обязательства поддержки. И одновременно, имея все полномочия для действия и решения проблем общества, в частности - обеспечения прорывного развития она не знает как - и не способна его обеспечивать. То есть, не имеет ни видения проекта, ни видения инструментов его реализации.

Придание этой власти монархической, наследственной формы - лишь укрепит тенденции ее загнивания. А поскольку для сохранения себя и послушания общества в этих условиях ей так или иначе придется создавать эффективные механизмы такого господства: не в плане эффективности решения задач, а в плане эффективности господствования, то тем самым она будет создавать новую ситуацию, когда неэффективная власть будет опираться на эффективные механизму властвования. То есть на новую Гвардию. Которая чуть раньше, чуть позже встанет перед вопросом: зачем эффективной гвардии неэффективная власть?

О чём, собственно, и шла речь выше.

Станислав Белковский ЖИЗНЬ ПОСЛЕ РОССИИ III Окончание. Начало - в NN 30, 32

ЦЕРКОВЬ

Немалую роль в легитимации следующей российской государственности предстоит сыграть Русской Православной Церкви. Хотя бы уже потому, что вослед Учредительному собранию, которое установит основы и опоры нового государства, последует коронация монарха - в Успенском соборе. Что же и где же еще?

Кажется, легитимирующая роль Церкви по отношению к светской власти вполне отвечает амбициям нашего нового Патриарха Кирилла. Многие действия Патриарха указуют на то, что он не намерен ограничиваться доктриной "секторальной Церкви", которая занимается лишь окормлением верных и не особенно интересуется делами государственными / общественными. Кириллу, вероятно, близка концепция "тотальной Церкви", которая не только вправе, но и должна высказываться по всем важным вопросам - больным и здоровым - национального бытия. Играя важнейшую роль в созидании национального сознания. Важно только в процессе "тотализации" не перепутать Церковь с самим государством.

Если государство сложилось и устоялось в русской истории как носитель четырех "П" (принуждение, пространство, победы, подвиги), то Церковь, исторически оправданная и право имеющая, - это, скорее, четыре "С": святость, сострадание, созерцание, солидарность.

Сила Церкви определяется ее инаковостью, перпендикулярностью по отношению к государству. Ее органическая (для русской почвы) цель - не столько участвовать в утверждении государственного макромира, сколько выступать защитницей русских микромиров, непобедимым стражем той самой тайной свободы.

Не случайно в монгольское время, получив особый, отдельный статус, Церковь оберегла нашу духовную и культурную идентичность. Так же, теми же вечными силами Патриарх Гермоген предотвратил восшествие польского короля на русский трон (хотя на уровне светского государства все было почти уже решено).

Нет сильнее способа убить влияние Церкви, чем превратить ее в часть государства. Этого захотел Петр I, он поступил так, и преуспел. Недаром уже при Николае I пришлось запрещать уход из официального православия, чтобы государственная церковь не обвалилась. Когда большевики после прихода к власти уничтожили Церковь как связный целостный институт, русский народ этого, по большому счету, и не заметил.

И, напротив - при коммунистах, будучи не просто отдельной от государства, но гонимой, Церковь начала восстанавливать свое влияние и доверительные отношения с паствой. Отныне в Церкви вновь искали заступничества от внешней государственной реальности. И пусть церковные иерархи принуждены были отрабатывать идеологическую барщину участием в разных публичных компаниях советской власти - типа "борьбы за мир". Церковь стала частью иного, и там вновь была святость.

Если и сравнивать Русскую Церковь, то - с русской литературой. Ее негласной соперницей на протяжении XIX-XX веков. Как и Церковь, наша литература предполагает духовное водительство. Всякий по-настоящему великий писатель - крипторелигиозный лидер (Достоевский, Толстой, даже Солженицын). Наша литература, как Церковь, - вселенская по замыслу и национальная по воплощению. Потому христианская и языческая одновременно. Миссия русской литературы - гарантировать "тайную свободу". Защищать маленькую бездонную душу от насилия со стороны каменного макромира. Литература влияет, пока она тотальна. Теряет влияние, становясь секторальной. (Как в наши дни). И/или - государственной. Для своей паствы "государственный писатель" так же искусственен и бессмыслен, как "государственный священник".

РПЦ вновь слишком опасно сблизилась с государством в постсоветское время. Нет, прямых попыток подчинить Церковь уже не было. Но соблазн подчиниться - в обмен на широкий поток невиданных возможностей и материальных благ - воскрес и разросся. Церковь позволяла себя использовать и для возвращения советского гимна, и для возвеличения победительного подвига наших футболистов в матче с голландцами на Евро-2008. Это всё не пошло Церкви на пользу, нет.

Сейчас Церковь снова решает - стать в полной мере придатком, инструментом уходящей светской элиты, тем самым умерев для будущей России. Или - одной из точек консолидации элиты будущей. Той, о которой мы говорили в предыдущей части этой статьи.

Рассматривая Патриарха Кирилла, слушая его, трудно поверить, что он предпочел бы первый путь.

Но, в тот же час, очень смущает скороспелая "миссия", предполагающая едва ли не политические и даже маркетинговые технологии "раскрутки" Церкви, какие мы имеем несчастье наблюдать буквально в последние месяцы. Сомнительный шоу-бизнес с байкерами и рокерами, "православная смена" на Селигере, в лагере официально-молодежного цинизма и разврата - неужели можно предположить, что соучастие в подобном укрепит авторитет Церкви? И кого могут привести в Церковь бесноватые фрики из всяческих "союзов православных граждан"?

Впрочем, пока не будем углубляться сюда. Предоставим времени накопить свой ответ.

ФЕДЕРАЦИЯ БЕЗ НАЗВАНИЯ

Следующая Россия уже не будет называться "Российской Федерацией". Тем не менее, она должна стать таковою по сути. Иначе удержать под единым контролем целое русское пространство не удастся.

Как известно из истории, Россия создавалась путем постоянной и последовательной колонизации новых земель. Так мы дошли до подлинного балтийского берега на Северо-Западе, до Черного моря - на Юге, до Тихого океана - на Востоке. Русский принцип: взять новую землю и вгрызться в нее, не особо рассчитывая на этой земли неизменную благодарность. А завтра, может быть, - новый поход, и снова вперед.