Татьяна Фадеева - Тайны горного Крыма

• Название: Тайны горного Крыма
• Автор: Татьяна Фадеева
• Жанр: Руководства
• Год: 1998

Пещерные крепости и монастыри юго-западной горной Таврики словно вобрали в себя тайны богатейшей истории полуострова, в средние века ставшего реальным перекрестком культур Византии, Руси и Востока. Несмотря на археологические находки, приоткрывающие все новые детали их бытования, над ними по-прежнему витает ореол неразгаданности. Словно магнит притягивают они своих почитателей, и неудивительно — ведь каждый такой горный останец — памятник не только истории, но и природы, где она сосредоточила самые удивительные контрасты — головокружительные обрывы скал, переходящие в склоны, покрытые лесами и огромными глыбами камня.

---

Сведения о происхождении и этнической принадлежности тавров разноречивы. Геродот пишет о таврах и скифах как о разных народах с разными обычаями и разным образом жизни.[27] О происхождении тавров существует несколько предположений. С одной стороны, отмечалось поразительное сходство в обрядах и инвентаре близких по времени погребений в каменных ящиках Крыма и Северного Кавказа, с другой — местные традиции, корнями уходящие в эпоху бронзы, во II тыс. до н. э.; с третьей — наличие элементов фракийской культуры. Подобному смешению культур способствовало промежуточное положение Крыма между восточным и западным побережьем Черного моря.

Таврская топонимика

Сегодня в выявление их облика вносят вклад и лингвистические исследования топонимов — уцелевших названий рек, гор, урочищ н поселений, не объяснимых из татарского, греческого, итальянского и других языков. Необходимость глубокого изучения топонимики горного Крыма с учетом немногих дошедших до нас в греческой транскрипции таврских наименований, подчеркивалась рядом исследователей. Эта работа была проделана видным советским лингвистом О. Н. Трубачевым, который доказал родство корней некоторых слов с индоарийской языковой ветвью. "Античная Таврида, Таврические горы и отгороженный ими берег полуострова, — пишет он, — и на этот раз подтвердили свою репутацию зоны реликтов, которой они пользуются, например, в климатологии и биологии".[28]

В семье индоевропейских языков наиболее древними являются индоарийские, затем следуют индоиранские. В северном Причерноморье народы индоиранской общности — скифы, сарматы, савроматы — в эпоху, освещаемую греческими историками, играли преобладающую роль, сильно потеснив своих предшественников. Однако, как показали новейшие исследования, здесь сохранились изолированные островки племен — носителей индоарийских языков: это прежде всего, синды ("индийская народность", по выражению древнегреческого писателя), меоты и долее других противостоявшие иранской экспансии тавры, закрепившиеся в горно-лесном Крыму.

Особенно интересны осуществленные О. Н. Трубачевым расшифровки названий Черного моря и Азовского моря. Плиний старший в "Естественной истории" приводит его местное название, которое звучало как «Темарунда» или «Темеринда». Сопоставление его с древнеиндийскими корнями дало замечательный результат: в переводе это означает "Темная пучина" — явный аналог "Черного моря"! Не менее интересно, что иранские народы перевели «Черное» на свой язык и оно стало называться «Ахшайна». В свою очередь, греки, грешившие склонностью местные названия объяснять через собственный язык, осмысливали его как «Аксинский», то есть «Негостеприимный» Понт; позднее же, после основания и расцвета греческих колоний, они стали называть его «Эвксинский» — «Гостеприимный». И, наконец, последний, русский перевод — "Черное море" вновь вернул ему исконный древний смысл индоарийского «Темарунда».

Азовское море называлось у древних «Майотис», "Меотида"; Плиний передает смысл этого названия — оказывается, окрестные племена — меоты — считали его «матерью» Черного моря, питавшей его своими водами. Это вполне соответствует значению соответствующего древнеиндийского корня: меоты, в свою очередь, могут быть переведены как «материнские» (вспомним, что по аналогии образовано слово патриции — "отцовские"), что опять-таки согласуется с греческими сообщениями о «женоуправляемых» племенах Приазовья. Сходной операции по расшифровке может быть подвергнуто и название горы Мангуп, Манкуп, где находилась столица средневекового княжества Феодоро — "Материнская гора". Возможно, ее татарское имя "Баба-даг", — "Дедовская гора", сохраняет прежний смысл названия — в честь предков.

В горной части полуострова, то есть в местах обитания тавров, встречается немало названий с основой «сал», "сала": это название деревень — Ени-сала, Бия-сала, Ходжа-сала, название реки Салгир, города — Солхат (Старый Крым). Основа «Сал» на основе древнеиндийского может быть истолкована как "склон горы" и одновременно "водный поток", которому она служит стоком: в глубокой древности оба эти понятия сливались. Пример, взятый, правда, не с территории обитания тавров, а близких им по языку меотов — река Сал, впадающая в Дон, и соседняя с ней Сальская возвышенность. Если исконным названием крымского нагорья было Сала — склоны, невысокие горы, то греческое название этих мест, употреблявшееся в средневековье, — Климаты — можно счесть переводом, весьма адекватно передающим смысл слова «склоны».

