Ширли Лорд - Лица

• Название: Лица
• Автор: Ширли Лорд
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7027-0302-2

Юные сестры Шепард беспечно существовали в мире высокой моды, где деньги, секс, карьера неразрывно связаны с понятием красоты… до тех пор пока с их матерью, легендарной супермоделью, не случилось несчастье. Стареющая звезда рекламы обращается в некую клинику, желая вернуть молодость. Позднее ее опознают как жертву автокатастрофы. Но сестры хотят знать правду о судьбе матери. Рискуя всем, они проникают в тайны чарующего и жестокого бизнеса красоты, раскрывая вероломство тех, кто повинен в трагедии.

---

– Если бы еще вспомнить, сколько здесь выкурено травки, – ухмыльнулась Алекса, прочитав последнюю строчку.

Барби просто сумасшедшая. В университетском городе, откуда и выпускники не горели желанием уезжать, жизнь кипела, как нигде. Сейчас город гудел от звуков дискотеки. А это музыка из «Субботней лихорадки». Пожалуй, с Джоном Траволтой и она была бы не прочь встретиться. Перед ним можно и покрасоваться телом, и забыть о своей неприступности – хотя бы на пару часов. По дороге в кафе Алекса невольно шагала в такт музыке, чувствуя на себе взгляды. Она понемногу привыкала к ним, и это нравилось ей все больше и больше.

Тери была больна, очень больна, она знала это. Это случилось ночью. Она почувствовала, что не может дышать и то и дело ее бросает в пот. То ли во сне, то ли наяву она слышала приглушенный разговор. Неясные очертания лиц то приближались, то отдалялись, как в разных призмах бинокля.

Как нечестно, злилась Тери: теперь, когда она вот-вот обретет новое лицо, подводит дурацкое тело. Но она была так слаба, что не было сил дать выход ярости.

Пленку сняли еще вчера, а она так ни разу и не пожаловалась, не заныла, хотя звук разрывающейся кожи, самый ужасный на свете, еще стоял у нее в ушах. Тери все стерпела и даже бормотала Энн слова благодарности, пока та накладывала особую пудру на то место, которое должно было быть лицом.

Жутко хотелось почистить зубы, но глупый рот не желал открываться. И где он вообще? Она дотронулась до себя неуверенно, как до чужого человека. Нормальный рот, мягкий, только вокруг грубая толстая корка, из-за которой он мог лишь чуть-чуть приоткрыться.

Посмотреться в зеркало можно было только на следующий день, когда корка естественно сойдет. «Так же легко, как из формы готовый пирог», – сказали ей. Слова, слова, слова… Тери становилось так плохо, что было уже почти все равно, как она выглядит. Температура и давление стали важнее губной помады. Тело то сотрясал дикий озноб, то оно нестерпимо горело. В довершение ужасной несправедливости, то место, где когда-то было лицо, вдруг будто превратилось в огромный больной зуб, в котором от невыносимой боли бешено пульсировала кровь.

А это что, сон? Неужели это Магда стоит у ее постели? Неужели это ее глаза – полные страдания, сопереживания, которое бывает только у иностранцев, – взгляд Ингрид Бергман в «Касабланке»? Даже задавленная несчастьем, Тери не могла не засмотреться на такие фотогеничные славянские скулы Магды. Сейчас на свету они блестели, будто от слез. Но почему она здесь? Они об этом не договаривались. Встреча была назначена в отеле «Беверли Хиллз». Встреча будет особенной, как празднование Дня Независимости или Рождества, и от нее, Тери Шепард, никто не сможет оторвать взгляд, как когда-то в баре «У Джерри».

– Магда, это ты?

Ответа не было. Тери уже ничего не понимала. Она совсем запуталась, голова кружилась от всего, что происходило внутри и снаружи, от жгучей, пронзительной боли. Весь день больная улавливала обрывки разговоров. Энн, сиделка, говорила жестко и с тем сарказмом, в котором Тери узнавала себя:

– Вот подлая штука! Я же твердила, что фенол может проникнуть в кровь. Знали же, что она училась заочно. Русский диплом, черт бы его побрал. Если тромб увеличится…

Если речь и шла о Тери, у нее не было сил даже испугаться. Она не шевелилась, сосредоточившись на том, чтобы ровно дышать, и боролась с колотившей ее дрожью. Тело холодело все больше, только лицо горело под слоем пудры и коросты.

– Снимите с меня корку! – выкрикнула Тери. Она знала, что закричала, но голос оказался так слаб, что она еле услыхала себя. Потом ей что-то вкололи, и быстро стало очень хорошо, до эйфории – она вскарабкалась на вулкан и потушила огонь…

В четыре двадцать пять в палату вошли доктор, Энн и еще одна сестра в белом халате. Тери все еще обливалась потом, но твердо знала, что все будет хорошо. Это были слова доктора, да и в любом случае, Тери сама так решила, хоть и сжимала кулаки, как боксер перед боем. Ее коляску подкатили к окну, в котором ничего не отражалось. Тери и не хотела увидеть себя в их присутствии. Она подождет, пока ее оставят одну и она сможет не смущаясь упиваться своей обновленной красотой. Еще несколько минут ожидания за кулисами – и она выйдет на сцену, чтобы стать звездой.

