Алексей Рыбин - Последняя игра

• Название: Последняя игра
• Автор: Алексей Рыбин
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-264-00096-4, 5-264-00191-X

Хозяйке крутого музыкального магазина, лидеру криминальной группировки Насте Волковой вконец опостылели разборки с бандитами и спецслужбами, постоянный риск и жизнь по «понятиям». Доведенная до отчаяния девушка решает уйти из мира грязных денег, что оказывается гораздо труднее, чем удержаться в нем на плаву…

---

«Уехали»…

Он поехал, чувствуя, что слабеет, в Красное Село. Дорога заняла почти час, ехал осторожно, стараясь не привлекать внимания ГАИ – с трупом на заднем сиденье особенно не поконфликтуешь…

– Надо было в лесу оставить, потом бы забрали, – сказала Настя. – А то так рисковать…

– У меня свои на этот счет принципы, – сказал Андрей. – Братва наша, надо уважать их. Даже мертвых. Зверь на нас работал, что же я его, бросать буду?..

В общем, доехал он кое-как до Красного, до приятеля своего, Виталика. Виталик был домоседом, и не столько по складу характера, сколько по роду занятий. Занимался же он компьютерными делами. Писал всякие программы, в основном «бандитские», с адресами, телефонами, планами города. Самыми разными – от подземных коммуникаций и соединительных ходов сообщения, которыми связаны бомбоубежища, скрытые от глаз простого люда и предназначенные еще сталинскими строителями для особо важных партийных шишек, до программ, целью которых был откровенный взлом банковских сетей.

Оставив тело Зверя у Виталика и перевязав наконец руку, чувствуя, что теряет сознание от потери крови, он, еле шевеля губами, сказал, что едет в город, но, слава Богу, жена Виталика, посмотрев на его бледное лицо, села за руль и привезла его сюда, на Рубинштейна. За телом Зверя тут же отправились надежные ребята, в лес, к дому Гузманова, тоже выехала специальная бригада, а Андрей, получив квалифицированную медицинскую помощь от вызванного еще из Красного Села личного врача, теперь отдыхал.

– А что ты говорил про пацанов каких-то? – спросила Настя.

– Да, понимаешь, когда мы к дому этому ехали, встретили по дороге. Шли по лесу два паренька… Лет двенадцати. Сопляки совсем. Я глянул – вроде ничего они из себя не представляли серьезного. Обычные подростки.

– Так ты думаешь, что они и стреляли?

– Не знаю. Я же не видел, кто стрелял. Но что-то мне подсказывает, что не случайно они там бродили. Интуиция… Понимаешь, – сказал он после короткой паузы. – На заказуху это не похоже. Да и не понимаю я, кто мог сейчас заказ делать. Все тихо. По крайней мере, из братвы никто. Никаких у меня проблем нет. Не было, – поправился он.

Действительно, в делах Андрея за последние месяцы не возникало накладок и никому он, кажется, дорогу не перешел.

После того как команду Прохора ликвидировали, случился у него, правда, разбор с братвой из «Октябрьской». Что до команды Прохора, то никого из них не убили, а сделали так, что ни один из них в пределах видимости от Московского вокзала не появлялся, – сам Прохор сидел в «Крестах» в ожидании приговора за хранение, приобретение и сбыт наркотиков, хранение огнестрельного и холодного оружия, грабеж, разбой, которые навесили на него уже там, в процессе следствия. Человека четыре особо приближенных тоже составляли ему компанию, правда, не по камере, а по месту отсидки. Сидели они все порознь. Остальные, напуганные таким тотальным наездом властей, ушли в подполье.

А разговор случился у Андрея с Дробью – представителем группировки, курирующей «Октябрьскую». Дробь приехал на стрелку не один, с ним был Папа с Московского вокзала, который на протяжении первой половины беседы сидел молча, но с очень недовольным видом.

Встретились они в «Волке», причем это шло в нарушение всех традиций – такого рода вопросы решались, как правило, на нейтральной территории. Но Андрей по телефону сказал Дроби, что никакой вины за собой не чувствует, а если у него, Дроби, есть непонятки, то пусть приезжает с миром к нему и все выяснит.

Присутствовала на стрелке и Настя. Она сидела за столом рядом с Андреем и в первые минуты заметила несколько изучающе-удивленных взглядов и от Дроби, и от Папы. Последний был маленьким, худеньким, востроносеньким мужичком и кличку свою получил только от имени и фамилии – Паша Папанов. Являясь однофамильцем великого артиста, он внешне был его полной противоположностью, и кличка даже казалась насмешкой над этим «сморчком», как сразу окрестила его Настя. Однако реальная власть, которой он обладал в районе Московского вокзала, и спокойствие, граничащее с высокомерием, с которым он, наконец, подключился к беседе с Андреем, говорили о том, что кличка оправдывала и его социальный статус в бандитской среде.

