Роберт Ладлэм - Стратегия Банкрофта

• Название: Стратегия Банкрофта
• Автор: Роберт Ладлэм
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-23568-1

Казалось, что над оперативником Тоддом Белнэпом по кличке Ищейка тяготеет какое-то проклятие – все люди, с которыми он дружил или кого он любил, трагически погибали. Лишь только Джаред Райнхарт, старший товарищ и наставник Белнэпа, не раз спасавший его от смерти, всегда был рядом. Но теперь и над ним нависла угроза – таинственный Генезис, гений международной преступности, опутавший своей кровавой сетью весь мир, похитил Джареда. Чтобы спасти старого друга, Белнэп направляется в Ливан, где совершенно неожиданно получает помощь и поддержку со стороны предполагаемого врага…

---

– Опять «что, если»? – Андреа позволила себе слабую усмешку.

– Не совсем. Теперь я рассуждаю уже не гипотетически. Мне бы хотелось, Андреа, чтобы к следующему заседанию попечительского совета вы бы выбрали конкретную программу, на которую можно было бы потратить двадцать миллионов долларов. Рассчитайте, чтó именно и как именно мы должны сделать, и мы это сделаем. Финансирование будет осуществляться напрямую из моего личного резервного фонда. Никаких обсуждений, никаких дискуссий. Все будет сделано в точности так, как вы скажете.

– Вы шутите…

Брэндон искоса взглянул на нее.

– Папа не из тех, кто шутит подобными вещами, – сказал он. – Поверьте мне, сейчас он говорит абсолютно серьезно.

– Двадцать миллионов долларов, – повторил Поль Банкрофт.

– Полностью на мое усмотрение? – недоверчиво переспросила Андреа.

– Полностью на ваше усмотрение, – подтвердил он. Его лицо, иссеченное временем, было совершенно серьезным. – Проявите мудрость, – посоветовал он. – Каждый день, каждый час в мире где-то теряет управление трамвай. Но выбирать приходится не между двумя путями. От каждой развилки отходит тысяча ответвлений, десять тысяч ответвлений, и совсем неясно, что ждет трамвай на каждом из этих путей. Мы должны находить оптимальный выбор, основываясь на наших знаниях, на нашем опыте. И надеяться на лучшее.

– Приходится иметь дело с таким большим количеством неизвестных величин…

– Неизвестных? Или частично неизвестных? Неполное знание – это совсем не то же самое, что полное неведение. В этом случае остается возможность принимать взвешенные решения. Больше того, их нужно принимать. – Поль Банкрофт, не отрываясь, смотрел на молодую женщину. – Так что делайте свой выбор мудро. Вы обнаружите, что поступать правильно не всегда просто.

У Андреа Банкрофт кружилась голова, перед глазами все плыло, и вино было тут ни при чем. У нее мелькнула мысль, многим ли выпадает возможность совершить нечто настолько значительное. По сути дела, ей предоставили право щелкнуть пальцами – и изменить жизнь тысяч людей. Это было сродни божественной власти.

Из мечтаний молодую женщину вывел голос Брэндона:

– Эй, Андреа, как насчет того, чтобы после ужина еще немного покидать мяч в кольцо?

Рим

Именно Трастевере, районы к западу от реки Тибр, для многих жителей города являются настоящим Римом. Средневековый лабиринт улочек в основном избежал грандиозных преобразований, которые в девятнадцатом веке полностью изменили центр города. Грязь плюс древность – в этом и есть особый шик; не так ли читается это уравнение? Однако в Трастевере оставались уголки, забытые временем, – точнее, наоборот, время вспомнило про них, и приливная волна новых денег оставила на их месте лишь плавник и груды мусора. Вот такой была квартира на первом этаже, куда никогда не проникал солнечный свет, где жила со своими родителями молодая итальянка. Семейство Дзингаретти было древним – в том смысле, что знало всех своих предков на протяжении нескольких предыдущих столетий. Однако предки эти были неизменно прислужниками и подчиненными. То была традиция без величия, родословная без истории.

В Тодде Белнэпе, пришедшем к дому 14 по виа Клариче Марескотти, едва ли можно было узнать того человека, который за несколько часов до этого проник в подземелье виллы Ансари. Вымытый, гладко выбритый, слегка надушенный, он был одет с иголочки – именно так в Италии представляют высокопоставленных чиновников. Это должно было сыграть ему на руку. Даже легкий американский акцент скорее был Белнэпу на пользу, чем во вред: итальянцы относятся к своим соплеменникам подозрительно, и, как правило, на то есть причины.

Разговор проходил далеко не гладко.

«Ma non capisco! – Но я ничего не понимаю», – упрямо твердила мать девушки, одетая во все черное старая карга. Она выглядела гораздо старше большинства женщин своих лет, но и более полной сил. Ей как нельзя лучше шло британское выражение «женщина, которой все по плечу».

