Валерий Брумель - Не измени себе

• Название: Не измени себе
• Автор: Валерий Брумель
• Издательство: Профиздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1987

Герои романа — известный спортсмен и врач, открывший новые методы лечения костных травм. Судьбы этих людей различны, но в их характерах есть общее, что объединяет их на пути к достижению цели: одержимость, нравственное мужество, духовная цельность.

---

Я понимаю, можно не спешить с внедрением нового лечения. В медицине, прежде чем отрезать, приходится иногда мерить не семь — семьдесят семь раз. Это тоже естественно.

Но как можно публично провозглашать широкое внедрение в медицинскую практику нового метода С. И. Калинникова и тут же препятствовать ему — вот это я понять не могу. Это, по-моему, неестественно!»

Зато очень быстро все поняли мои «доброжелатели», В Минздрав, как из рога изобилия, моментально посыпались письма, в которых выражалось возмущение появлением подобных статей в советской печати.

Например, такое:

«Я обращаюсь к Вам по поводу возмутительной статьи „Заботы доктора Калинникова“.

Утверждения автора статьи о том, что больные зачастую не могут получить квалифицированную помощь по месту жительства, не обоснованны. Они сводят на нет большую и полезную работу, проводимую во многих уголках нашей страны бесчисленным отрядом ортопедов-травматологов, которые, кстати, с успехом применяют в своей практике тот же аппарат Калинникова!»

А вот письмо, которое получили мы:

«Началось это в девять лет. Ужасные боли в левом тазобедренном суставе, укорочение ноги на шесть сантиметров, остеомиелит. Лечусь уже восьмой год.

Недавно в журнале „Здоровье“ прочитала заметку о докторе Калинникове, о его аппарате. Я обратилась к нашему лечащему врачу. Он сказал, что таких аппаратов в нашей городской больнице нет.

Очень прошу, поставьте меня на очередь в Вашу клинику. Я готова ждать хоть двадцать лет, лишь бы опять стать полноценным человеком».

Письмо в Минздрав:

«Публикация подобных статей в открытой печати дезориентирует не только широкий круг читателей, но и всю медицинскую общественность. В результате подобной дезориентации и возникает тот огромный поток писем к С. И. Калинникову, которыми апеллирует автор».

Письмо этого же автора в наш филиал:

«Глубокоуважаемый Степан Ильич!

Прошу извинения за беспокойство и прошу не отказать в любезности помочь приобрести несколько аппаратов Вашей конструкции.

Институт берет на себя оплату по перечислению пяти комплектов аппаратов. Расчетный счет…»

Письмо в Минздрав:

«Подобная пропаганда метода Калинникова — в открытую, а не в среде профессиональных специалистов — может стать хорошей пищей для негативных выступлений за рубежом. Назрела острая необходимость определить пределы пропаганды его метода лечения и взять под контроль публикации по этому вопросу в непрофессиональных изданиях и несведущими людьми. В орбите калинниковской рекламы чернится русская наука».

Из итальянской газеты:

«Что касается аппарата Калинникова, то если данная ему характеристика верна — а именно посредством его можно удлинить кость на 15–20 сантиметров без операции и трансплантации, — то это совершенно особая, новая глава во всей мировой травматологии».

Письмо в Минздрав:

«Глубоко возмущен и считаю, что напечатанная статья носит чисто рекламный характер, направленный на прославление самого Калинникова. Подобные сообщения в прессе принижают роль советской науки и достижения большой армии ученых».

Сообщение в американском журнале:

«Может ли кость заживать, как рана, и регенерировать подобно мышцам? Учебники по ортопедии и работы знаменитых ортопедов настаивали на вечном определении: „Нет“. Казалось бы, что не может быть и речи о росте этой инертной ткани, пронизанной кальцием. Советский хирург Калинников вопреки самым огромным авторитетам один из первых посмел твердо сказать: „да!“ И разработал собственный метод».

Письмо в Минздрав:

«Побывав Сургане, посмотрев несколько удачных операций, почитав благодарности больных, горе-корреспонденты теряют объективность и „до небес“ начинают превозносить доктора Калинникова. А в первую очередь им бы следовало разъяснить больным, что совсем не обязательно ехать в Сургану и что большинству из них смогут помочь или по месту жительства, или в других специализированных учреждениях, которых в стране, кстати, более двадцати».

Здесь я не могу удержаться и хочу воскликнуть:

— Где же логика?!

Вот письма в Сургану одного из руководителей Минздрава СССР:

«Прошу Вас ускорить госпитализацию больной М. для лечения».