– Мы не понимаем, Андрей, – говорил Дробь. – Что происходит, Андрюша?.. Мы же давно договаривались обо всем, что за дела? Чего ты на вокзал-то полез? Никаких слов про это не было сказано никому, чего ты втихую на чужую землю ходишь? Братва в недоумении, Андрей. Объясни.

– А чего объяснять, Данила? – спросил Андрей у Дроби. – Я что-то не пойму. Я что, твои интересы задел как-то? По-моему, нет.

– По блядям-то… – Дробь покосился на Настю, нахмурился, но продолжил: – Чего ты пошел? Никогда же не занимался?

– Да вот, открылась тема… И потом – я же только с определенным контингентом работаю. С твоим он не пересекается. И мы на правую сторону Лиговки не выходим. Все гостиницы – и через площадь и через Лиговку – не наша головная боль.

– Да? – спросил Дробь. – Точно? А мне другое говорили.

– Кто же это говорил? – участливо спросил Андрей. – Назови.

– Да так… Сорока на хвосте принесла. Сказали, что и гостиницы хочешь под себя перевести.

– Как же это?

– Что войну объявил всему городу, заматерел… Извини, Андрей, это не мои слова, я просто передаю. Я-то с тобой не ссорился. И делить нам нечего пока что было.

– А нам и сейчас нечего. Ты же вокзальными девочками не занимался, насколько я знаю?

– Да это наша территория, – скрипучим голосом вставил свое слово Папа.

– Ваша? А я так понял, что отморозки малолеток пасли. Прохор такой, не слышал?

– Как же, как же… Но надо и отморозкам дать отдушину, Андрюша. Иначе ведь на то они и отморозки, какую-нибудь гадость все равно учудят. А у нас они как бы немножко цивилизованно себя вели. Все равно суки, конечно, но, по крайней мере, место свое знали, все на виду были. А ты Прохора засадил. Кстати, тоже нехорошо, Андрюша, неправильно это. Надо было разобраться с мужиком по-человечески, а ты в менты его… Слух идет, что сильно с ментами задружился.

– Я ни с кем не задружился.

Папа игнорировал замечание Андрея и продолжал:

– Прохора засадил… Теперь они все разбежались по углам, скоро опять полезут из всех щелей. Начнут срать везде. У нас порядок был на вокзале, а ты его пошатнул.

– А если не пошатнул?

– Как это?

– А так. Прохор вам платил?

– А как ты думаешь?

– Я буду столько же платить. И порядок будет. И с ментами вашими я уже все решил. Так что не надо мне в вину ставить, что с ними дружу. Они у вас на проценте давно сидят. А я просто им кинул информацию, что теперь не с Прохора будут получать, а с меня. И все довольны.

– Так что ты говорил насчет порядка?

– Ах, ну да. Мои ребята с отмороженными разберутся вокруг вокзала. Не будет претензий. А гостиницы – дело не мое. И в ваши дела, – он посмотрел на Папу, – я тоже не иду. У меня малолетки будут по струнке ходить. И процент венерических заболеваний снизится, это тоже, по-моему, вам на руку. – Андрей улыбнулся, а Папа с Дробью синхронно хмыкнули.

– По врачам, что ли, будешь их водить? – спросил Дробь.

– Надо будет, будем и по врачам.

– Ну, чего решим? – Дробь посмотрел на Папу.

– Чего… Если все так, как ты сказал, – протянул Папа, глянув на Андрея, – то, в общем, претензий нет… Наплели мне много, но ты, Крепкий, человек порядочный, я давно тебя знаю… Верю тебе.

Настя увидела, как губы Андрея чуть заметно скривились. Лишь на миг, но дернулись. И мгновенно приняли обычные строгие очертания. Папа, кажется, ничего не заметил.

– Работай. Я пацанам растолкую, чтобы не было проблем с твоими бойцами. Только…

– Только в ваши дела я не лезу. Да мне и без надобности. Своих хватает, – сказал Андрей.

– Слышали, слышали, – широко улыбнувшись, уже по-другому, не так, как несколько минут назад, – напряженно и словно провоцируя на что-то, просто, по-свойски, мурлыкал Дробь. Сейчас, когда сошли с его лица напряжение и какая-то, словно маска, сковывающая все черты его крупного лица жесткость, он казался Насте даже симпатичным. Коротко стриженный, высокий спортивный парень, явно младше Андрея, лет двадцать пять всего с виду можно дать… И лицо простое такое, она чуть не подумала – «доброе»… Нет, за этим добрым лицом много должно быть очень недобрых мыслей, а еще больше – дел. Иначе не стал бы он «смотрящим» в «Октябрьской», туда лохов не назначают… – Слышали, – повторил в третий раз Дробь, – жениться собрался, братва говорит?

– Собрался.

– Невеста? – осторожно взглянув на Настю, спросил Дробь.

– Невеста, – просто ответил Андрей. – Настя.

– Очень приятно, – невпопад сказал Дробь, словно увидел ее только что. – Данила.