Ольга Ларионова - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 22

• Название: НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 22
• Автор: Ольга Ларионова
• Издательство: Издательство «Знание»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1980

Главный предмет исследования научной фантастики, как и любой другой художественной литературы, — человек. Только в ее произведениях это человек, оказавшийся в небывалых, невиданных условиях. «Человек перед лицом невероятного» — тема данного сборника.

В сборнике с рассказами и повестями, публицистическими статьями выступают известные советские фантасты Г. Альтов, В. Журавлева, О. Ларионова, Е. Парнов и другие. Среди начинающих фантастов — Е. Филимонов, А. Кубатиев, Б. Руденко. Зарубежную фантастику представляет американская писательница Урсула Ле Гуин.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

— Ну и?.. — Оля нахмурилась, медленно перевела взгляд с Айи на Анта, с Анта на Лешу. Леша вздохнул, глядя на догорающий неоновый карандаш, захлопнул планшетку:

— Жуткая картина! Это скорее по моей специальности, хотя точных предположений мы делать не смеем. И все-таки, если уж кому заниматься разгадкой, так, конечно, теоретикам Времени. Потому что поголовное перерождение всполошило всю Альционову околицу. Обычное пространство, сопряженное с двухмерным, временно деформировалось в пятимерное, чтобы сбросить излишки энергии. При этом их звездочка ухитрилась вывернуться наизнанку, и основная масса ее осталась там, в пятимерном. Тут уж стало не до свечения, лишь бы из астрономических тел не разжаловали! Такое пошло космотрясение — плакало их солнышко вместе с восемнадцатью миллиардами населения! Мы, правда, подоспели и пару сотен аборигенов запихнули в коробочку. А вот где сейчас остальные — сам Эйнштейн не разберется!

Айя покосилась на хрономеханика, она терпеть не могла его неожиданных ассоциаций, но возражать не решилась. А Леша достал из планшетки очередной листок, пустил его по кругу и закончил:

— Теперь у нас одна забота — куда их деть? Отправить обратно? Жалко. Подружились. Поселить на Земле? Но какая гарантия, что со временем они и наше светило не вывернут? Кому охота пережить наяву сказочку Корнея Чуковского?

Именно в этот момент Лешин рисунок из рук в руки приплыл к Гийому, и Оля наклонилась, рассматривая через плечо штурмана раздутого, светящегося изнутри крокодила. Крокодил бочком отступал от медведя, в котором без натяжки можно было узнать Анта. Для убедительности из уст лесного рыцаря вилась надпись: «Говорю тебе, злодей, выплюнь солнышко скорей!» В точности, как в старой детской книжке «Краденое солнце». Пока Оля рассматривала рисунок, на листок спрыгнул Пти и острым насмешливым пятнышком сосредоточился в уголке крокодильей пасти. У Оли создалось впечатление, будто пресмыкающееся показало им всем язык. Она подняла голову проверить, заметили ли остальные. Но все были невозмутимы.

— У тебя все, Зяма? Ничего больше не добавишь? — спросил Ант.

«Зяма» в его устах означало сейчас больше, чем просто детское прозвище. Ант намекал, что не одобряет Лешиного ухарства — легкомысленной его реакции на все случаи жизни, в том числе и весьма драматические. Ант как бы подчеркивал: что бы ни случилось, жизнь продолжается. Хватит отделываться шуточками. Никакие художества и выверты не помогут, когда приходит пора решать. По одному слову и интонации Оля безошибочно выявляла эти натянутые между ними тремя пружинки, которые иногда вообще позволяли им обходиться без слов.

— А что тут добавишь? — Леша пожал плечами. — Мне не улыбается спать в одной комнате с младенцем, играющим атомной погремушкой. Могу поручиться в том же за любого жителя Земли. Так что выносить вопрос на суд человечества — мертвый номер. Результат окажется единственный; вернуть гостей на то место, откуда их взяли, и попросить забыть к нам дорогу. Надо сказать, это будет еще достаточно мягкий приговор. А что делать? Изобиженные «зайчики» могут ведь и отомстить. Или, допустим, пошутить…

— Но ты же знаешь, это не так! Они добрые! — возмутилась Айя.

— Я-то безусловно знаю. Как и ты. Но рассуждаю от лица остальных землян, которые их не знают. К сожалению, кроме нас четверых, их не знает больше никто. А нам истину может затмить привязанность. Если хочешь, жалость. Но решать, милая, все равно нам…

— Дети. Надо же, дети! — протянула Оля. И все. И больше ничего. И подумала вдруг, могла бы она, мать, рискнуть Тошкиной жизнью ради чужих детей? И вопрос был не из тех, на которые можно ответить сразу.

— Да, дети! — подтвердил Ант. — Дети-боги. Двести прекрасных, всесильных и бездумных богов, чужих на нашей Земле. Со знаниями, до которых нам еще ой как далеко! Нет, это совсем-совсем не подарочек!

— Надо выпустить их! — перебила Айя. — В гуманоидном виде.

— Мы разве можем? — переспросила Ольга.