Слой засохшей кожи снимали специальным кремом, он тоже был частью волшебной формулы. Голову закрепили на кресле, шея не двигалась. Над ней склонилось напряженное лицо доктора. Тери зажмурилась изо вех сил, но тут же открыла глаза: вскрикнула сестра Энн. На лице сиделки застыл ужас. От страха бросило в жар. На глазах доктора были слезы – слезы?! Доктору пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем заговорить своим вкрадчивым голосом:

– Боюсь, придется еще подождать. Надо кое-что подкорректировать. Возможно, придется для этого отправиться в нашу реабилитационную клинику в Мексике. Мы все организуем. На лице остались струпья, куски мертвой кожи, которые нужно будет удалить.

– Струпья… что это… струпья… в Мексику? Но у меня нет времени… – Голос был скрипучий, и звуки Тери выдавливала из себя с трудом. Губы отвыкли двигаться, улыбаться.

– Вам надо отдохнуть. – Глаза доктора смотрели не на Тери, а со злостью впились в Энн. Та тоже отвернулась, но ужас все еще светился у нее в глазах. Что происходит? Ей снова что-то вводили, и, не успев отбросить шприц, Тери опять потонула в тумане, растворившем в себе звуки и очертания.

Свет не выключили. Тери внезапно пришла в себя, обвела глазами палату: никого. Она с трудом села, шея еще была скована, и в сторону приходилось поворачиваться всем телом. Теперь только одно занимало Тери. Она должна увидеть себя, узнать сейчас, Сию минуту, что это понадобилось корректировать, из-за чего нужно ехать в Мексику? Она сползла с кровати, слабость была ужасной, будто вместе с кожей у нее отняли и остатки сил.

Мертвая больничная тишина страшила, но ничто не могло ее удержать. Сумочки в ящике уже не было, и в соседней палате зеркало тоже не висело. Она вспомнила, что по приезде заметила ванную комнату в конце коридора. Хватило бы сил добраться…

Спотыкаясь, иногда полуползком, Тери поплелась вдоль стены. Жар не спадал, но она сжала Зубы и не останавливалась.

Сначала показалось, что дверь в ванную заперта, но это она дергала ручку в другую сторону. Тери зажгла свет и бросилась к зеркалу, забыв закрыть за собой дверь. Перед зеркалом она зажмурилась, а потом, вздохнув глубже, медленно открыла глаза…

На нее вытаращилось чудовище… монстр, месиво из кроваво-красных и белых рубцов и наростов. Там, где были нос, подбородок, скулы, кожа превратилась в страшные складки, похожие на куски ссохшегося мяса. Только глаза, глубокие темно-карие глаза, говорили о том, что это ужасное существо как-то связано с Терезой Миллисент Шепвелл, Тери Шепард. Только эти глаза – смотрящие из век, словно вывернутых наружу.

Чудовище, которое лишь пару дней назад было Тери Шепард – женой, матерью и профессиональной моделью, – услышало шаги за спиной.

– Вам помочь? – Тери обернулась и увидела сиделку. Та схватилась за горло и, изменившись в лице, отпрянула назад, не веря своим глазам. Тери шагнула вперед и тут же ничком рухнула к ее ногам.

2

В тот год Джо не видела лета. Позже она вспоминала, как оно начиналось в мае – слишком быстро, слишком бурно. В памяти осталась картинка: солнце – большой оранжевый пузырь – поднимается над теннисными кортами лагеря. Значит, впереди еще один знойный день. Еще два месяца счастья, в которое трудно поверить, и от этого кружится голова. Вот она вместе с ребятами несется к морю, болтает ногами в береговых лужах, где живут крабы-отшельники и растут зеленовато-коричневые морские анемоны. Она вспоминала петтинг с Брэдом из Техаса в старом джипе Боба Макги из Нью-Порт-Бич. Брэд знал в Нью-Порте не только Боба, хоть и жил за тысячу миль.

Тогда так просто было состроить из себя загадочную особу, потому что и все вокруг было загадочно, безумно и прекрасно. Брэд знал одного парня, который работал в одном из магазинчиков сети «Семь-Одиннадцать». В Нью-Порт-Бич это не только бакалея, там даже давали напрокат автомобили. Помимо «фордов» и старых джипов, имелись даже «роллс-ройсы», «мерседесы» и «порше» – названия так и сыпались у Брэда с языка. Ни один «Семь-Одиннадцать» никогда не будет похож на тот.

Начало лета было прекрасным, и кто бы мог представить, что кончится оно так внезапно. Джо передали, что ее ждут в кабинете психолога. Обхватив голову руками, перед ней сидел отец. Рыдания сотрясали его.

Даже теперь Джо было стыдно за свою первую мысль – как это отец выставляет себя таким дураком? Неужели и такие мужественно-красивые люди, как отец, могут выглядеть так глупо? Может, шок влияет на умственные способности и делает мысли гадкими и поверхностными? Или так давалась еще секунда спокойной жизни, последний вздох? Перед тем, как похолодеть от страха и захотеть умереть, чтобы не слышать страшных слов.