«Non problema», – вторил ей отец, толстяк с мозолистыми руками и обгрызенными ногтями. Ничего не случилось.

Однако это было не так, и старуха все понимала – по крайней мере, понимала больше, чем старалась показать. Они сидели в полутемной гостиной, в которой пахло сбежавшим супом и плесенью. Холодный пол, вне всякого сомнения, когда-то выложенный плиткой, теперь был грязно-серым, словно намазанным слоем цементного раствора в ожидании плиток, которые все так и не появлялись. Маломощные лампочки светили тускло, абажуры истрепались от тепла и времени. Все стулья были разномастными. Семейство Дзингаретти было гордым, вот только в отношении к собственному жилищу это никак не проявлялось. Родители Лючии понимали, что дочь их обладает красотой, и для них красота эта, похоже, казалась ее слабым местом – больше того, чем-то таким, что рано или поздно должно было обернуться большим горем как для них, так и для нее самой. Под горем подразумевались ранняя беременность, льстивые посулы и последующее хищническое отношение беспринципных мужчин. Лючия заверила родителей, что арабы – своего хозяина она называла не иначе как l’Arabo – очень религиозны и строго соблюдают заветы пророка.

Но где она сейчас?

Когда дело дошло до этого главного вопроса, родители девушки постарались изобразить тупость, непонимание, неведение. Они ее оберегали – потому ли, что знали о ее поступке? Или по какой-то другой причине? Белнэп понял, что сможет достучаться до них только в том случае, если убедит их, что дочь в опасности и лучшим средством ее защитить будет не уклончивость, а откровенность.

Задача эта оказалась непростой. Для того чтобы получить информацию, Белнэп вынужден был делать вид, что сам, в свою очередь, тоже располагает определенной информацией, которой в действительности у него не было. Снова и снова он повторял родителям Лючии: ваша дочь в опасности. La vostra figlia и in pericolo. Ему не верили – из чего следовало, что отец и мать поддерживали связь с дочерью и та заверила их, что ей ничего не угрожает. Если бы она действительно неожиданно исчезла, они бы не смогли скрывать свое беспокойство. А так они притворялись, что не знают, где она находится, прикрываясь туманными фразами: Лючия сказала, что ей предстоит куда-то поехать, куда именно, она не уточняла, вероятно, это поручение хозяина. Нет, они не знают, когда она вернется.

Ложь. То, что все это были выдумки, доказывала легкость, с которой это говорилось. Дилетанты полагают, что лжецы выдают себя своим беспокойством, нервозностью; по собственному опыту Белнэп знал, что не менее редко они, наоборот, выдают себя полным спокойствием. Именно так дело обстояло с синьором и синьорой Дзингаретти.

Выдержав длинную паузу, Белнэп начал все сначала.

– Лючия поддерживает с вами связь, – сказал он. – Нам это известно. Она заверила вас в том, что с ней все в порядке. Однако на самом деле она не знает всей правды. Она не догадывается о том, что над ней нависла смертельная опасность. – Он выразительно провел по горлу ребром ладони. – У нее очень могущественные враги, и они повсюду.

Настороженный взгляд супругов Дзингаретти говорил о том, что они видят в американском посреднике потенциального врага. Он заронил искру сомнения, тлеющее беспокойство, которых до этого не было; однако завоевать их доверие ему не удалось. И тем не менее в каменной стене напускного безразличия, которой окружили себя родители Лючии, появилась маленькая трещинка.

– Она сказала, чтобы вы не беспокоились, – снова начал Белнэп, подстраивая свои слова под выражение лиц пожилых итальянцев, – потому что сама не знает о том, что у нее есть причины для беспокойства.

– А вы знаете? – спросила старая карга в черном, неодобрительно скривив рот. Ее глаза горели подозрением.

Рассказ Белнэпа не являлся абсолютной правдой, однако он по возможности граничил с ней. Оперативник ОКО сказал, что работает на одно американское ведомство, которое участвует в расследовании деятельности международной преступной группы. В ходе расследования выяснились некоторые обстоятельства жизни l’Arabo. Членам его ближайшего окружения угрожает смертельная опасность со стороны ближневосточного конкурента, объявившего ему вендетту. При слове «вендетта» глаза пожилой пары зажглись; старуха шепотом повторила его себе под нос. Это понятие было им знакомо, к нему они относились с должным уважением.

– Не далее как вчера я видел труп одной молодой женщины, которую… – Белнэп осекся. От него не укрылось, что у супругов широко раскрылись глаза. Помолчав, он продолжал: – Это было ужасно. Просто ужасно. Такие жуткие картины остаются в памяти навсегда. При мысли о том, что сделали с этой молодой женщиной, красивой молодой женщиной, такой же, как ваша дочь, меня охватывает дрожь. – Он встал. – Однако я здесь сделал все, что мог. Моя совесть чиста. Но вы должны это запомнить. Итак, я оставляю вас в покое. Вы меня больше не увидите. Как, боюсь, не увидите и свою дочь.