— Легче, чем ты превращаешь электронный сигнал в легкий ужин, — вполне сносно произнес Гийом.

— Тогда почему нам не позаботиться о том, чтоб Земля перестала быть им чужой?

— Да. А как?

— Надо подумать. — Оля встала, и тележка, восприняв это как сигнал к отъезду, укатила. Молодой женщине очень хотелось найти выход. Назло тугодумам-мужчинам, занятым больше физикой вопроса, чем психологией. Назло Айе, у которой нет и не может быть собственного мнения, пока она не испытает счастливой боли материнства. Даже назло себе, своим попыткам сходу разрубить узел. — По-моему, тут дело в том, чтобы каждому из них вернуть настоящее детство. Повторить новое детство на Земле. И чтоб обязательно с мамой. В семье…

Она покраснела. Судя по тому, как потеплели глаза Анта, истина лежала где-то близко.

— Мы подбирались к этой мысли, — тихо сказал Ант. — Разные семьи на всех материках. И матери тоже разные.

— Хорошие, — упрямилась Оля.

— Конечно же, хорошие. Но главное — разные!

Ант подошел к Оле, крепко обнял за плечи. И это опять значило много больше, чем он сделал и сказал. По крайней мере одно наверняка: вот у их Тошки мама вполне-вполне на уровне!

— Значит, все? Вопрос решен?

— Маленькая деталь, — Гийом поерзал на стуле. — Нам нужно моральное оправдание, почему мы вынуждены скрыть свой эксперимент от человечества?

Оля вопросительно взглянула на мужа.

— Штурман прав, — пояснил командир. — Какая же мать согласится воспитывать подкидыша наравне с собственными детьми? Либо не сможет до конца скрыть — не брезгливость, нет, — настороженность к чужеродному малышу. Либо заласкает хуже, чем на его родной планете. И уж, разумеется, не шлепнет лишний раз, даже если ребеночек по земным меркам этого сильно заслуживает. Иными словами, возникнет проблема доброй мачехи. А мы должны заведомо исключить исключительность. Не беречь их от малых горестей — от ожогов, заноз, падений и шлепков. То есть от того, чем обделила их Альциона. Напрашивается вывод: матери не должны знать об их происхождении. Соседи любой степени отдаленности тоже. Следовательно, никто-никто на Земле…

— А сами они? — не выдержала Айя.

— Тем более! — жестко ответил командир. — Им хватит забот с теми генетическими особенностями, которыми они несомненно отличаются от землян. Но тут, я полагаю, найдется достаточно желающих объяснить отклонения мутациями. А к совершеннолетию мы предоставим им информацию, которую имеют сегодня «солнечные зайчики». Но она належится на сформировавшуюся, общественно полезную личность. За ними останется право выбора: отдать новой родине знания и неизвестные нам таланты или вернуться в Плеяды искать соплеменников. Сегодняшняя субпространственная одежка и тогда будет им впору, и, может быть, им суждено будет заново организовать свой разбросанный по Вселенной народ. Во всяком случае «зайчики» уйдут друзьями, оставив у нас на Земле сердца.

— А они согласятся? — Оля робко взяла в руки коробочку — ненадежное жилище для двух сотен богов, принятое ими в качестве добровольного и совершенно условного места обитания.

— Попросим ответить гостя! — Гийом озорно подмигнул Ольге. — Пти! Эй, Пти!

Пти войти в контакт не соизволил. Прикорнув на потолке, он по всем признакам дремал.

— Тут такая петрушка получается! — Леша с сожалением отложил потускневший карандаш. Он разучился говорить, не рисуя, но коли начал, приходилось заканчивать. — Когда мы их нашли, они были почти без сознания от страха. И очень обрадовались, что кто-то примет за них решение, к чему они природной склонности не имеют. Переложив на нас ответственность, они снова поуспокоились и могут без зазрения совести резвиться.

Зямчиков хотел еще кое-что добавить, но вдруг зажал рот обеими руками, покраснел и несколько раз взглянул на потолок.

— Не в то горлышко попало? — Айя заботливо стукнула его ладонью по спине.

— Фу, черт! Он говорит, что доверяет нашему разуму. Что еще один такой приступ страха попросту сведет их с ума. Они вынуждены изгнать страх из диапазона своих чувств. Кроме того, им больше не хочется быть детьми.

— Ты о ком, Леша?

Зямчиков повернулся к Оле и сердито пояснил:

— О Пти. О ком же еще?

— Это н-называется из м-мозга в мозг? А почему он не э-захотел с-сказать всем? — язвительно спросил штурман.

— А п-потому, — передразнил Леша, — что мой мозг ему больше подходит!

— Насколько я понял, что бы мы ни предложили, все им придется по душе? — уточнил Ант.

— Если, разумеется, в т-таком т-тельце есть д-душа! — мстительно проворчал Гийом.

Все давно стояли кружком и ждали последней точки, завершающего спор штриха. Ант, все еще сгорбившийся, несвободный, внутренне закрученный вдруг потер указательным пальцем переносицу и медленно произнес: