Анри Труайя - Иван Тургенев

• Название: Иван Тургенев
• Автор: Анри Труайя
• Издательство: 0b7eb99e-c752-102c-81aa-4a0e69e2345a
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-24311-2

Славянский колосс с резкими чертами лица и мягким характером, увлекающийся и способный на глубокие чувства и абсолютно чуждый политическим страстям, великодушный человек, преданный родине и открытый всем соблазнам Европы, – таким предстает перед нами загадочный Иван Тургенев. Великий писатель, воссоздавший жестокое и реалистичное полотно русской жизни, он прожил долгое время за границей, что стоило ему осуждения и отторжения от литературной и интеллектуальной среды Москвы и Петербурга. Поклонник знаменитой певицы Полины Виардо, он сорок лет следовал за ней из страны в страну, довольствуясь своим двусмысленным положением.

Вокруг этой удивительной четы Анри Труайя мастерски воссоздает космополитический и пестрый мир второй половины девятнадцатого века.

---

Чтобы забыться, он писал повести «Постоялый двор», «Два приятеля» и работал над романом «Два поколения», «все стихии которого, – говорил он Аксакову, – давно бродят во мне». Для этого романа он в который раз счел необходимым использовать автобиографические детали. Его главный персонаж – женщина властная и неуживчивая – очередное воплощение Варвары Петровны. Герой – человек капризный, сложный, непостоянный, который влюбился из праздности в молодую лектрису матери, – имел много общих черт с автором. Однако главы плохо связывались друг с другом, отступления утяжеляли текст, и Тургенев был вынужден признать, что на длинной дистанции он чувствовал себя менее уверенно, чем в коротких зарисовках – «Записках охотника».

Развлечения в Спасском были редкими, он устроил по случаю Рождества и Нового года маскарады. Слуги колядовали, а рабочие с соседней бумажной фабрики сыграли «разбойничью драму» так неумело и искренне, что Тургенев от души смеялся. Когда ему доведется вновь увидеть настоящую пьесу, на настоящей сцене, сыгранную настоящими актерами? Неожиданно в пустынное Спасское прилетела ошеломляющая новость: Полина Виардо ехала в Россию на концерты.

На этот раз Тургенев потерял голову. Во что бы то ни стало он должен настичь своего кумира. Не считаясь с полицией, он запасся подложным паспортом и 20 марта 1853 года приехал, окрыленный надеждой, в Москву. Он пробыл там около десяти дней и тайно встретился с певицей. Их редкие свидания, очень сдержанные, разочаровали его. Вне всякого сомнения, Полина Виардо охладела к нему. Время и расстояние превратили любовь в учтивую дружбу. По возвращении в Спасское он получил от нее два письма, кратких и банальных, которые отрезвили его, как ледяной душ. «Особенно второе», – уточнял он, каждое слово которого казалось ему «последним». (Письмо от 17 (29) апреля 1853 года.) Однако менее чем через месяц он написал ей еще: «Не оставляйте вашего намерения приехать в будущем году в Россию с концертами. <<…>> Перед моими окнами тянется аллея больших берез, листья их еще слегка свернуты; они еще хранят форму своих футляров, тех почек, в которых они были заключены несколько дней тому назад; это им придает праздничный вид совершенно новых платьев, на которых заметны еще все складки материи. Весь мой сад наполнен соловьями, иволгами, кукушками, дроздами – прямо благодать! Если бы я только мог представить себе, что вы здесь когда-нибудь будете прогуливаться! В этом нет ничего невозможного… но это почти невероятно». (Письмо от 12 (24) мая 1853 года.) Несмотря на это последнее уверение в нежности, переписка между Тургеневым и Полиной Виардо в последующие месяцы угасала. Он не испытывал больше необходимости рассказывать ей о незначительных деталях своей жизни, кричать в пустоту о своей любви. Некоторое время спустя он стал равнодушным и к Феоктисте Волковой и расстался с ней, щедро наградив ее за верную службу.

На исходе осени, боясь перспективы провести новую зиму в Спасском, Тургенев отправил прошение генералу Дубельту, чтобы добиться разрешения приехать в Петербург: «Полтора года тому назад имел я несчастье навлечь на себя гнев его императорского величества и вследствие высочайшего повеления нахожусь с того времени жительством в деревне». В качестве обоснования для своей просьбы он ссылался на плохое здоровье и необходимость получения консультаций у компетентных врачей. 23 ноября он получил, наконец, от графа Орлова, жандармского генерала, управлявшего III отделением, известие о том, что отныне он получает право жить в столице. Как узник, опьяненный свободой, он приготовился оставить прекрасные места своего изгнания: «Мне весело, что я опять попал в общую колею», – писал он Анненкову. (Письмо от 25 ноября (7) декабря 1853 года.)

Чтобы отпраздновать его возвращение, друзья из редакции «Современника» устроили пышный банкет. За ним последовали другие. Вернувшись к городской жизни, высокий, солидный, изысканно одетый, седеющий Тургенев блистал во всех салонах и не скупился на деньги. Он жил теперь в прекрасно меблированной квартире, ему служили старый Захар и отличный повар Степан, которого он купил очень дорого. Гостеприимный хозяин, он принимал каждый вечер своих собратьев из «Современника» – Некрасова, Панаева, Григоровича, Анненкова, Дружинина, Полонского, Боткина. Развлекаясь, он писал с ними язвительные эпиграммы, которые облетали город.

С новой весной вспыхнула новая любовь. Он стал частым гостем в доме одного из своих двоюродных братьев – Александра Тургенева, восемнадцатилетняя дочь которого, Ольга, была мила, умна и трогательно застенчива. Покоренный ее свежестью, Тургенев не мог скрыть своих чувств. Она, в свою очередь, была смущена знаками внимания этого зрелого мужчины с седеющими висками и томным взглядом. Он видел ее часто на даче ее родителей в Петергофе. Их разговоры были приятными и грустными. От встречи к встрече он все более серьезно думал о женитьбе. Однако мысль о соединении своей жизни с женщиной – даже красивой и умной – тревожила его. Он был создан для того, чтобы вздыхать по недосягаемой, а не для того, чтобы довольствоваться ежедневной супружеской похлебкой. О своих противоречивых чувствах Тургенев рассказал некоторым друзьям. Старый Аксаков даже раскинул карты, чтобы прояснить ему его будущее. И вдруг Тургенев решил отступить. В прощальном письме к Ольге он обвинил себя в безрассудстве: «Виноват я один. Я старше Вас, моя обязанность была думать за обоих; <<…>> я не должен был забывать, что Вы рисковали многим – я ничем. <<…>> Когда же я убедился, что чувство, которое во мне было, начало изменяться и слабеть – я и тут вел себя дурно. Несмотря на все, что произошло, я все-таки считаю мое знакомство с Вами одним из счастливых случаев моей жизни. Избегать частых встреч, близких сношений с Вами – теперь моя прямая обязанность. Нужно прекратить слухи и сплетни, повод к которым подало мое поведение». (Письмо от 6 (18) января 1855 года.)

Это отступничество глубоко ранило девушку. Что касается Тургенева, то он вспомнит о ней несколько лет спустя для того, чтобы начертать портрет Татьяны – невесты, оставленной героем романа «Дым». Сейчас же он был особенно счастлив тем, что положил конец идиллии – поэтической, конечно, – но продолжение которой рисковало привести его к алтарю.

Спустя некоторое время он увлекся женой одного из своих деревенских соседей – сестрой Льва Толстого – Марией[16]. «Мила, умна, проста – глаз бы не отвел. На старости лет (мне четвертого дня стукнуло 36 лет) – я едва ли не влюбился, – писал он Анненкову. – Не могу скрыть, что поражен в самое сердце. Я давно не встречал столько грации, такого трогательного обаяния… И прошу Вас хранить все это в тайне». (Письмо от 1 (13) ноября 1854 года.)

Его увлечение Марией Толстой оказалось равно платоническим. Однако верный своей привычке, он воспользуется молодой женщиной для того, чтобы создать образ Веры в своей повести из девяти писем «Фауст». Между тем он опубликовал другие произведения – «Затишье», «Переписка», «Поездка в Полесье»… Затем вдруг, набравшись смелости, принялся за роман. Речь не шла уже о романе «Два поколения», который он оставил, его сердцем завладел новый сюжет – «Рудин». Первая версия была завершена за семь недель. Едва высохли чернила рукописи, Тургенев поспешил прочитать его своим постоянным литературным советникам – Некрасову, Боткину, Панаеву. Они одобрили роман в целом, однако посоветовали внести поправки, которые автор поторопился сделать. Он был счастлив, оттого что создал, наконец, настоящий роман с полной интригой и персонажами с четко выписанным характером.

Герой Дмитрий Рудин – красноречивый, искрометный – весь из слов и жестов, но не способный на искреннее чувство – еще один «лишний человек». Оказавшись в доме богатых помещиков, он своей статью и общительностью покоряет женщин, мужчины, между тем, ему завидуют и сторонятся его. Очень быстро дочь Наталья влюбляется в него и говорит о том, что готова на все ради того, чтобы выйти за него замуж. Однако, узнав о том, что мать Натальи против этого брака, Рудин, казавшийся таким уверенным в себе, как пустой человек, отступает. Его любовь не настолько для него сильна, чтобы заставить его принять решение. Сама мысль о выборе парализует его. Лишенный воли, он плывет по течению. Он пренебрегает искренними чувствами девушки и пишет ей прощальное письмо, которое очень напоминает письмо автора к Ольге Тургеневой: «Любезная Наталья Алексеевна, я решился уехать. Мне другого выхода нет». Из эпилога, написанного, кстати, несколько лет спустя, читатель узнает, что Рудин был убит на баррикадах в Париже 26 июня 1848 года. «Tiens, – сказал один из восставших, – on vient de tuer le Polonais»[17].

Друзья Тургенева узнали в Дмитрии Рудине многие черты Михаила Бакунина. Его внешность, прежде всего его шапку волос, его жесты, его привычку «похлопывать» друзей по плечу, его восторженность, его красноречие, которые не затрагивали его сути. После некоторых колебаний Тургенев, наконец, признал, что достаточно думал о Бакунине, создавая своего героя. Однако на самом деле он больше думал о себе. Это сочетание самоуверенности и внутренней скованности, это стремление нравиться дамам и страх быть увлеченным одной из них, эта внешняя оживленность, сочетавшаяся с большой осторожностью, – все это он наблюдал в своем собственном поведении. Создавая Рудина, он обличал свои собственные слабости. Он бичевал себя. И ему, мазохисту по своему характеру, не чуждо было это самоисправление. В Рудине текла его кровь, он поразительно походил на него. Очарованный поначалу этим представителем русской интеллигенции, читатель мало-помалу открывал его ничтожность, начинал презирать, а затем был вынужден жалеть его. Закрыв книгу, он с удивлением думал о загадочности души. Кем был Рудин? Тургенев не судил его. Он, не комментируя, рассматривал все его грани. И этот метод был сам по себе достаточно оригинальным, чтобы заслужить восхищение знатоков. Все сознавали, что с романом «Рудин» в литературный мир пришло новое, современное направление. И, кроме того, он был написан изящным, безупречным музыкальным стилем. Чистым языком, который напоминал язык Пушкина. Но более красочным, более чувственным. Мягкая, нежная проза способна была верно передать все психологические или физические оттенки. Проза, которая открывала глаза, обостряла чувства, заставляла учащенно биться сердце. Проза, которая погружала вас в самую жизнь. Комментируя поведение Рудина – идеалиста, пустого мечтателя, Некрасов напишет, что Тургенев представил в своем романе «тип некоторых людей, состоявших еще недавно во главе умственного и жизненного движения, постепенно охватывавшего, благодаря их энтузиазму, все более и более значительный круг в лучшей и наиболее свежей части нашего общества». Он заключал: «Эти люди имели большое значение, оставили по себе глубокие и плодотворные следы. Их нельзя не уважать, несмотря на все их смешные или слабые стороны». (Н.А. Некрасов. «Заметки о журналах», февраль 1856 года.)