«Направляем Вам письмо гр. З. по поводу лечения ее сына 5 лет, страдающего укорочением нижней конечности, и просим вызвать ребенка на консультацию и при показаниях госпитализировать его».

«Просим в порядке исключения ускорить госпитализацию девочки К. 14 лет».

«Просим Вас решить вопрос о лечении больной В. в условиях Вашего института».

«В порядке исключения принять на стационарное лечение гр. Б.».

Было обидно в горько. И вдруг я решил:

«Да пошли они к чертовой матери! Бог их, может, когда и простит, а нервы надо беречь для работы. Я их и так уже немало потратил».

Потом я уже не один. Ученики, официальная поддержка и совсем немало весомых сторонников. К примеру, тот же Зайцев. Он позвонил, поздравил меня с днем рождения. Пожелал, чего в таких случаях желают, а по поводу статьи в газете сказал:

— Понимаете, к сожалению, она написана в не‚ допустимых тонах по отношению к нашим коллегам. Рядовому читателю не всегда надо знать о трениях среди врачей, если даже они и есть. А тем более самим больным. Но требования автора статьи о строительстве института хорошо аргументированы. Чувствуется, что это писал умный, знающий человек. По правде говоря, я несколько удивлен, что затянулось строительство вашего филиала. Я постараюсь вам чем-нибудь помочь, если вы, конечно, не будете возражать?

Я благодарно отозвался:

— Да, да. Конечно! Спасибо! Большое спасибо!

В конце разговора Зайцев убежденно сказал:

— Институт надо строить! Обязательно! Это польза всем. Всего доброго!

И повесил трубку…

Естественно, я был очень ободрен его звонком, но все же одно письмо в Минздрав не давало мне покоя:

«В этой вредной статье методы Калинникова буквально поставлены в центр нашей большой разносторонней науки ортопедии, а главное, создают ложное впечатление, что у нас больные испытывают многочисленные и бесполезные мытарства.

С нашей точки зрения, потребность внедрения метода Калинникова в травматологию составляет не более 3 процентов: Поэтому с целью установления истинной роли дистракции и компрессии, значения отдельных научных школ и ученых в развитии этого метода было бы целесообразно провести следующие мероприятия:

1. Войти в ходатайство перед соответствующими органами о недопустимости публикаций в популярных изданиях статей, посвященных медицине и заслугам отдельных лиц, без тщательного предварительного рецензирования специалистами-медиками.

2. Провести научную дискуссию на страницах одного из журналов хирургического профиля на тему „Значение компрессионно-дистракционного метода в ортопедии и травматологии и история его развития“».

У меня заныло сердце. Я тотчас почувствовал, что это будет за «дискуссия». Особенно по отношению ко мне. И не ошибся…

БУСЛАЕВ

Итак, на укорочение ноги я не согласился. Мне начали удалять секвестры, костные отломки, которые не прижились и, по мнению консилиума, способствовали развитию остеомиелита. Подобные процедуры больные называли «чистками». Таких «чисток» мне сделали около десятка. Всего за год я перенес около двадцати операций. Если бы все они проводились под наркозом (в больших дозах он вреден), сегодня я наверняка был бы уже калекой. Поэтому приходилось орать, стонать, скрипеть зубами.

На операционном столе я понял, почему именно человек превратился в «царя природы». Не только за счет мозговых извилин. Только человек может выдержать невероятные физические мучения, которые не способно перенести на одно живое существо на свете. Особенно, если у человека есть хоть малейшая надежда на благополучный исход…

Моя надежда с каждым днем убывала — свищи не закрывались, кость по-прежнему не срасталась. От костылей на ладонях и под мышками образовались мозоли. Мне уже стало казаться, что я просто родился в больнице…

Жена опять захандрила. Она не скандалила, но все чаще и чаще уговаривала меня согласиться на укорочение. Пытаясь не раздражаться, Людмила время от времени начинала:

— Ну сколько так можно, Мить? Неужели ты сам… сам не устал от больницы?

Я отмалчивался. Людмила после паузы кротко говорила:

— Ну, будешь чуть прихрамывать, ходить с палочкой. Что из этого? Ничего страшного.

Я усмехался:

— Тем более только что вышел указ о повышении инвалидных пенсий.

— Не глупи. Начнем просто жить, просто работать, — продолжала Людмила. — Как все люди… А? Я смотрел в окно. Она не отступала:

— Сын! Ты совсем забыл, что он существует. Он уже давно живет не с тобой, а с твоими фотографиями. А ему нужен отец. Как у всех… Ну что ты молчишь?..