Сабир Азери - В тупике

• Название: В тупике
• Автор: Сабир Азери
• Издательство: Роман-газета
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1990

---

— Одну минутку, я сейчас, — пробормотал профессор.

Он спустился во двор, достал из багажника машины какую-то корзину и вернулся обратно; Фарида, Чимназ и Махмуд в некотором изумлении наблюдали, как профессор ставит корзину в углу веранды.

— Это, так сказать, братский подарок. Я тут по базару немного прошелся… — Он повернулся к Чимназ, по лицу которой скользнула улыбка. — А теперь, красавица, я с удовольствием выпью твоего чаю. Если ты, конечно, не имеешь ничего против!

— Как вы могли такое подумать! — Не поднимая глаз, она сняла со стола старую скатерть, постлала свежую.

Профессор Касумзаде поднес стакан к губам.

— Пах-пах-пах, какой аромат! Ты его с чабрецом заваривала, верно, красавица?

— Да, — густо покраснела Чимназ.

— Обожаю чабрец. Давно мечтаю и дома с чабрецом пить, да все никак найти не могу.

Тут неожиданно для всех подал голос из задней комнаты Кафар:

— Дайте профессору чабреца с собой. Мать мне прислала недавно, так что, наверно, у нас еще есть.

— Да, у нас есть, — подтвердила Фарида.

— Ну вот и подари профессору, если он без чабреца жить не может. — Кафар устало умолк.

— Да нет, нет, что вы, я пошутил — Профессор залпом допил свой чай. — Спасибо тебе, дочка, замечательный чай.

И снова рассыпался в благодарностях, когда Фарида поставила перед ним на стол целлофановый пакет с чабрецом.

Когда красноречие профессора иссякло, наступило молчание. Никто не знал, чем поддержать разговор. Профессор Касумзаде еще раз похвалил чай Чимназ, а потом и ее самое:

— Наша Чимназ, похоже, будет очень домовитой. Чимназ, застеснявшись, схватила со стола стакан, из которого пил профессор, и сбежала на кухню — якобы мыть посуду.

Мало-помалу от всех этих благодарностей, этих похвал дочке Фарида растаяла; она с осуждением подумала о недоброжелательстве Кафара; в какой-то момент она даже забыла о трагедии, случившейся сегодня, и уже мысленно браниться начала. Он, Кафар, ленив еще с рождения — вместо того, чтобы зарабатывать деньги, как другие мужчины, занимается черт знает чем… Сам профессор Касумзаде, такой уважаемый, такой всемогущий человек, выбился из сил, расхваливая его дочку — а он и ухом не ведет… А между прочим, профессор вряд ли станет расхваливать Чимназ просто так. Может, присматривает невесту для сына? Или для какого-нибудь очень близкого родственника? Пусть присматривается, пусть! Разве может их Чимназ кому-нибудь не приглянуться? Вон она какая, как цветочек… А хорошо бы, если б профессор старался для своего сына…

И додумавшись до этого, Фарида сама принялась нахваливать дочку.

— Да-да, профессор, вы правы. Чимназ у нас такая работящая, такая работящая — на все руки мастерица. А знали бы вы, какие обеды она готовит. Так приготовит, что ешь, и наесться никак не можешь! Вот как я ее воспитала!..

— Честь вам и хвала, сестра, очень мудро поступили, очень мудро. Да сейчас домовитую девушку найти труднее, чем в Каспии лосося поймать!

Чем дальше, тем больше в Фариде крепла радостная уверенность в том, что она не ошиблась, что у профессора своя цель… Радовался и профессор — беседа потекла совсем в ином, чем вначале, направлении… Махмуд послушал, послушал, не выдержал и ушел к сестре на кухню, сделал вид, что занят там чем-то неотложным… Чимназ стояла подле раковины с посудой, делая вид, что моет ее, но зря текла вода: Чимназ застыла с блюдцем в руке и прислушивалась к разговору… Кафар же, стиснув зубы, наоборот — отвернулся к степе, лишь бы только не слышать елейного голоса профессора. А тот продолжал заливаться:

— Не могу я понять, о чем только думают матери таких девушек? Неужели же они не понимают, что не сегодня завтра их дочери придется жить в другом доме, нести заботы о семье, а кому-то, может, выпадет на долю заботиться еще и о свекре со свекровью? — Профессор пристально посмотрел на Фариду, и Фарида окончательно уверилась, что не ошиблась в своем предположении.

И таким же елейным голосом ответила ему:

— Если бы все матери думали об этом заранее — теперешние семьи не разваливались бы от малейшего дуновения, как карточные домики. Матери во всем виноваты, матери…

— Ах, как вы правильно изволили это заметить, сестра. Не зря ведь говорят: выбирая девушку, посмотри, какая у нее мать.

— Да, да, это и впрямь так. Только что поделаешь, если некоторым девицам, которые и вовсе ничего не умеют, везет, а нашей Чимназ словно черная кошка дорогу перебежала… Мне, знаете, уже все родственники, все знакомые уши прожужжали — отдавай да отдавай ее замуж. Нет-нет, я ничего такого особенного не имею в виду, ни о чем не беспокоюсь, но я всегда говорю: даже и не приставайте — не выдам ее, пока институт не окончит.

— И прекрасно мыслите, как настоящая мать. Девушке в наше время высшее образование еще нужнее, чем парню.

— Да что же делать, если именно тут кошка и перебежала девочке дорогу? Уж как она в прошлом году намучилась! Экзамены сдавала, оценки получила хорошие, и вот тебе, пожалуйста, осталась в конце концов ни с чем.

— Ну, на этот счет не беспокойтесь. Бог даст, теперь и этот вопрос у вас решится.

— Не знаю, не знаю… Я уже больше никому и ничему не верю. Многие так — сначала обещают, а как подходит время экзаменов, — глядишь, никого рядом и нет.

Теперь уже Фарида пристально посмотрела на профессора. Касумзаде понял значение этого взгляда и веско сказал:

— Нельзя всех одним аршином мерить, сестра. Если я говорю — значит, на что-то рассчитываю. Вот увидите, все будет просто замечательно.

— Если б аллах услышал ваши слова! — Фарида вдруг прислушалась к чему-то. — Ох, извините, я сейчас. — И выбежала на кухню.

Все это время, пока они с хозяйкой обменивались любезностями, профессора Касумзаде беспокоила мысль о том, почему не участвует в их разговоре Махмуд — как ушел на кухню, так больше и не появился… А он бы очень не помешал сейчас, Махмуд. Сам профессор не решался заговорить с парнем, боялся, что если они опять вернутся к происшествию с Кафаром, настроение у семейства резко переменится. Самого этого… Кафара бояться, кажется, — не стоит, он, похоже, человек скромный. Тут, по всему судя, жена командует. А у нее мы слабую струнку уже нащупали… Да, не обижайся на меня, Кафаркиши, за то, что я о тебе так думаю. Смотри, сколько полезного ты сделал, сломав всего лишь одну ногу: дочка в институт поступит, сын — в аспирантуру и молниеносно защитится, ну, а жена при этом еще и Муршудовых оберет как следует. Да, но почему все-таки прячется Махмуд? Что случилось?

Тишина вокруг начала не на шутку беспокоить профессора. Он встал, прошелся из угла в угол, заглянул в заднюю комнату, где лежал Кафар. Услышав звук чьих-то шагов, Кафар повернулся к двери и — посмотрел на профессора с такой злобой, что тот совсем растерялся и забормотал:

— Доброе утро, Кафар-киши, братец.

То ли от боли, то ли от гнева лицо Кафара исказила гримаса.

— Хорошо ли ты спал?

Кафар опять ничего не ответил профессору, больше того, снова отвернулся к стене.

— Извини, что потревожил, я вижу, ты хочешь спать… Спи, отдыхай, дорогой, не буду тебе больше мешать. — И профессор Касумзаде осторожно прикрыл за собой дверь.

— Куда ж вы, профессор? — С ложкой в руке выглянула из кухни Фарида. — Вот-вот обед будет готов…

— Нет-нет, благодарю вас, я не голоден. У меня еще одно важное дело. Если не возражаете, я пойду, а потом, попозже, загляну к вам еще раз.

Фарида крикнула Махмуду, чтобы он проводил гостя. Махмуд спустился вместе с профессором во двор и долго не возвращался. А когда вернулся, мать ни о чем не стала его расспрашивать, потому что пришел он таким расстроенным, что даже не заглянул к отцу.

Кафар проснулся среди ночи. Голова по-прежнему гудела, но все это можно было терпеть; сильнее всего донимал зуд в больной ноге — он был просто нестерпимым. Кафар царапнул ногу поверх гипса, но зуд от этого, казалось, становился только сильнее.

Фарида спала у окна на диване и, как всегда, всхрапывала во сне. Кафар негромко окликнул, жену, но она, конечно же, не проснулась.

Кафар вспомнил те далекие годы, когда они еще не были женаты, когда он был квартирантом у Фариды.

…Он обошел тогда вдоль и поперек все улицы в Баку, входил в сотни дворов и застенчиво спрашивал: «У вас никто не берет квартирантов?», пока не попал на Нагорную.

Был здесь маленький дворик, посреди которого росло старое тутовое дерево. Ствол дерева покосился, и ветви его тянулись к лестнице дома, стоящего напротив, словно дерево хотело подняться вверх по ступеням и войти внутрь через окно.

Какая-то полная женщина, со смуглым и очень красивым лицом, гладила белье на столе, что стоял под этим самым деревом. Не увидев во дворе никого, кроме нее, Кафар смутился еще больше, застенчиво потупился и поздоровался. От неожиданности, от звука чужого голоса женщина даже вздрогнула, чуть не выронив утюг, и вместо того, чтобы ответить на приветствие, сказала сердито: