Сергей Зверев - Жиган

• Название: Жиган
• Автор: Сергей Зверев
• Жанр: Боевик
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-001215-2

Спецназовец Костя Панфилов поистине прошел круги ада – сначала в Афгане, а потом в родных лагерях и тюрьмах. Он выдержал все и даже заслужил лихую кличку Жиган. Но в родном городе, куда он вернулся, царят все те же, хорошо известные ему волчьи законы – торговцы наркотой и рэкетиры держат людей в страхе. Они со всей охотой готовы принять в свои ряды отчаянного и бесстрашного парня. Но Жиган выбирает свой путь, и на этом пути его ждут испытания покруче тех, что выпадали ему раньше.

---

– Ну-ну…

После того как сестра вышла, Константин уселся на кровать, сунув под спину тощую подушку.

В углу тут же появились карты.

– Кто раздает? – глухо спросил один из игроков.

– А? Сирота.

– Ты перед этим слил, ты и сдавай, Кисель, – ответил тот, который минуту назад разговаривал с медсестрой. – Нет, погоди, у нас тут свежий есть. Может, он сыграет? Слышь, кореш, в буру перекинемся?

– Благодарю, – спокойно ответил Панфилов, – не обучен.

– Херня, – махнул рукой Сирота, – научишься. Главное – начать.

– Потом, в другой раз, – твердо сказал Константин.

– Ты че, брусок, брезгуешь? – с неожиданной злостью произнес Сирота.

– Не заводись ты, – успокоил его Кисель, – бери стиры, я уже сдал.

Сирота неохотно взял карты, метнув уничтожающий взгляд на Константина – мол, еще разберемся.

Несмотря на то что на улице стоял мороз, здесь, в палате, было тепло и даже душновато. Больничные ароматы смешивались с запахом немытых тел и еще чем-то, создавая тот неповторимый стойкий аромат, который, однажды узнав, невозможно забыть до конца жизни.

Блатные в углу принялись увлеченно играть в карты, казалось, совершенно позабыв о новеньком.

– Моя взятка, – доносились крики из угла.

– Что ты гонишь?

– Моя, говорю.

– А ну покажь, покажь.

– Во, бля буду.

– Ладно, бери.

Сидеть было неудобно, и спустя минуту Константин лег на спину. Глядя в серый с грязными разводами потолок, он старался гнать от себя тяжелые мысли.

Больной на соседней кровати зашевелился, и из-под одеяла высунулась растрепанная голова. Мужичок лет сорока сонно заморгал, протер ладонью глаза. Приглядевшись к Панфилову, он негромко спросил:

– Свежий?

– Что? – не расслышал Константин.

– Новичок, говорю?

– Угу.

– По чем бегаешь?

– Не понял.

– За что взяли?

– Так, ни за что.

Мужичок хитровато улыбнулся.

– Так только кошки родятся. Если сюда попал, значит, за дело.

Константин не испытывал никакого желания выворачивать душу наизнанку. Но сосед почему-то вызывал у него доверие, и Панфилов коротко сказал:

– Тачку угнал.

– Это хорошо, – одобрительно сказал мужичок, чем вызвал немалое удивление собеседника.

– Что ж хорошего? – спросил Панфилов, все так же мрачно глядя в потолок.

– Многому тебе еще учиться надо, – сунув руку под голову, сказал сосед. – Понятий не знаешь. Косяков можешь напороть столько, что… – Он многозначительно чмокнул губами.

– А ты за меня не волнуйся.

– Так ведь мораль христианская не позволяет.

– Ты что – поп? – с недоверием произнес Константин.

– До священника, к сожалению, я не доучился, – вполне серьезно сказал сосед, – нагрешил. А так можно сказать, что поп.

Константин не сдержал любопытства и повернулся, чтобы посмотреть на странного соседа.

– Что, не ожидал такое услышать в тюрьме?

Константин снова отвернулся.

Мужичок ничуть не смутился.

– Погоняла у тебя есть? То бишь кличка?

Почему-то всплыли в памяти кликухи «шестерок» Пантелея: Хлыст, Чалдон, Борисик.

– Константином меня зовут, фамилия моя Панфилов.

– Нету, значит, – понимающе сказал мужичок. – Ничего, получишь прописку, окрестят тебя как надо. Раз окунулся в кичиван, привыкай. Здесь свой закон.

– Я уже прописан, – без всякой задней мысли сказал Панфилов.

– Про штамп в своей ксиве можешь забыть, это здесь никого не волнует. Сам-то откуда?

– Из Запрудного.

– А, можно сказать – местный. Но от этого тебе легче не станет. Тут, в серпуховском СИЗО, можно даже из Магадана пацанов встретить.

«Почему Серпухов? – подумал Константин. – Хотя… хрен их разберет, этих ментов». Вслух он спросил другое:

– Ты сам-то кто такой?

– Скокарь я, квартирный вор значит. А погоняла моя Архип.

Архип выпростал из-под одеяла руку и всей пятерней почесал макушку. Наружная сторона ладони и предплечья вора были синими от татуировок.

– К следаку еще не ходил?

– К следователю, что ли?

– Ну.

– Не ходил.

– Давно тебя замели?