Назовем еще одно слово — тарапан — виноградодавильня, широко распространенное в нагорных селениях. Оно означает высеченное прямо в скале каменное ложе виноградного пресса, из которого по желобу в высеченный ниже резервуар стекал виноградный сок. Слово это также убедительно реконструировано О. Н. Трубачевым на индоарийской языковой основе: его по праву можно считать таврским словом, сохраненным южнорусскими диалектами и продолжающим жить в русском языке.

Мы упомянули лишь малую часть крымских топонимов наиболее древнего, индоарийского происхождения из нескольких десятков проанализированных О. Н. Трубачевым и связываемых им с таврами.

Поздние скифы и сарматы

Ираноязычные пришельцы — степняки скифы, появившиеся в Северном Причерноморье еще в VII в. до н. э., постепенно становятся новыми хозяевами Крыма, тесня аборигенов в предгорья. Уже во времена Геродота скифы в Крыму постепенно оседают на земле, вступают в тесные отношения с обитателями греческих городов. Резиденция скифских царей из Приднепровья (Каменское городище близ Никополя) переносится в Крым: здесь с III в. до н. э. по III в. и. э. существует государство поздних скифов со столицей в Неаполе ("Новый город" — греч.), располагавшемся на одном из холмов в черте современного Симферополя. Скифские вожди стремились подобраться поближе к греческим городам Боспорского царства и Херсонеса с их богатствами, поставить их в зависимость, вести самостоятельную торговлю хлебом, за который они получали предметы роскоши — вино, оливковое масло, дорогую утварь и золотые украшения. Тесное общение с греками придало позднескифской культуре особый синкретический характер; скифский звериный стиль почти исчезает, наряду с подражанием грекам все более проявляются сарматские влияния, происходит варваризация эллинистической культуры.

Границы позднескифского государства простирались до Главной гряды Крымских гор, на западе — до побережья, на востоке они доходили до Феодосии. Земли речных долин Альмы, Качи, Бельбека особенно активно заселяются в первые века нашей эры, когда скифов, в свою очередь, начинают теснить сарматы. Возникают укрепленные позднескифские городища, нередко на местах, где раньше жили тавры. Систематическому изучению они подверглись сравнительно недавно. С 1954 г. началось исследование городища на левом берегу реки Альмы, у села Заветного — Алма-кермен: здесь сохранились остатки оборонительной стены и укрепления, где укрывались в момент опасности жители открытого селения. В устье Альмы, на самом берегу моря обследовано еще одно городище поздних скифов — Усть-Альминское. Об этническом разнообразии позднескифского государства образно, так сказать, языком погребальных обрядов, поведал хорошо изученный некрополь этого городища. Скифы копали большой и глубокий склеп, куда вел коридор — дромос. Погребальная камера с групповыми захоронениями закрывалась большой каменной плитой, а дромос заполнялся камнями. При каждом новом захоронении каменный завал в дромосе разбирался. Близ могил в специальных ямах встречаются захоронения коней. Среди погребального инвентаря попадаются фибулы, гривны, украшения из бронзы и изредка из золота. О притоке сарматов говорит значительное количество характерных для них подбойных могил: вдоль длинной стороны узкой могильной ямы делался подбой, то есть камера, куда помещали погребенного, посыпая дно могилы мелом или углем (очистительный обряд!), а затем закрывали ее каменными плитами, и входную яму заполняли камнями. У сарматов существовал обычай деформации черепа (новорожденному стягивали тугой повязкой голову, так что со временем она становилась вытянутой): отсюда — обилие в сарматских захоронениях деформированных черепов. Встречаются и плитовые могилы — прямоугольные ямы, обложенные по сторонам и перекрытые сверху плоскими каменными плитами, характерные для греков. Почти каждая могила Усть-Альминского некрополя отмечена сверху кучкой камней или одним камнем без изображений; в то же время на Алма-керменском некрополе найдено шесть надгробных камней с изображением мужских фигур. Распространение надгробных стел с изображением воинов вообще характерно для позднескифской культуры.[29]

Письменные источники свидетельствуют о проникновении сарматов в Крым, начиная с III–II вв. до н. э. Это кочевой народ, в основном ираноязычный, пришедший в степи Причерноморья из Поволжья и Приуралья. Нравы сарматов, женщины которых играли активную роль как жрицы и воительницы, а также их отношения со скифами ярко рисует известный рассказ римского историка Полиена о сарматской царице Амаге; в то время как муж ее предавался пьянству, она "сама расставляла гарнизоны в своей стране, отражала набеги врагов и помогала обижаемым соседям". В ответ на просьбу Херсонеса о помощи в борьбе со скифами, Амага во главе отряда конных воинов, преодолев большое расстояние, ворвалась во дворец, убила скифского царя и его свиту, страну вернула херсонесцам, а "царскую власть отдала сыну убитого, приказывая ему править справедливо".[30] Хотя образ Амаги, скорее всего, легендарен, но нравы, да и общая историческая ситуация описаны верно — в Скифии еще есть свой царь, но главенствующая политическая роль принадлежит новым пришельцам — сарматам.