– А твое какое дело?

– Значит, давно, – уверенно сказал Архип. – Странно как-то. Вообще-то у них все как на конвейере. Ничего, скоро со своим следаком познакомишься. Мой тебе совет – не покупайся на понтяры. Они всегда начинают с дешевых наездов. Мол, засадим тебя на кичиван до гробовой доски, мать родную не увидишь. Или, наоборот, – чистосердечное признание смягчает вину. Это значит – наплетешь восьмерин, пожалеем. Туфта все это, никого они не жалеют. Им бы только по плану отчитаться.

Константин подозрительно покосился на соседа.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Думаешь, что я наседка? – усмехнулся Архип. – Правильно, на зоне верить никому нельзя. Запомни главное из правил – не верь, не бойся, не проси.

– Так я же еще не на зоне, – усмехнулся Константин.

– Может, оно и так. Больничка – это, конечно, еще не зона. Но раз сюда попал, значит, и до хаты недалеко. Хата – это и есть зона. Строгача тебе, конечно, не дадут, и крыта вряд ли светит, то есть тюрьма по-нашему. А вот общаг – колония общего режима – тебе обеспечен. Раз сюда попал, значит, дальше тебе только одна дорога – чалиться. Не дай бог тебе, пацан, попасть в красную, то есть ссученную, зону. Одно запомни – как себя поставишь с самого начала, так и будешь жить до смерти.

– А что такое красная зона?

– Это колония, в которой живут не по нашим воровским понятиям, а по законам, установленным администрацией, хозяином. Хозяин – начальник колонии. Они, конечно, хозяева, как и все люди, бывают разными, но в основном гады. В красной зоне на хозяина работают все, даже смотрящие. И авторитеты ссучиваются, и даже воры в законе. Их потом, конечно, на воровских сходняках короны вора в законе лишают. Но если ты попадешь в ссученную зону, тебе от этого не легче. Как смотрящий себя на зоне ведет, так и блатные. Он ссучился – и они садятся на клейстер.

– Куда садятся?

– Сидеть на клейстере – это по фене значит стучать на своих, доносить хозяину, администрации колонии за лишнюю пайку или поблажку какую. Ничего хуже этого не знаю. Все остальное хоть как-то понять могу, а это…

– А что остальное?

– Всякое бывает в зоне. Здесь ведь все, как в стране нашей великой, только масштаб поменьше, потому видно как на ладони. Часто крысятники попадаются. Это те, которые у своих же товарищей по камере воруют. Жизнь тут не сладкая, особо не нагужуешь. Некоторые опускаются до того, что своих обворовывают. За это и замесить могут, и тубарь устроить, то есть табуреткой по черепу молотить до тех пор, пока что-нибудь одно не сломается. И почки опустить. Потом кровью ссать будешь. Так что попадешь на хату, упаси тебя бог воровать у своих. Запомнил?

– Запомнил.

– Попадешь в правильную камеру, будут проверять тебя по понятиям, значит, честно. Не садись, пока не пригласят, ничего ни у кого не бери, даже если предлагают. Знаешь, чем ты мне сегодня понравился?

– Не знаю.

– Когда ответил «благодарю», а не «спасибо». Это ты правильно сказал, и всегда так говори. «Благодарю» – это значит, что ты благодарен, чувства правильные испытываешь, а «спасибо» забудь навсегда. Увидишь на хате в камере мужика в красном – не подходи к нему и не разговаривай. Это опущенные, педерасты, петухи. Их еще по-разному называют – мастевые, тузы червонные. Масть, значит, у них такая. Петухам опущенным женские клички дают – Люська или Маргарита, Наташка, Маруся. Притрагиваться к ним нельзя, из рук ничего брать нельзя. Многих по незнанке в петухи определяют.

– Как это?

– Очень просто. Вот ты, первоход, попал в СИЗО, на хату. Настроение, конечно, хуже некуда, подбегает к тебе такой с улыбочкой, лебезит, сигарету протягивает – мол, закурить хочешь? Ты берешь. Все, теперь на тебе печать, клеймо, и никогда этого клейма не смыть. Сделают тебя пробитым, опустят, татуировочку на спине нарисуют – туз бубновый. Тогда пиши пропало.

– Что-то я не пойму, – с сомнением произнес Константин, – ты блатной или только прикидываешься? Сам ведь сказал – не верь никому.

– Учишься понемногу, – осклабился Архип. – Таких, как я, называют блатными. Две ходки у меня за плечами, нынче будет третья. А ты пацан, судя по всему, правильный. Мне-то вроде бы и волноваться незачем, а вот не хочу, чтобы жизнь твоя наперекосяк пошла. Гнида какая-нибудь попадется, и…

– Вроде этих? – Константин выразительно посмотрел на Сироту, который с увлечением резался в карты, не обращая внимания на происходящее вокруг.

– Это «шестерки», торпеды, даже не блатные, так, приблатненные. Бояться их не стоит, но опасаться всегда надо. Могут подлянку подложить. Здесь, на больничке, они смирные. Начнут дергаться – их быстро на хаты вернут. А там жизнь не сладкая. И все равно с ними лучше по-мирному. За языком своим следи, матом не ругайся…